— Пока над Калекой довлеет власть Стардаха, никто не сумеет проникнуть в его сознание. Могу дать вам один совет. Тебе даже в большей степени, чем внучке. Заставьте моего сынка хотя бы на несколько мгновений ослабить свою волю. Не знаю, как это сделать. Отвлеките его, отравите, оглушите в конце концов. И тогда я устрою так, что к Калеке вернется память. Память о тех временах, когда он был великим вождем гордого народа и смертельным врагом Стардаха.

— Хорошо. Память вернется к Калеке. А дальше?

— А дальше Стардаху придется туго. Прикончить его Калека, конечно, не прикончит, но бока намнет.

Отряд уже выбрался на голое, открытое всем ветрам плоскогорье. Здесь, на бесплодной каменистой земле, под куполом ярчайше-голубого неба у же разбили свои бивуаки все хозяева близлежащих цитаделей (кроме тех, кто на данный момент находился в осаде и тех, кто эту осаду проводил). Поскольку предстоящее сборище было затеяно по инициативе Стардаха, он явился последним. Сотни глаз, способных различить любое перышко у парящей в зените птички, внимательно изучали его и всех прибывших с ним существ. Зловещее молчание висело в воздухе, буквально наэлектризованном опасностью. Один неосмотрительный жест, одно резкое слово могло в одно мгновение стронуть эту лавину взаимной ненависти.

Затем, словно повинуясь какому-то недоступному для чужого слуха приказу, максары выступили вперед. Топот ног, стук копыт, бряцание оружия, отрывистые слова команд, воинственные молитвы и грозное пение слились в нестройный гул, сразу разрядивший напряжение.

Здесь не было и двух, хотя бы отдаленно похожих друг на друга максаров. Если женщины еще кое-как сохраняли человеческий облик (в широком диапазоне от Елены Прекрасной до Бабы-Яги), то большинство мужчин напоминали порождения преисподней. Артем по рассказам Адракса уже знал, что каждый максар на протяжении жизни многократно меняет свою внешность, стремясь к некому недостижимому идеалу, мало соотносимому с человеческими канонами красоты. От монстров, составлявших свиту, они отличались разве что высокомерной осанкой, да еще своими знаменитыми клинками, в данный момент приведенными в боевую готовность.

— Давненько мы не виделись, соседи, — сказал Стардах, не утруждая себя долгими приветствиями. — Не надоело ли вам, словно трусливым крысам, сидеть по своим норам? Обычай требует, чтобы мы хоть иногда собирались вместе для совместных трапез и игрищ.

— На последних игрищах ты погубил моего родного брата! — сладчайшим голосом легендарной сирены пропела рыжеволосая женщина, очертания тела которой живо напоминали Артему изваяния пышногрудых красавиц-апсар, которыми он любовался некогда в индуистских храмах. — А ведь я уже приготовила для него зелье, превращающее кровь в камень. Сколько стараний зря потрачено!

— Насколько мне известно, даром твое зелье не пропало, — спокойно парировал Стардах. — Не им ли ты отравила моих слуг, следовавших через твои земли в Страну Жестянщиков?

— В следующий раз пусть выбирают другую дорогу. Мой дом не постоялый двор для всякой рвани, — заносчиво ответила красотка.

— Зелье и в самом деле замечательное, — подал писклявый голосок низкорослый максар, похожий на бескрылого, сплошь покрытого седой шерстью нетопыря. Он восседал на прекрасном снежно-белом жеребце, свирепый взгляд которого никак не соответствовал личине травоядного животного. — Твои слуги до сих пор стоят столбами посреди дороги, и даже стервятники отказываются клевать их.

— Пусть они останутся вам на память, — Стардах изобразил на лице крайнюю степень великодушия. — Псы, берущие пищу из чужих рук, не заслуживают лучшей участи.

Беседа с каждой минутой оживлялась, однако ни один из максаров не сделал шага навстречу друг другу и не выпустил из рук оружия. Каждый из них находился как бы в центре пустого круга, радиусом примерно равного максимальной длине приведенного в боевое состояние клинка.

Прислужники подали своим хозяевам вино и пищу. Максары ели и пили только то, что привезли с собой (хотя и обменивались тостами типа: «За твою скорую кончину!», «Чтоб напиток в твоей чаше стал гноем!» и так далее). О том, что содержалось в кубках и чашах, Артем судить не мог, но еда была самого разного свойства, начиная от жалобно блеющих ягнят, которых перед тем, как сожрать, обдирали живьем, и кончая искусственными цветами из золотой фольги. Рыжеволосая сирена изящно обгладывала жареную ножку человеческого младенца, а седой нетопырь, отвратительно причмокивая, сосал кровь из яремной вены своего жеребца. Однако кое-кто, и в их числе Стардах, даже не притронулись к предложенной снеди.

— А это еще что такое? — один из максаров, расположившийся в дальней части площадки, отставил чашу в сторону и резко взмахнул клинком. Несколько горящих точек осталось висеть в воздухе. — Кто выпустил эту гадость? Твои проделки, Стардах?

— Ты должен знать, что подобной мелочью я не занимаюсь, — ответил Стардах. — Присмотрись к тем, кто обретается к тебе поближе, чем я.

— Это были мои мушки! — плаксиво заканючил сухопарый, еще сохранивший многие человеческие черты мальчишка-максар. — Зачем ты убил их, мешок с дерьмом? Они были почти безвредные. Я только попугать тебя хотел.

— Вот я тебя сейчас самого напугаю, звереныш!

— Напугай, дяденька, напугай. — Узкая мерцающая лента стремительно протянулась навстречу противнику. — Меня уже пугали. Сначала сестричка, потом братишка, а потом папочка. Рассказать, что с ними стало?

— Ну хватит! — крикнул огромного роста максар, голова которого напоминала замшелый камень, сплошь исполосованный трещинами. Понять, какая из этих трещин является ртом, а какая, глазами, было совершенно невозможно. — Жрать и пьянствовать я могу и у себя дома. А здесь ваши постные рожи портят мне аппетит. Мы собрались совсем не для этого. Чем ты хочешь развлечь нас, Стардах? Если какой-нибудь новой тварью, то я немедленно выставляю против нее свое собственное создание.

— Принимаю твой вызов, Карглак. — Стардах приложил ладонь левой руки к груди. — Но хочу предупредить, что мы собрались здесь не только для этого. Главный сюрприз я приберег напоследок. Уверен, что он доставит вам всем истинное наслаждение.

— Ах! — капризно скривила губки рыжеволосая. — Какое наслаждение может сравниться с тем, которое я испытаю, вцепившись в твое горло.

— Когда-нибудь я предоставлю тебе такую возможность, трупоедка. Давно пора проверить, у кого из нас зубы поострее, — ласково ответил Стардах.

Максары уже расступились, освобождая место под ристалище. Из свиты Карглака выступило вперед двуногое существо, чем-то напоминавшее своего хозяина — такое же корявое, грубое, огромное. Ростом оно раза в два превосходило мрызла, зато не имело головы, а тем более шеи. Грудь его, подобно доспехам, прикрывали толстые костяные пластины, среди которых поблескивали два белых, как у вареной рыбы глаза, да сочилось слюной круглое безгубое отверстие. Могучие руки кулаками упирались в землю. Этой твари явно не хватало проворства, но нельзя же требовать проворства от гранитной скалы или крепостной башни.