– Он на ходу? – она указала на «Урал».

– Конечно, сам собирал, сам доводил до ума. Очень надеюсь, что заведется.

Девушка присела на деревянную скамью и наблюдала, как Ган суетится у квадроцикла, упаковывает в самодельный багажник, прилаженный позади, рюкзак и другие нужные вещи, не поместившиеся в него. Он нацепил «Макаров» на пояс, прикрепил к голени самодельную кобуру и сунул в нее обрез. Не забыл и о кукри.

– Ты как? – Он посмотрел на Надю, та уже задремала, подскочила в испуге. – Прости, не хотел пугать, но нам пора. – Девушка кивнула. – Как будем подальше, найдем место и отдохнем.

Понадобилось пять минут, чтобы сдвинуть створки ворот, за ними бетонная плита уходила по наклонной вверх, а дальше начиналась грунтовка, вся в рытвинах и ямах. Ган пинком отправил подальше несколько веток, валявшихся на выезде из подземного гаража, вернулся в подвал обратно.

Он ловко запрыгнул на сиденье квадроцикла, перевел ключ зажигания в позицию «Включено».

– Ваш выход, Надежда. – Он подмигнул девушке, протянул руку, приглашая сесть за спиной. Надя приняла приглашение.

– Погнали.

Он наклонился, схватил левой рукой за веревку ручного стартера и дернул. Ничего не произошло.

– Бля, простите за мой французский.

Он тянул шнур снова и снова – завел раза с двадцатого, когда уже стала посещать мысль, что придется бросить средство передвижения и бежать дальше на своих двоих.

Тонкие руки обвили талию Гана, Надя прижалась к нему. Квадроцикл дернулся, двинулся в горку, выскочил на дорогу и пошел набирать ход, ревя двигателем.

Шарахнулись в сторону неизвестные зеваки, чуть не попавшие под колеса квадрика. Ган заскрипел зубами – без свидетелей их поспешного бегства никак не получалось. Хорошо хоть не патруль, а то бы уже стреляли им в спину, тогда пиши пропало. Появившуюся было мысль остановиться и устранить пешеходов беглец отбросил. Нет уж, он больше не будет поступать, как раньше – убивать без нужды невинных людей. Это не поможет ему отстираться от всей той грязи и крови, которая на его руках, но лишние жертвы ни к чему, когда их можно избежать.

Они и так выдали себя ревом двигателя, наверняка их заметил уже не один десяток свидетелей. Его гнала вперед мысль, что за спиной у него – практически беззащитная девушка. Что с ней сделают, если их вдруг поймают, – даже представлять не хотелось. Вряд ли ее участь будет лучше участи Гана.

Широкие колеса «Урала» вгрызались в землю, швыряли мелкие камешки в разные стороны, квадроцикл болтало и трясло, но какая-никакая дорога пока была – не приходилось продираться сквозь непролазные чащи, вязнуть в болотах. Куда ехать? Ган пока не знал и просто гнал «Урал» на северо-запад.

Квадроцикл прыгал на остатках асфальтового покрытия, рулить было непросто, неровности дороги то и дело пытались увести в сторону, на обочину с сухой травой. Мужчина не решился включить фонарь – в темноте прыгающий луч света был бы заметен издалека. Через пару часов начало светать, двигаться стало полегче. Теперь можно было заранее заметить препятствие или ямку и объехать ее стороной. Через некоторое время, когда окончательно рассвело, Ган притормозил, чтобы размять затекшие руки и ноги. Место выбрал удачное – вершину небольшого холма, откуда хорошо просматривалась дорога в обе стороны. Только сейчас он понял, как устал, бессонная ночь дала о себе знать. Они слезли с «Урала», беглец привалился к колесу квадроцикла, его спутница осталась на ногах. «А ведь тоже не отдыхала, если не считать десять-пятнадцать минут в убежище, пока я носился с вещами».

– Какой план?

Ган открыл глаза. Он и не заметил, как провалился в дремоту, веки схлопнулись сами собой. Спать при всем огромном желании было нельзя. Уж точно – не на открытой местности. Мужчина вытащил из багажника рюкзак, отыскал в нем бутылку воды, жадно глотнул. Предложил Наде, та тоже не отказалась.

– Поедем в Новороссийск. Не знаю, насколько хватит запасов солярки. Не хотелось бы заглохнуть посреди степи.

– Что там сейчас? Выжившие есть?

– В центр города путь закрыт, там мертвая зона. На окраине обитает один знакомый, ну, или обитал. Не знаю, жив или нет, заодно проведать можно. В Геленджик не хотел бы соваться, хоть нам и по пути.

– Почему? – Карие глаза Нади блеснули.

– Я там давно не был, но говорили, что в городе банды бесчинствуют. Беззаконие. Формально на них распространяется власть Тайной Канцелярии, это ведь тоже часть Южного Рубежа. Так что они могут нас поймать и выдать. Или просто отнять квадрик и пристрелить. Так что лучше бы объехать.

Девушка ничего не ответила, лишь нежно погладила Гана по голове.

На протяжении дня ничего не происходило. Пейзаж практически не менялся: холмы, поля, заросшие сорной травой, серая хмарь. Солнце спряталось за облаками, затянувшими небо. Уже сильнее чувствовалась осень.

Заночевали в брошенном поселке Светлый, в одном из домов на окраине, подальше от дороги. Ган забаррикадировал вход в жилище и загородил кусками фанеры и мебели окна в кирпичном осыпающемся доме. В шкафу на втором этаже нашел несколько одеял, свалил в кучу в гостиной. Раздеваться не стал – холодно. Только снял куртку, бросил ее на пол, рядом поставил ботинки. Душ бы не помешало принять, да где же его сейчас возьмешь. На карте, заботливо взятой с собой в дорогу, он видел какую-то безымянную речушку в поселке, но сил искать ее просто не было. Мужчина провалился в сон сразу же, как лег, без сновидений, будто рубильник повернули в голове.

Проснулся посреди ночи, зашарил руками по одеялам, подскочил. Нади рядом не было. Посмотрел на пол – вещи на месте, обрез и «Макаров» лежат тут же. Вскочил, обшарил впотьмах комнату, сбегал на второй этаж. Девушки нигде не было. Только сейчас он заметил, что одно окно приокрыто, а фанерка стоит рядом на полу.

– Блядь!

Выкрали? Тогда почему не тронуты его вещи? Вряд ли бандиты, промышляющие торговлей людьми, прошли бы мимо оружия и вещей. Сбежала? Этот вариант казался более реальным. Может, Ган чем спугнул? Он вдруг остро почувствовал одиночество. Разве можно привыкнуть к человеку за два дня?

Выглянул в окно. На границе света и тени показалась тоненькая фигурка. Надя?

Он рывком перебросил тело через подоконник. В спешке даже обуться забыл. Земля встретила холодом, уколола пятки сухая трава во дворе. Мужчина молниеносно преодолел два десятка метров.

Девушка стояла спиной к дому, перед ней раскинулось поле высохших диких подсолнухов.

– Не спится, вышла подышать, – опередила она Гана.

Он посмотрел на нее – даже не накинула плащ, вышла в толстовке.

– Замерзнешь.

Надя отрицательно мотнула головой.

– Мне эти высохшие цветы напоминают нас. То есть не меня с тобой, а всех нас, всех людей. Мы так же высохли, остались только оболочки. Эмоции спрятали глубоко внутри, боимся чувствовать, боимся любить.