— Так ты не видел моего лица в масле, до того как мы встретились, — медленно произнесла я. — Ты просто воспользовался случаем, чтобы провести еще один опыт.

Он развел руками и наклонился над столом так внезапно, что я испугалась. Его красные глаза сузились.

— Неправда! — яростно опроверг он меня. — Я не шарлатан. Больше ничего не скажу. Но если ты будешь работать со мной, могу обещать тебе будущее более славное, чем то, о чем ты когда-либо мечтала. — Он улыбнулся, и атмосфера в кабинете изменилась. Это твоя последняя возможность сказать прощай моему гостеприимству и отправиться домой. Дощечку ты, конечно, можешь забрать с собой. Думаю, навыки, которые ты приобрела, пригодятся тебе, когда ты будешь сидеть посреди своего селения и писать письма за плату. — Он не пытался скрыть сарказма.

— Ты говоришь о секретности, о тайнах, — сказала я. — А ты не боишься доверять такой молодой и неопытной, как я?

— Я никому не доверяю, — скучным голосом ответил он, — Не льсти себе на этот счет, Ту. Поверь, я не полагаюсь ни на твою честность, ни на верность, возможно присущие тебе. — Он снова выпрямился в кресле, потом встал. — Я возлагаю большие надежды на твои собственные сокровенные мечты. Ты знаешь, о чем я говорю, не правда ли? Кроме того, если твой язычок развяжется, я отрежу его и отправлю твоему отцу.

Он взмахнул рукой, давая мне знак встать, и я пошла за ним к двери у маленького столика. У меня не было сомнения, что он не шутит, и на мгновение я испугалась. В какое странное путешествие я отправляюсь? Куда приплывет мой корабль, если за рулевое весло возьмется Гуи?

В глубоком волнении я стояла рядом с Мастером и смотрела на замысловатый веревочный узел, завязанный на закрытой двери. Я вдыхала мускусный аромат его кожи, думая лишь о манящей и отталкивающей белизне его рук, о том, как бы мне хотелось к ним прикоснуться. Моя судьба была решена.

— Эти узлы я придумал сам, — пояснил он, методично работая над веревкой, — Они позволяют мне быть уверенным, что никто не войдет в эту комнату без моего ведома. Когда у меня разыгрывается воображение, я придумываю новые. Ночью я еще и опечатываю их, и выставляю стражу. Ты тоже должна изучить эти узлы, Ту. Или придумать собственные, чтобы я не мог распутать! — Он рассмеялся, веревка наконец ослабла и развязалась. Он толкнул дверь.

В тот же миг я ощутила до боли знакомый запах — пряный аромат высушенных трав, я вдохнула его глубоко и радостно, и в моей голове тут же ожил образ матери, склонившейся над грудой пыльных растений. Но почти сразу я смогла различить другой запах, гораздо более слабый, и комната в Асвате исчезла. Этот запах был горьковатый, мускусный, незнакомый и какой-то волнующий. Я не могла распознать его, потому что он сливался с более сильным ароматом целебных трав. Комната была без окон. Свет проникал только из кабинета, и наши тени ложились на идеально чистый, выложенный плиткой пол и на стол напротив. Насколько мне удалось заметить, стол был мраморный и тоже идеально чистый. Вдоль стен тянулись полки, на которых стояли склянки, банки, тигли всех размеров. Под столом я увидела две огромные каменные бутыли.

— Уверен, знаешь, что травы нужно хранить в полной темноте, — сказал Гуи. — Но когда я работаю, я приношу сюда несколько ламп. — Он улыбнулся. — Тогда здесь бывает уютнее, чем кажется на первый взгляд. Все, что я буду диктовать тебе относительно того, что здесь будет происходить, должно оставаться в этой комнате. У тебя озабоченный вид, Ту. В чем дело?

Я попыталась прогнать беспокойные мысли и улыбнулась ему в ответ:

— Ничего, Мастер. Все ли сосуды подписаны?

