Тянуть дальше было нельзя. Первую фазу движения Артем начал медленно и расслабленно, словно человек, целиком смирившийся со своей судьбой, зато дальше действовал со стремительностью разогнувшегося лука. Все произошло буквально за доли секунды — резкий рывок тела вверх (такой резкий, что кости едва не вылетели из суставов), твердый, холодный на ощупь кулак Стардаха и еще более, холодная сталь гарды, на которой в железный замок сомкнулись пальцы Артема, жуткие глаза максара, в которых еще не родилось понимание происходящего, завораживающее мерцание смерти, узкой лентой истекающей из эфеса, хруст своих собственных мышц, едва не лопающихся от неимоверного, но плодотворного усилия, обильные брызги чужой, горячей крови…

Первая часть плана была выполнена. Оставалось надеяться, что Адракс не менее успешно выполнит вторую.

А пока Артему приходилось отмахиваться от наседающих мрызлов. Вокруг раненого Стардаха сомкнулись самые могучие и верные телохранители, и среди них конь-вепрь Агбалар. Впрочем, передышка (назвать мрызлов серьезными противниками язык не поворачивался) длилась недолго. Толпа слуг рассеялась, словно куча листьев, сметенных шквальным ветром, и Артем вновь увидел Стардаха. Его и без того бледное лицо сейчас казалось обсыпанным мукой. Левая рука зажимала глубокую рану под ключицей, из которой все еще продолжала струиться кровь, правая держала на отлете готовый к бою клинок.

Их разделяло метров семь-восемь, не более. Жить Артему оставалось считанные мгновения. Именно этих мгновений хватило ему, (рефлексы сработали быстрее, чем сознание), чтобы в три прыжка преодолеть расстояние, отделяющее его от Агбалара, по пути увернуться от разящих клыков и вцепиться в жесткую густую щетину на крутом загривке. Мерцающая дуга, сшибая с мрызлов головы, метнулась ему вслед, однако в последующий момент миновала скакуна, который крутился волчком, стараясь сбросить Артема. Тот только на это и рассчитывал. Уж если Стардах и мог кого-нибудь пощадить, то единственно Агбалара.

Впрочем, одну весьма существенную деталь Артем все же упустил из вида. Истинный максар никогда не прощает обидчика, и тут для него не существует ни преград, ни привязанностей, ни непомерной цены. Уже видя, что Калека, раскинув щупальца, идет на него (и прекрасно понимая своим изощренным в подлости умом, почему и зачем тот идет сюда, оставив Адракса в живых), Стардах хладнокровно разрубил своего скакуна пополам. Клинок чудом не задел Артема, однако огромная агонизирующая туша надежно припечатала к земле. Следующий удар, без сомнения, должен был стать для Артема последним.

Однако Калека (уже совсем другой Калека, внезапно осознавший, кем он был раньше и во что превратился сейчас, до мельчайших деталей вспомнивший всю свою жизнь, все сражения с максарами, все бесплодные победы и все сокрушительные поражения, гибель своего народа, страшную участь уцелевших и свои собственные муки; Калека опознавший, наконец, самого ненавистного своего врага) упредил этот удар.

Вытянувшееся на десяток метров щупальце хлестнуло максара прямо по кровоточащей ране. Впервые из уст Стардаха вырвался звук, доказывающий, что и он тоже способен ощущать боль. Перехватив клинок левой рукой, он нанес рассекающий удар по горизонтали, но Калека успел тонким блином распластаться по земле. Прозрачное лезвие, взметнув столб пыли, упало вниз — упругий шар метнулся в сторону. Стремительный колющий выпад в буквальном смысле пришелся в дырку от бублика, а попытка перерубить этот бублик привела к тому, что тот, пропуская клинок, превратился в полумесяц. Зато единственный точный удар Калеки вновь вызвал сдавленный стон. Вся одежда Стардаха уже была пропитана кровью.

— Ну что, ликуешь, подлая тварь?! — прохрипел он. — Видишь, каким ловким и сильным я тебя сделал! А какова благодарность? Не мельтеши. Подойди ближе. Раньше ты не был таким трусом!

— Берегись! — крикнул Адракс, так до сих пор и не сдвинувшийся с места. — Не дай ему тебя заговорить.

С быстротой, удивительной для тяжелораненого, Стардах бросился в атаку. Клинок бешено метался у него в руках, сокрушая все, что попадалось на пути. Но Калека, мгновенно меняя облик, всякий раз оказывался вне зоны его досягаемости.

— Да тут целый заговор! — Стардах остановился. — Снюхались за моей спиной. Одурачить захотели. Не иначе как ты здесь главный зачинщик? — Клинок застыл над головой Адракса.

— А кто же еще? — ухмыльнулся старик. — Руби, чего ты тянешь. Сейчас я уверен, что буду отомщен, и поэтому умираю покойно.

— Так тому и быть! — мерцающий луч опустился на плечо Адракса и медленно-медленно двинулся через грудь к брюшине. Смотреть на это было невыносимо.

— Ну и каково тебе сейчас? — участливо поинтересовался Стардах, словно ставил отцу примочки, а не хладнокровно резал его на части.

— Стенаний ты от меня не дождешься, — глаза старика закатывались, а изо рта при каждом слове толчками извергалась кровь, — такой радости напоследок я тебе не доставлю. Ты переживешь меня ненадолго и умрешь позорной, недостойной смертью. Еще живой ты обратишься в гной и навоз, сквозь который прорастут отравленные травы. У тебя будет внук. Именно он разрушит все цитадели в этой стране, и от его клинка погибнет последний максар… А теперь послушай меня, человек из неведомых краев, — все его израненное тело дернулось в сторону Артема. — Во что бы то ни стало продолжай свой путь. От этого зависит жизнь и смерть твоих покровителей. Однажды ты уже почти стоял у заветных дверей. Ты найдешь их, если…

— Да замолчишь ты когда-нибудь! — выкрикнул Стардах, и его рука дернулась.

Клинок рванулся вверх к кадыку Адракса, превратив его последние слова в неразборчивый хрип: «… укажет… брат… будьте вы… прокляты…» Голова, продолжая немо разевать рот, покатилась в сторону Артема, который, пользуясь всей этой заварухой, успел оттащить Надежду на безопасное расстояние. В воздухе, как бичи снова засвистели щупальца Калеки. Стардах, выставив перед, собой клинок, медленно отходил назад.

— Идите прочь! — бормотал он словно в бреду. — Придет время, и мы сочтемся за все. За мою кровь, за кровь Агбалара, за вашу измену, за моего будущего внука, за погибель максаров… Идите прочь, или рискните сунуться ко мне поближе…

— Надо бежать, пока он не опомнился, — сказала Надежда. — С клинком в руках он по-прежнему неуязвим для нас. Пойдем! Сейчас я прикажу Калеке отступить. Вся борьба еще впереди…

Представление закончилось, но толпа благодарных зрителей и не думала расходиться (а тем более отпускать со сцены уцелевших актеров). Наступившее затишье вполне могло стать прелюдией нового акта драмы, правда, разыгранного уже другим, расширенным составом исполнителей. Мнение максаров — если не общее, то главенствующее — сформулировала рыжая сирена:

— Дедушку прикончили. Внучку обидели. Папочка, бедный, ранен. Страдает. Может и его… как дедушку? Чтобы не мучился.

— Тогда уж заодно и внучку! — взвизгнул седой нетопырь. — Всю семейку подчистую свести! А добро их мне причитается. В возмещение ущерба. — Как бы в доказательство своих слов он подергал за хвост мертвого жеребца.