В свете фонаря блеснул пистолет. Саймон прыгнул и оттолкнул Джорджину с линии огня. Фокс рванулся вперед и стал дубасить кулаками одного из мужчин. Второй поднял пистолет и прицелился в Саймона…

Один противник уже валялся на земле, и Фокс бросился на стрелка. Пуля пошла в сторону. Саймон вытолкнул Джорджину из конюшни, ее истошные крики смешались с ржанием напуганных выстрелами лошадей.

Фоксуорт продолжал бороться со стрелком. Выстрелом разнесло фонарь, и пламя с бешеной скоростью побежало по стенам, по охапкам сена… пожирая деревянные перегородки и соломенные подстилки. Лошади ржали и бились в панике.

Конюхи, прибежавшие из задней комнаты, где играли в карты, усугубили хаос своими воплями. Они распахивали дверки денников и выгоняли на волю в ночь дорогих животных.

Фокс вломился в пылающее стойло, еще занятое испуганной кобылой…

Лошадь в ужасе поднялась на дыбы, попятилась, ударила копытами оземь, вновь взвилась и опустилась. Раздался нечеловеческий мучительный вопль…

Саймону удалось схватить Фоксуорта за горящий сюртук и оттащить от взбесившейся лошади. Нога его была искалечена острыми подковами и обильно кровоточила.

Наконец лошадь вырвалась из конюшни, оставив позади труп врага с разбитым черепом.

Саймон вытащил друга наружу и стал мучительно катать по земле, чтобы погасить пламя продолжавшего гореть сюртука. Горло его саднило от дыма, слезы жгли глаза при виде искалеченной ноги Фокса и волдырей на его обожженной коже…

И все по его вине.

– Мы выбрались тогда, – промолвил Саймон, стараясь прогнать нахлынувшие воспоминания. – Ты жив, Фокс.

Фокс с горечью усмехнулся.

– Это зависит от твоего определения, что такое «жив».

Саймон проигнорировал едкость ответа и сосредоточился на настоящем.

– Больше не смей вмешиваться в мои дела, Фокс.

Фоксуорт собрал в кучку бумаги, касающиеся Вирджинии Мэтьюз, и сунул их обратно в ящик стола.

– Я делаю и буду делать то, что считаю необходимым в нашем деле.

– Оставь в покое мой брак. Ты своего добился, Люси уехала.

Фокс медленно задвинул ящик.

– Ты же знаешь: так для нее безопаснее.

– Ее безопасность – мои забота и обязанность. Ты превысил свои полномочия. Больше этого не делай.

Наступило долгое молчание. Мужчины мрачно мерили друг друга взглядами. Наконец Фокс кивнул.

Саймон облегченно выдохнул. Он выиграл. Фоксуорт больше не станет вмешиваться… Если дорожит их дружбой.

– Что это у тебя? – кивнул он на листок, лежавший перед Фоксуортом. – Еще одна перехваченная французская депеша?

– Да. – Фокс разгладил листок ладонью. – Мне еще предстоит разгадать их проклятый код. Мне сказали, что здесь содержится сообщение особой срочности. Люди погибли, чтобы его защитить.

– Уверен, что рано или поздно ты его раскроешь.

Они обменялись понимающими взглядами. Мир!

– Так что там за дело с Изабеллой, которое привело тебя ко мне? – спросил Фокс, поудобнее откидываясь на спинку кресла и складывая руки на животе.

Саймон поморщился.

– Уверен, что ты наслышан об инциденте, случившемся прошлым вечером.

– Это когда ты разбил челюсть Стендишу, а затем уволок жену домой? Да, я слышал об этом.

– Изабелла теперь не хочет иметь со мной ничего общего. Мне нужно придумать, как снова подобраться к ней.

Фокс наградил его полупрезрительной усмешкой.

– Ты действительно набедокурил, друг мой. Публично предпочел жену Изабелле!.. Этого она тебе не забудет.

– Я должен заставить ее изменить свое мнение.

– Это, дорогой мой Саймон, потребует усилий.

Саймон пожал плечами и опустился в кресло.

– Поэтому я и пришел к тебе, Фокс. Если кто нибудь и знает, как вернуть назад симпатию женщины, так это ты.

На этот раз улыбка Фокса была искренней и открытой, разве что чуточку самодовольной.

– Давай ка, Саймон, бери листок бумаги, и я перечислю тебе некоторые приемы, перед которыми ни одна женщина не сможет устоять.

Леди Уэксфорд довольно мрачно рассматривала двух молодых женщин, сидевших перед ней в ее собственной гостиной.

– Что это значит, Вирджиния? Как это вы не пойдете сегодня на музыкальный вечер к леди Бардженкрофт? Хоть я и рада иметь своей гостьей леди Девингем, но это не должно мешать вашей светской жизни.

– Тетя Беатрис, я же вам говорила, что Люси хочет, чтобы ее муж думал, будто она вернулась в Девингем, потому что намерена выяснить правду о его отношениях с этой итальянкой. – Джин пожала плечами с притворным смирением. – Мы сказали ее слугам, что я поеду с ней, так что теперь я, разумеется, не могу появляться нигде в обществе, раз предполагается, что я нахожусь с ней в деревне.

– Тебе вообще не положено знать о подобных вещах, а тем более ввязываться в заговор, чтобы узнать о них больше, – покачала головой леди Уэксфорд. – Твои родители, Вирджиния, доверили мне твое будущее, и я не могу их разочаровывать.

– Я не могу притворяться, что ничего не знаю о вещах, которые мне известны, – пожала плечами Джин.

– Ты точно ни на кого не похожа, Вирджиния, – глубоко вздохнула леди Уэксфорд, – но не считай эти мои слова комплиментом.

Люси с тревогой наблюдала за этой сценой. Когда Джин впервые предложила ей свой план, Люси не задумалась, какие последствия это может иметь для ее подруги. Намерение покинуть собственный дом должно было предотвратить попытки мистера Фоксуорта погубить репутацию Джин и в то же время помогало Люси остаться в городе, чтобы узнать правду о муже.

– Леди Уэксфорд, – начала она, – я не хочу нарушать распорядок вашего дома и как то уменьшить шансы Джин заключить хороший брак. Может быть, нам стоит объявить, что Джин передумала и отказалась от поездки в Девингем?

– Отличная мысль, – одобрительно кивнула леди Уэксфорд.

– Вовсе нет, – возразила Джин. – Тетя Беатрис, вы, конечно, понимаете сложные обстоятельства Люси.

– Понимаю. – Леди Уэксфорд посмотрела на Люси с симпатией. – К несчастью, многим замужним женщинам приходится отводить глаза в сторону, когда их мужья ухаживают за кем то. В природе мужчин завоевывать, и часто эти завоевания носят романтический характер.

– Они женаты всего лишь несколько месяцев!..

– Да, – вздохнула ее крестная, – это, конечно, скандально, и я понимаю ваше огорчение, леди Девингем. Я всегда считала вашего мужа человеком рассудительным и обладающим сильным чувством чести. Меня расстроило его поведение прошлым вечером.