Он заулыбался еще шире и в этот момент выглядел как мальчишка, я поняла, что он был доволен. И надеялась, что в этом была и моя заслуга.

— Нет, не все, — ответил он. — Если по какой-нибудь невероятной случайности вору удастся пройти днем мимо нас с тобой, когда мы работаем в кабинете, или мимо стражника ночью и он распутает мои узлы, то все равно не будет знать, что украсть. — Он потянул дверь на себя, закрыл ее и стал вновь завязывать узлы, проворно и деловито орудуя пальцами. — Он не осмелится откупоривать все сосуды подряд, для того чтобы отыскать то, что ему нужно. Вор, который сумел пробраться так далеко, догадается, что это смертельно опасно.

— Значит, у тебя там яды?

Повинуясь его жесту, я села на свое место. Я была не особенно поражена. Мать часто показывала мне ядовитые растения. Прекрасный олеандровый куст, например, со сладко пахнувшими розовыми цветами был особенно опасным. Дым от горения его древесины мог вызывать тошноту. Медовая вытяжка из его цветов смертельно ядовита. Как и его листья, и сок, и даже вода, в которой цветы постояли. Азалия тоже ядовита. И голубиный помет, и сок клещевины, если его не прокипятить.

Гуи кивнул.

— Одни яды действуют при попадании на кожу. Другие достаточно просто понюхать, поэтому наклоняться над склянками тоже опасно. — Неожиданно он сменил тему, будто ему наскучило говорить об этом. Он подвинул мне прекрасную дощечку и пенал. — Надеюсь, ты появишься здесь завтра утром, готовая к работе: с чистыми руками, с накрашенным лицом и в платье с одним приличным разрезом, — сказал он. — А теперь иди и поиграй со своим подарком, Ту. Сегодня весь день можешь делать все, что тебе нравится.

Обеими руками я прижала дощечку к груди и поднялась.

— Я бы хотела пойти к месту поклонения Вепвавету, если такое есть в Пи-Рамзесе, — сказала я, — и возблагодарить его в день своих именин.

— Безусловно, — ответил он равнодушно. — За исключением того, что здесь нет места поклонения Вепвавету. Зачем, ты думаешь, я проделал весь этот путь до Асвата в прошлом году?

— Тогда я бы хотела взять Дисенк и стражу и погулять по городу.

— Нет.

Ощущение прохладного эбенового дерева под руками придало мне храбрости. Он достаточно заботился обо мне, чтобы помнить о моих именинах.

— Тогда позволь мне побродить у озера и посмотреть на лодки. Ты говоришь, что я могу делать, что мне нравится, но мне нечего делать в доме, если я не учусь. Почему ты держишь меня в такой изоляции? Ты боишься, что я убегу?

Он закатил свои страшные горящие глаза, потом остановил на мне пристальный красный взгляд.

— Почему бы тебе не поспать? — сказал он язвительно. — Молодые девушки должны много спать, не правда ли? Поговори с Кахой, если он еще здесь, в чем я сомневаюсь. Иди и понадоедай Харшире. Попроси еще раз сделать тебе массаж. В саду есть место поклонения Тоту. Поклонись ему. Ну, придумай что-нибудь сама, Ту! В доме полно занятий. И потом, я не боюсь, что ты убежишь. Ты вольна это сделать, если захочешь, но, если ты это сделаешь, ты уже не сможешь вернуться.

Деревянной походкой я пошла к двери.

— Мне нельзя в зал для гостей, в помещения для слуг или в общее место в саду, — напомнила я ему. — Там, может быть, и нашлось бы чем мне заняться, но мне туда нельзя. Это очень несправедливо.

Я не стала ждать ответа. Поклонившись, я вышла. Я знала, что лучше не хлопать так сильно дверью, но мне захотелось. Я также знала, что лучше не размышлять над мелкими ограничениями, потому что эти размышления все равно ничего не изменят в моей жизни.