А еще его упертость важна потому, что игра предстояла серьезная. И что-то мне подсказывало, что если этот тип даст слово — то он его не нарушит.

Такое внезапное «внутреннее» открытие резко поменяло мои планы.

Прежде я думал в ближайшие три часа переехать на очередную хату — в старой слишком прижились. Ничего страшного, с руками моей девочки и новая хата к вечеру станет домом. Вторым делом было продумать конкретный план встречи с Амирчиком. Он приезжает ко мне завтра, и я не хочу импровизировать на ходу.

Но теперь все будет по-другому.

Я лихорадочно набирал номер Береславского.

Как жаль, что озарило меня только сейчас!

Наргиз с некоторой тревогой наблюдала за моими действиями.

— Все хорошо, малышка! — улыбнулся я. Она улыбнулась в ответ — как будто тучки ушли с ясного неба. И снова стала кормить кошку.

— Алло? — сразу откликнулся Береславский. Очень хорошо, он на месте.

А мог бы куда-нибудь уехать, разбив все мои едва появившиеся планы. Хотя это же мобильный! Он может быть где угодно. Напряжение вернулось.

— Добрый день, Ефим Аркадьевич! — сказал я вполне светским голосом.

— Здравствуйте, — сухо ответил профессор. Сергей Краснов явно не был его лучшим другом.

— Хотел бы с вами встретиться.

— Мы недавно встречались, — вежливо отказал собеседник. Это действительно было так — он привез первые триста тысяч рублей из своего долга.

— Сейчас по другому вопросу, — сказал я.

— А разве у нас есть другие вопросы? — удивился профессор.

— Мне нужна ваша помощь, — вырвалось у меня. Господи, этих слов я не произносил лет пятьдесят! А может, и вообще никогда не произносил.

— Хорошо. Где и когда? — ответила трубка после слегка затянувшейся паузы.

— Где скажете, — сказал я.

— На Красной Пресне. Набережная возле ресторана «Генацвале». Кораблик называется «Васисуалий». Буду там через час.

— Спасибо, — еще раз я использовал несвойственную мне лексику. Кстати, умных слов уголовник Грязный знает немало — в тюрьме сохранились прекрасные библиотеки. И читать мне всегда нравилось. Может, потому что другими интересными делами я там не был отягощен. Так что за двадцать три года плотного чтения можно было поднабраться красивых слов.

— Мы куда? — спросила моя жена. Ни тени тревоги. Просто ради информации. Куда муж, туда и жена.

— К одному профессору, — сказал я.

— К врачу? — напряглась она.

— Профессор — не обязательно врач, — повысил я ее культурный уровень. — Просто умный человек.

— Хорошо, — сказала она и засмеялась. Видать, что-то было смешное в слове «профессор». Хотя она в любом слове могла найти что-то смешное.

Мы поймали мотор и направились на Красную Пресню. Свою «Приору» с астраханскими номерами я продал на запчасти, без документов, а в метро уже давно не совался, можно было случайно попасться на глаза какому-нибудь наблюдательному менту. Хорошо хоть в сентябре похолодало, и моя куртка уже не так глупо смотрится.

Приехали явно рано, он сказал, что будет через час.

Ну и отлично, есть время осмотреться.

Корабликов с именем «Васисуалий» стояло целых три, боком друг к другу. Приглядевшись, я увидел что Васисуалии все-таки разные. Один, самый маленький, — просто «Васисуалий». Другие имели индекс 2 и 3.

Я посмотрел на часы — можно было потихоньку двигаться.

— Пойдем, — позвал я жену и начал спускаться по ступенькам схода.

Спиной почуял, что Наргиз сзади нет. Метнулся назад — она по-прежнему стояла у гранитного парапета, наблюдая за проплывавшим мимо маленьким банкетоходом «Лоцман». Глаза у нее были распахнутые, и вся она, похоже, витала в каких-то нездешних сферах.

Я обнял малышку.

— Хочешь прокатиться?

— Очень, — выдохнула она. И почему-то не рассмеялась.

— Заметано, — сказал я. — Может, сегодня и прокатимся.

Она схватила меня за руку, и мы пошли вниз, к причалу.

Я шел и думал, что обязательно сегодня прокатимся. Даже если это не предусмотрено расписанием профессора и кораблика. В конце концов, плыть или не плыть суденышку, решает толщина пачки. А у меня деньги имелись — Полей переслал все обговоренное, так сильно ему хотелось перевести стрелки заказа. И тратить эти деньги на прихоти Наргиз было не только не жалко, но удивительно приятно. Траты на себя такие ощущения даже близко не вызывали.

— Можно увидеть профессора Береславского? — спросил я у матроса, складывающего мусор в пластиковый контейнер.

— А он — профессор? — удивился матрос. И объяснил: — На «Васисуалии», в кормовой каюте. Он всегда там, когда приходит.

— Котором «Васисуалии»? — уточнил я.

— На просто «Васисуалии». Остальные — с номерами.

— А почему «Васисуалиев» три? — Этот вопрос не мог оставить меня равнодушным.

— Потому что у Вась Васича — три кота. И все — Васисуалии, — весьма странно ответил матрос. Теперь вместо одного вопроса у меня их было целых три. Кто такой Вась Васич? Зачем ему три кота? И все тот же первый: зачем называть три судна одним и тем же именем?

Но задавать их я больше не стал, а изысканно закончил беседу:

— Благодарю вас.

Необходимо было мысленно настроиться на учтивый тон. В прошлые разы я разговаривал с профессором Береславским неправильно.

Мы прошли сквозь два корпуса суденышек и попали на просто «Васисуалий». Обойдя по боковой тропке, дотопали до кормы. Дверка крошечной каюты была открыта. Я попросил Наргиз остаться снаружи — она была счастлива. Пахло водой и шашлычком, над рекой летала чайка, а вокруг были столичные виды, за которыми издалека приезжают туристы.

Внутри каютка была действительно маленькая, три шага в длину. Зато с окнами на обе стороны, двумя диванчиками и небольшим столом, на котором стоял электрочайник.

— Здравствуйте, — сказал я.

Профессор, что-то писавший в ноутбуке, от неожиданности вздрогнул:

— Добрый день. Присаживайтесь.

— Присаживайтесь вместо садитесь — это обдуманно или случайно? — шутливо поинтересовался я. Мне не хотелось его напрягать.

— Случайно, — сказал он. Ему не хотелось со мной шутить.

— Послушайте, Ефим Аркадьевич, — мне тоже расхотелось шутить. — Когда я сказал про помощь, то имел в виду не себя.

— А кого же?

— Через несколько минут покажу. Нужно позаботиться об одном человеке. Ничего плохого она в своей жизни никому не сделала. — Я выбрал правильное начало, он расслабился и заинтересовался. Теперь лишь бы не напортачить в дальнейших переговорах. — И деньги есть, вы не думайте. Но в моем положении мне сложно ими пользоваться.