Злой аллигатор продолжал дразнить нас своим свиным рылом, а мы отступили примерно на 20 километров и начали второй эксперимент по встрече. На этот раз мы приняли за исходное положение, что наш радар не работает, и мы должны полагаться только на глаза, звезды, компьютер и мои верные карандаш и блокнот – просто чтобы доказать, что это возможно сделать таким способом. Когда-нибудь в каком-то ином полете такой шаг мог бы спасти жизни других астронавтов. Это оказалось дьявольски сложным упражнением, которое потребовало невероятных умственных и физических усилий. Одна лишь задача найти точку в мировом пространстве без помощи радара была огромной проблемой с миллионами возможных осложнений. Стоит пролететь совсем недолго по неправильной траектории, и вы уже никогда ее не увидите. В конечном итоге мы нашли «аллигатора», все еще лязгающего челюстями, и подстроились к нему снова, ведя постоянные переговоры с Хьюстоном и между собой по интеркому.

Что-то было не так на нашем маленьком «Джемини». После такого объема тяжелой работы по подготовке к полету, напряжения от отложенных запусков, от реального полета и от проблем, связанных с двумя сложными сближениями, мы с Томом чувствовали себя истощенными. Нет, в смысле физической формы всё было в порядке, но мы чувствовали себя так, будто нас переехал грузовик, а постоянная смена дневного света и темноты сбила нас с суточного ритма. Мы уже не знали, какое сегодня число. ЦУП, увидев показания наших медицинских датчиков, понял, что мы устали, и распорядился отдыхать. Впереди у нас была тяжелая суббота с моим выходом в качестве гвоздя программы.

Мы были более чем готовы принять их рекомендацию, и Том отработал двигателями, чтобы обеспечить некоторое пространство межу нами и «аллигатором» – мы не хотели, чтобы он кувыркался рядом все время, пока мы спим. Мы припарковались на расстоянии около 30 км впереди, закрыли окна шторками и поужинали вкусными цыплятами и пельменями – обезвоженной пищей, упакованной в тюбик, как зубная паста. Впрысни туда немного воды, потряси, чтобы перемешалось, и выдавливай кашку прямо в рот. Никаких крошек, но и почти без вкуса. Затем я засунул невесомые руки под шланги скафандра и попытался заснуть, успокаивая себя музыкой фолк-группы Serendipity Singers. Было всего пять часов вечера пятницы.

Антракт со сном для нас означал перерыв и для наших жен и семей внизу, в Техасе. Все могли теперь выдохнуть с облегчением и съесть хотя бы часть еды, которая стояла на обеденных столах. Фей пришла к Барбаре, потому что только эти две женщины на Земле в тот момент могли понять чувства друг друга.

Мы с Томом официально поднялись через семь часов[69], когда ЦУП проиграл нам песню The Lonely Bull группы Tijuana Brass, и мы все еще чувствовали себя скверно. Звуки мексиканских труб в наших ушах, вероятно, способствовали этому. Мы пытались расслабиться и отдохнуть, но наш сон был больше похож на время бездеятельности. Безумная полная Луна заглядывала в наш маленький орбитальный дом, обращающийся вокруг Земли со скоростью 28 000 км/час. Мое тело было втиснуто в некомфортный объем без капельки свободного места, воображаемые муравьи лезли мне в глазницы, а мой мозг обрел такую же чувствительность, как комок шелка. Взгляд на наручные часы Omega Speedmaster, выставленные по хьюстонскому времени, показал, что еще не наступила полночь пятницы, того же дня, когда мы стартовали.

Третье и финальное сближение с расстояния 148 км обещало стать самым сложным. Мы должны были отработать план, который может потребоваться пилоту командного модуля «Аполлона», чтобы прийти на помощь лунному модулю, застрявшему на низкой орбите. Это означало, что нам надо будет лететь носом вниз и подходить сверху, пытаясь найти наш «пузырь» на невероятно пестром фоне голубого моря, белых облаков и ярко освещенной суши планеты Земля. Мы могли использовать радар, но у нас были серьезные сомнения относительно некоторых показателей, выдаваемых компьютером. Поэтому такое сложное упражнение по навигации предстояло осуществлять за счет трудных, медленных и требующих большого напряжения ручных расчетов. Когда мы искали цель, воспринималось это так, как будто мы падаем прямо на Землю, и мы не смогли увидеть «аллигатора», пока не подошли к нему на пять километров.

Мы сумели закончить упражнение, выполнив беспрецедентное третье сближение за 24 часа. Однако оно потребовало намного больше времени, чем ожидалось, а расход топлива оказался пугающе велик. При запуске у нас было почти 310 кг топлива, а теперь осталось всего 52 кг, едва достаточно для завершения полета, а нам еще предстояли сложный выход и спуск в атмосфере.

Физическое состояние, однако, ухудшалось еще быстрее, чем падал запас топлива, так что мы с Томом отключили связь с Хьюстоном, чтобы обсудить его. Мы чувствовали себя так, будто накануне копали канаву чайными ложками, а не выполняли гламурные космические задачи. Мы едва могли держать глаза открытыми и страдали одышкой от напряжения, как собаки в жаркий летний день. На правах командира Том включил микрофон и выдал всем слушающим шокирующую правду. «Сейчас мы оба очень похожи на выжатый лимон, – сказал он операторам своим сухим, безэмоциональным и медлительным оклахомским говорком. – Мы крутились, как белка в колесе. Боюсь, что при здравом размышлении я не вижу возможности продолжать и прямо сейчас приступить к выходу. Мы с Джино поговорили и считаем, что может быть лучше для нас обоих отложить его на некоторое время. Возможно, нам стоит подождать до завтрашнего утра».

Мы пытались дать руководителям полета нужную им информацию и в сущности говорили: давайте рассмотрим наши переменные и изменим план полета, чтобы он соответствовал изменившимся обстоятельствам. Первоначальный план всё равно был давно отброшен. Но наше обращение, которое казалось таким естественным для летчиков-испытателей, рассматривающих все возможные варианты, приобрело для некоторых людей на Земле совершенно другое значение. В первый раз в истории американской пилотируемой программы пара астронавтов ставила под сомнение назначенные им обязанности!

Приступ гнева был подобен землетрясению. Поскольку NASA не было военной организацией, нас не могли обвинить в мятеже или уклонении от выполнения законного приказа или в чем-нибудь еще в таком духе. Кроме того, все соглашались, что нам виднее в оценке того, что происходит на корабле. И все-таки, не было ли это похоже на попытку уклонения от несения службы? Астронавты не должны уклоняться. Однако мы с Томом, запертые в маленьком «Джемини-9», слишком устали, чтобы думать об этом.

ЦУП собрался, чтобы обсудить проблему. Раз Стаффорд и Сернан говорят, что слишком устали, чтобы продолжать работу надежно и безопасно, то наземные службы должны поддержать это решение. Нил вышел на связь и спокойным голосом произнес: «Земля рекомендует, чтобы выход был отложен на третий день. Вы согласны с этим?» – «Мы полностью согласны с этим предложением», – ответил Том. Мы запросили время на отдых, помахали аллигатору на прощанье, ушли от него на безопасное расстояние и провалились в сон, подобно двум младенцам.