Да, в последнее время все так перепуталось! Сама Каролин была изгнана из своей семьи, следовательно, деньги сэра Невилла перейдут к Синтии, хотя возможен и другой вариант, ведь Синтия также разочаровала отца. Выходит, покушаться на ее, Каролин, жизнь смысла не имело, а если говорить о Синтии, то кто же, кроме Джейсона, мог стараться избавиться от нее.

Миллисент Нельсон открыто дала понять, что относится к Синтии с неприязнью. Эта дурочка, конечно, могла отравить свой крем. Однако одно обстоятельство не позволяло обвинять в столь ужасном злодеянии сестру викария, а именно вот какое: убийца явно проживал в Браутон-Курт, потому что яд понемногу добавлялся в пищу каждый день. Любой из слуг мог желать смерти хозяйки, как ни дико предполагать подобное…

Джейсон… Как бы строго и, быть может, даже предвзято ни судила она, все указывало на этого человека! Да и средство у него было. Он сам говорил, что забрал мышьяк и запер его в своем письменном столе. Во время болезни Сомервилл находился дома. Проявляя притворный интерес к тому, что ела и пила его жена, он мог незаметно крошечными порциями подсыпать отраву. У него имелась весомая причина: он презирал жену и был бы бесконечно счастлив избавиться от нее. Джейсон являлся единственным человеком, желавшим се смерти.

Все же Каролин отказывалась верить собственной версии. На преступника лорд Браутон походил в малой степени. Он был скорее неслыханный ревнивец, грубый, прямой и откровенный в проявлениях своего гнева.

Он скорее задушил бы изменившую ему жену, чем сыпал бы исподтишка всякую дрянь в пищу.

Кроме того, в жизни Синтии, особенно за последние семь лет, для Каролин образовалась множество белых пятен, так что злоумышленником мог оказаться такой человек, о котором самозванка не имела ни малейшего представления. Возможно, за это время Синтия успела нажить себе лютого врага, разумеется, незнакомого Каролин. «Когда я поправлюсь, — думала она, — я обязательно изучу всю корреспонденцию Синтии, все ее дневники, все записи, которые удастся обнаружить. Должно же найтись хоть что-то, что прольет свет на жизнь сестры!» Но высказывать свои подозрения вслух ей не стоило до тех пор, пока все не будет известно наверняка. Если репутация Джейсона безупречна, то она не может запятнать ее столь безапелляционно!

Каролин ни с кем не стала делиться своими мыслями. Все свои силы она направила на то, чтобы скорее поправиться. Она много спала, а если бодрствовала, то непременно ела. И все-таки оставалась слаба. Впрочем, очень скоро она предприняла попытку встать с постели самостоятельно, дошла до кресла и просидела в нем около часа. Неделю спустя она уже смогла сойти по лестнице и еще через неделю зажила уже практически своей нормальной жизнью, только продолжала баловать себя дневным сном. Каролин была преисполнена решимости принять участие в охоте, сроки которой уже приближались.

Домоправительница, миссис Морли, составила меню и послала горничных убрать и проветрить для гостей свободные спальни третьего этажа. В первый раз Каролин увидела эти комнаты открытыми, а мебель в них — свободной от пыльных чехлов. Для нее самой никакой особенной работы не оставалось, разве что подумать, каких гостей в какие комнаты определить, что было довольно сложно, поскольку она не знала даже, кто были эти гости. Каролин чувствовала, что может допустить досадную оплошность, усадив за один стол не тех людей или отведя гостю комнату не по его рангу. Каролин осмотрела комнаты и распределила их, как и места за столом, руководствуясь только наличием титула рядом с именем гостя. Потом она позаботилась о том, чтобы се работа была проверена Джейсоном, причем пояснила это тем, что чувствовала себя ослабленной и могла допустить ошибку. Джейсон изучил аккуратно исписанные листочки и предложил всего одно или два изменения. Каролин поблагодарила его и ушла, чтобы приготовить хорошую копию для домоправительницы. Очевидно, просьба ее слегка озадачила Сомервилла, потому что такие светские обязанности находились в ведении жены, но теперь зато она была застрахована от непростительного промаха и чувствовала себя уверенно.

К назначенной дате охоты дом выглядел безукоризненно, наняли дополнительную прислугу, кухарка приготовилась к суровому испытанию, а Каролин полностью поправилась. Когда стали прибывать гости, девушка была рада, что ей не требовалось много сил для того, чтобы стоять с Джейсоном и приветствовать приезжающих, которых дворецкий Барлоу сопровождал в гостиную и объявлял хозяевам. Каролин с улыбкой приветствовала их, внимательно прислушиваясь к тому, как обращался к каждому из них Джейсон, и потом просто повторяла за ним. Каролин изо всех сил старалась запомнить лица и не перепутать имена, потому что очень скоро Сомервилла рядом не будет и подсказывать будет некому. Ум ее живо отмечал степень участия к ней, проявленную тем или иным гостем. Каждый раз она старалась отвечать тем же. Ни одна из женщин не выказала своей особой привязанности, хотя ни одна не выказала и неприязни.

Поздним вечером Барлоу объявил о прибытии графа и графини Уэстбридж. Джейсон бросился навстречу входившей в холл чете.

— Джей! Как приятно видеть тебя! Флора, дорогая, ты, как всегда, ослепительна!

Вновь прибывшие гости оказались симпатичной парой. Граф был ниже Джейсона ростом, но с широкими плечами И мускулистыми руками, выдававшими в нем заядлого наездника. Со своими песочного цвета волосами и слегка веснушчатой физиономией он не производил, конечно же, неотразимое впечатление, но широкий рот и голубые глаза говорили за то, что его отличает добрый нрав. Графиня выглядела великолепно. Блестящие черные волосы обрамляли ее худое овальное лицо, темные брови и длинные ресницы подчеркивали красоту нежных темно-карих глаз, а прямой нос и чувственные губы и вовсе могли очаровать кого угодно. Когда Флора улыбнулась, Каролин заметила, что между двумя ее передними зубами зияла небольшая, но очень элегантная щербина. Этот незначительный изъян вовсе не портил ее во всем остальном совершенной внешности, но даже придавал облику некоторую пикантную беззащитность, которая спасала ее черты от излишней правильности и холодности.

— Какой же ты, Джейсон, льстец! — воскликнула графиня и обернулась к Каролин, протягивая руки:

— А, вот и ты. Хм, Синтия, да ты воплощенное здоровье! Что же это твой супруг писал мне о твоей тяжелой болезни?

— Я уже успела выздороветь. Рада тебя видеть, — сказала Каролин, взяв руки Флоры и потом обратилась к графу:

— Здравствуй, Джек!

Потом она повернулась к гостям, рассеянным по зале, и спросила у Флоры:

— Думаю, ты всех здесь знаешь?

— Боже мой, конечно, — усмехнулась графиня и повернулась вместе с Каролин, чтобы поздороваться с остальными.

— Стелла, как поживаешь? — обратилась она к статной женщине средних лет с квадратным лицом. — Как твоя рука?

Стелла поморщилась:

— Ах, так все глупо получилось. Конечно, я знала, что жеребчик Соло с норовом, но была с ним недостаточно строга, и он, нахал, сбросил меня, ударив о дерево. Впрочем, сейчас рука в полном порядке и в прекрасной форме для завтрашней охоты.