Он медленно поднимался по лестнице. У него было какое-то необычное чувство пустоты в животе и левой стороне груди, хотя допросы он проводил уже тысячу раз.

Колльберг, без пиджака, облокотился на стол, он казался спокойным и доброжелательным. Меландер сидел к нему спиной и невозмутимо рылся в своих бумагах.

— Это тот самый господин Фольке Бенгтссон, — сказал Колльберг и встал.

— Бек.

— Бенгтссон.

Обычное рукопожатие. Колльберг надел пиджак.

— Ну, так я пойду. Пока.

— Пока.

Мартин Бек сел. В пишущую машинку Колльберга был вставлен лист бумаги. Он повернул валик и прочел: Фольке Леннарт Бенгтссон, служащий, родился 6.8.1926 в Стокгольме. Холост.

Он посмотрел на сидящего перед ним мужчину. Голубые глаза, обычное лицо. Кое-где седые пряди в волосах. Ни малейших следов нервозности. На первый взгляд все нормально.

— Вы знаете, почему мы попросили вас прийти к нам?

— Нет, этого я не знаю.

— Мне кажется, вы могли бы кое в чем нам помочь.

— В чем же?

Мартин Бек посмотрел в окно и сказал:

— Ну и метет, да?

— Да.

— Где вы были летом в первую неделю июля? Можете вспомнить?

— Могу, потому что у меня был отпуск. Фирма предоставляет нам ежегодный отпуск в последнюю неделю июня и три первых недели июля.

— Да, слушаю вас…

— Во время отпуска я был в нескольких местах, почти четырнадцать дней провел на западном побережье. Во время отпуска я езжу ловить рыбу. Зимой тоже, хотя бы раз в неделю.

— Как вы туда добирались? На автомобиле?

Мужчина улыбнулся.

— Нет, у меня нет автомобиля. И даже нет водительского удостоверения. Я ехал на мопеде.

Мартин Бек немного помолчал.

— Хорошее дело, у меня самого несколько лет назад был мопед. А какая у вас марка?

— Тогда у меня был «Монарк», но осенью я купил новый мопед.

— Вы помните, как провели отпуск?

— Да. Вначале я был неделю в Меме, это на восточном побережье, там, где начинается Гёта-канал. Потом поехал в Гётеборг и лен[13]Гётеборг-Бохус.

Мартин Бек встал и подошел к графину с водой, стоящему на картотечном ящике у двери. Посмотрел на Меландера. Вернулся. Открыл крышку магнитофона и подсоединил магнитофон. Меландер сунул трубку в карман и вышел. Мужчина посмотрел на магнитофон.

— Вы плыли на пароходе от Мема до Гётеборга?

— Нет, я плыл из Сёдерчёпинга.

— Как назывался пароход?

— «Диана».

— Когда вы сели на пароход?

— Точное число я не помню. В начале июля.

— По пути случилось что-нибудь необычное?

— Насколько я помню, нет.

— Вы точно это помните? Подумайте.

— Ах да, вспомнил. У парохода была какая-то авария в машинном отделении, но это произошло еще до того, как я сел. Пароход опоздал. В противном случае я бы на него не успел.

— А что вы делали, когда приехали в Гётеборг?

— Мы пристали рано утром. Я отправился в один маленький городок, он называется Хамбургсунд. У меня там был заказан ночлег.

— Как долго вы там были?

— Четырнадцать дней.

— Чем вы занимались эти четырнадцать дней?

— Ловил рыбу. Погода была отвратительная.

Мартин Бек выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда три фотографии Розанны Макгроу.

— Вы знаете эту женщину?

Мужчина брал снимки один за другим и рассматривал их. Он не повел и бровью.

— У меня такое впечатление, что это лицо мне знакомо, — сказал он. — Кто это?

— Она тоже плыла на «Диане».

— Ага, вот почему мне кажется, что она мне знакома, — равнодушно сказал он.

Он еще раз посмотрел на фотографии.

— Хотя я в этом не уверен. Как ее зовут?

— Розанна Макгроу. Она была американка.

— Ага, уже вспоминаю, вы правы. Она была там. Я пару раз с ней разговаривал. Так, о том, о сем.

— И с тех пор вы ее имени не видели и не слышали?

— Нет, не слышал, вплоть до этой минуты.

Мартин Бек. перехватил взгляд мужчины. Он был холодный, спокойный и любопытный.

— Вы не знаете, что Розанна Макгроу как раз во время этого рейса была убита?

Выражение его лица незначительно изменилось.

— Нет, — сказал он наконец, — нет, я в самом деле об этом не знал.

Он нахмурился.

— Это правда? — внезапно спросил он.

— Очень странно, что вы об этом ничего не слышали. Честно говоря, я вам просто не верю.

Мартин Бек понял, что мужчина совершенно его не слушает.

— Понятно. Теперь я уже знаю, зачем вы меня вызвали.

— Вы слышали, что я сказал? Очень странно, что вы ничего не читали об этом случае, ведь о нем столько писали. Я просто не могу вам поверить.

— Если бы я об этом знал, то явился бы сам.

— Явился сам?

— Ну да, как свидетель.

— Свидетель чего?

— Я бы вам сказал, что видел ее. Где это случилось? В Гётеборге?

— Нет. По пути, на пароходе, у нее в каюте. Вы тоже тогда были там.

— Невероятно.

— Почему?

— Кто-нибудь ведь должен был слышать, что-то заметить. Ведь все каюты были заняты.

— Еще более невероятно, как вы могли об этом ничего не знать. Не станете же вы требовать, чтобы я в это поверил.

— Но это легко объяснить. Дело в том, что я не читаю газеты.

— Об этом убийстве говорили и по радио, и по телевидению. Эти фотографии несколько раз показывали по телевизору. Разве у вас нет телевизора?

— Есть. Но я смотрю только передачи о природе и фильмы.

Мартин Бек ничего не ответил и в упор посмотрел на сидящего перед ним мужчину. Когда прошла целая минута, он сказал:

— Почему вы не читаете газеты?

— В них нет ничего, что бы меня интересовало. Только политика и… ну, именно такие вещи, о которых вы говорили: убийства, несчастья и прочий ужас.

— Значит, вы вообще никогда ничего не читаете?

— Нет, почему же. Читаю разные журналы. Спортивные, о рыбной ловле, природе. Иногда какой-нибудь развлекательный роман.