Вечером беглец завел «Урал» в импровизированный гараж-ракушку, который оказался довольно вместительным. Сергеич решил выйти и прогуляться вместе с ним, Надя осталась внутри отдыхать. Снаружи стало еще холоднее, «бабье лето» понемногу уходило, настоящая осень прочно обосновалась на черноморском побережье.

– Куришь?

Ган подумал, но от самокрутки отказался. Серьезно он никогда не курил, скорее, баловался иногда. А зачем тогда переводить столь ценные сейчас папиросы? Пусть лучше старик курит. Сергеич затянулся и тут же закашлялся, отхаркиваясь в темноте.

– Все никак меня эта дрянь не погубит, так и сдохну от старости, наверное. Это раньше табак был, сейчас всякую дрянь-траву крутить приходится.

– Дед, а что у тебя тут?

Мужчина показал на темнеющий в гараже агрегат, похожий на длинную, узкую лодку типа каноэ. Тянулась мачта со спущенным и привязанным к ней парусом. Только в основании корпуса были самые настоящие колеса.

– Да когда здоровье еще было, собирал помаленьку. Я ведь инженер-конструктор в той, прошлой жизни. А тут и ума много не надо, только чуть смекалки.

Они подошли ближе.

– Нечто вроде буера, – старик проковылял вдоль борта самодельного средства передвижения, – несложно догадаться, как работает. Лодка под парусом, но на колесах. По суше можно передвигаться. И управлять проще простого тому, кто хоть несколько раз сам под парусом ходил.

– Зачем тебе, Сергеич? Хобби? Заняться нечем? Или свинтить надумал куда?

– Не помню, рассказывал ли я тебе о своем брате.

– Разве что упоминал.

– Так вот. Собирал я буер не просто так. Когда мне пришлось бежать с Архипки, я все думал, куда же податься. Далеко на своих двоих не уйдешь. Тебе спасибо, меня сюда вывез, – Сергеич закашлялся, постучал кулаком по груди, сделал паузу. Ган не торопил.

Старик продолжил:

– Была у меня мечта, говорю – была, потому что сейчас она уже несбыточная. А заключалась в том, чтобы рвануть в мой родной городок на берегу Цимлянского моря. Там остался мой брат, годы разделили нас. Перед войной я уехал на заработки на побережье, на вахту, тут она меня и застала. Сомневаюсь, что брат жив, слишком в округе много стратегических объектов было, точно по ним вдарили. Но было желание хотя бы посетить родной дом и родные места. На старости лет такое желание только усиливается, начинаешь вспоминать свои корни, родных, края, где провел детство, юность. Тянет меня туда, бляха-муха. Но умом понимаю, что не выдержу уже такой поездки.

Сергеич снова прокашлялся, поднял слезящиеся глаза на собеседника.

– Значит, буер строил с расчетом на путешествие?

Хозяин кивнул.

– Когда начинал мастерить, силы еще были, но пока материалы собирал, пока подручными инструментами клепал, время быстро пролетело. И здоровье пошатнулось. Все-таки живу не так далеко от всякой заразы, которую на Новороссийск скинули в войну. Я на днях понял, четко осознал, что осталось мне совсем немного – счет уже даже не на месяцы идет, а на дни или часы.

– Да брось, меня еще переживешь, – попытался приободрить старика гость.

– Не перебивай, я лучше знаю. Никогда не посыпал голову пеплом, просто чувствую, что пора мне. Возможно, на том свете с братом и встречусь.

– И далеко твой родной дом отсюда?

– Не уверен, что ты слыхал про такой городок. Цимлянском зовется.

– Да как же не слышал, Сергеич. Про цимлянские вина знали все. В Ростовской области, кажется?

– Верно говоришь, там. Ну вот, оттуда я родом, с казацкой земли.

Старика явно потянуло на душевные разговоры, он облокотился на буер, взялся морщинистой рукой за борт.

– Судьба сыграла злую шутку. Мы ведь в окрестностях Цимлянска схрон сделали с братом, выкупили землю до войны, убежище построили небольшое. Запасы сделали всякие. Но вот ведь засада, этот мини-бункер можно открыть только двумя ключами, а один из них у меня. То есть брат не смог бы в нем спастись, если бы захотел. – Сергеич показал ключ на грубой веревке, висевший на шее: – Так и ношу его с собой, не снимая. Зачем – фиг знает.

– Разворовали ваш тайник уже, наверное, мародеры всякие.

– Э-э-э, нет, кхе-кхе, он под землю уходит, без ключей и кода нечего там и делать. Металл толстый, дверь мощная, ни открыть, ни подорвать.

Хозяин снова хрипло закашлялся, сплюнул мокроту в пыль под ноги, растер башмаком.

– Любопытная штука – жизнь, а? – непонятно было, к чему старик это сказал, но Ган не стал спрашивать.

Он думал о том, что война разлучила многие родные души навек. В прошлом сел бы Сергеич на машину и доехал бы до брата за несколько часов – соседние ведь области. Сейчас все равно что через полконтинента добираться. Дорог нормальных нет, а на пути бандиты, мутанты, аномалии. Еще и средств передвижения почти не осталось.

– Пойдем к твоей Надюше, что ли. А то одна там кукует, – сквозь кашель проговорил хозяин. И они зашаркали по потрескавшемуся бетонному покрытию с пробивающейся сквозь него травой. Ветер на улице поднялся сильный, пронизывал сквозь одежду, становилось совсем зябко. Они быстро пересекли площадку и скрылись в убежище внутри холма.

К ночи Сергеичу поплохело. Кашель никак не проходил, не помогли и отвары из трав. Надя сидела рядом, Ган беспокойно ходил по комнате – хуже всего, когда не знаешь, чем помочь.

– Да сядь ты уже, кхе-кхе-кхе, голова кружится, маячишь тут. – Старик смотрел на него с грязных подушек и скомканных одеял. При свете чадящей керосинки он казался еще более древним. Сколько же ему было? Мужчина пытался припомнить, рассказывал ли Сергеич ему про свой возраст, но ничего не всплывало в памяти. Он всегда казался старым, потасканным жизнью, даже десять лет назад выглядел уже таким, когда Ган отвез его сюда. Спрашивать, сколько ему лет, беглец не стал – не тот был момент. Да и кому какое дело уже до этого?

Звякнуло где-то вдали, скрипнула дверь. Хозяин поднял уставшие, покрасневшие глаза на Гана.

– Я никого не жду, – сказал он тихонько.

Тот заволновался. Неужели крысы-бандиты проследили за ними? Вернулись с Черепом и подкреплением? Он уже слышал шарканье не одной пары ног по коридору. Хоть и старались незваные гости не шуметь, но они не знали эти штольни, а потому то и дело то натыкались на камни, то задевали кучки осыпавшейся штукатурки.

Ган вытащил обрез, выглянул в коридор. Рядом пока еще никого не было, но за поворотом явно шумели. Приближались люди. Только они смогли бы открыть решетчатую дверь в бывший подземный командный пункт.

Шедшему первым повезло меньше всего. Стоило ему неосторожно высунуться из-за поворота, как беглец выстрелил. Пуля из обреза разворотила голову – попал что надо. Ган успел увидеть, что несчастным оказался татуированный утырок из числа их недавних знакомых – бандитов, которые нагнали их под Кабардинкой. «Ну, с ними мы как-нибудь разберемся в этих тесных коридорах. Обороняться здесь проще». Но он заблуждался.