— Бог мой, — воскликнула Каролин, — можно подумать, я инвалид, без рук и без ног! Я чувствую, что состояние мое улучшилось, а способности ходить я, кажется, и не утрачивала! Мне необходимо садиться писать приглашения. Лорд Браутон желает, чтобы они были разосланы как можно скорее.

Все утро она провела за работой, прервавшись только для короткого отдыха и легкого ленча, состоявшего из нескольких ложек присланного Миллисент Нельсон крема и пары гренков. После полудня, то есть к тому времени, как прибыла сама Миллисент, головная боль возвратилась с прежней силой. Буквы запрыгали перед глазами. Мисс Нельсон, едва взглянув на ее лицо, заявила:

— Вижу, вы и в самом деле себя неважно чувствуете.

Каролин посмотрела на гостью не без легкого изумления:

— Неужели вы могли заподозрить меня в притворстве?! Миллисент пожала плечами, сняла перчатки, бросив их на стол рядом со своим ридикюлем.

— Бывали случаи, когда вы заболевали в удобное для вас время.

Ну и мегера, с досадой подумала Каролин. Столь «дружелюбное» отношение к ней и поднявшаяся волна ответного раздражения едва ли могли улучшить ее состояние. Кивком головы она пригласила мисс Нельсон сесть и резко проговорила:

— Послушайте, дорогая, если вы не хотите помочь мне с приглашениями, то скажите мне об этом прямо. Я могу обойтись и без вас.

Рот Миллисент скривился. Она выдвинула стул из-за ломберного стола, выбранного Каролин для работы.

— Стараетесь замутить водицу? Вы же знаете, я не возражаю против того, чтобы подписывать конверты.

— Только потому, что это нужно Джейсону? — спросила Каролин, зная, что уже перегибает палку и выходит за рамки этикета, но ничуть об этом не беспокоясь.

— Я всегда рада услужить его светлости, — спокойно ответила Миллисент. — Это самое малое, чем я могу отблагодарить его за все, что он сделал для Томаса.

К Каролин вернулось самообладание, и она возобновила работу. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы точно сымитировать почерк Синтии, а присутствие мисс Нельсон, бесспорно, только мешало. Каждое письмо заставляло ее беспокоиться: не покажутся ли адресату слишком сухими и формальными ее приветствия. Несмотря на то что большинство приглашенных были, по ее предположениям, друзьями скорее Джейсона, нежели Синтии, она понимала, что среди всего количества гостей могут попасться и такие, к которым сестрица могла обратиться и по имени. Но кто они, эти близкие знакомые Синтии? Каролин немного поколебалась относительно Хью Сент-Джона. Не покажется ли странным, если обратиться к нему как-нибудь излишне официально? Ладно, пусть будет «кузен Хью». Синтия наверняка так обращалась к нему. Пульсирующая головная боль никак не отпускала, и Каролин захотелось вернуться в постель.

Миллисент работала довольно проворно. С конвертами она покончила еще накануне и теперь непосредственно принялась писать приглашения. Из-за высказанных друг другу резких слов у Каролин все горело внутри, но она заранее чувствовала облегчение оттого, что приглашения будут готовы. Ее нынешнее самочувствие, конечно же, не позволило бы ей справиться с такой работой в одиночку.

Женщины прервались, чтобы выпить чаю, который принес им Барлоу. Было уже около четырех часов пополудни. Каролин, натянуто улыбаясь, разливала чай сама, причем предложила гостье широчайший выбор различных кондитерских изделий. Ее саму ничто особенно не привлекало, но все же приходилось понемногу откусывать от сдобной булочки с изюмом.

— Как поживает ваш брат? — спросила она, чтобы хоть как-нибудь завязать разговор.

— Очень хорошо, спасибо. Он усердно трудится над своими воскресными проповедями. Ему хочется преуспеть в здешнем приходе. Он до глубины души признателен лорду Браутону.

Каролин едва не спросила ее, как давно Томас служит здесь викарием. Мысли девушки сделались слишком неясными, и она с легкостью могла бы допустить подобную ошибку. Она облизнула губы.

— Уверена, муж… муж доволен им!

— Надеюсь, что доволен, — нахмурилась Миллисент. — Томас был очень расстроен, когда вы… хм, уехали. Он переживал, что не справился со своими обязанностями, говорил, что должен был знать то состояние, в котором вы пребывали. Он думал, что его светлость будут бранить его за непредупреждение случившегося.

— Не понимаю, почему Джейсон должен обвинять вашего брата за то, что сделала я!

— Потому что он был не только вашим другом, но и вашим духовником. Лорд Браутон мог бы решить, что вы доверили Томасу свои невзгоды, свои тайные мысли, а тот ни о чем не известил его.

— Мне почему-то казалось раньше, что признания, сделанные на исповеди, всегда сохраняются в тайне и роль священника заключается не в том, чтобы шпионить за женщиной и обо всем услышанном доносить ее мужу.

По щекам Каролин пошли красные пятна.

— Так мог бы поступить Джейсон Сомервилл, — продолжала она, — но сама мысль о том, что духовное лицо могло опуститься до слежки, и тем более за женщиной, мне глубоко противна.

Неумело скрываемое негодование Миллисент наконец-то выплеснулось наружу.

— Джейсон Сомервилл всегда был порядочным человеком. Он не стал бы просить Томаса шпионить за вами.

— Тогда чего же вашему брату бояться?

— Ответственности!! Он слишком много на себя берет. Он принимает на себя вину всей округи. Он чувствует себя в ответе в том числе и за вас, ибо был вашим другом и хотел служить вам примером. Однако вы-то уж наверняка никакой вины за собой не ощущаете.

Каролин отодвинула от себя свои чашку и блюдце. Руки ее дрожали: то ли от ярости, то ли от слабости, то ли от того и другого вместе.

— Кто вы такая, чтобы осуждать меня? Вы даже представления не имеете обо всех моих мыслях и чувствах.

— Зато я знаю о ваших поступках! Неужели вы и в самом деле думаете, что все поверили той истории, что рассказывает Джейсон? Вы… вы не были в Италии с леди Селеной. Она, конечно, покрывает вас с радостью, но правда-то известна всем! Люди только прикидываются, что поверили в ваши сказки. Они хотят помочь Джейсону сохранить свое лицо. Никто не желает ранить его.

— Сомневаюсь в этом. Я заметила, что здесь есть люди, которые хотели бы видеть его уязвленным в своей гордыне.

— Ну, разве что такие же жалкие и лицемерные трусы, как вы! Вы, Синтия, сделали все, что было в ваших силах, для морального уничтожения мужа. Вы не были ему ни женой, ни помощницей. Вы даже не были ему другом. Лорд Браутон — прекрасный человек, очень порядочный, но благодаря вашим стараниям он утратил веселость, любовь, счастье. Единственный ребенок, которого вы изволили родить ему, оказался идиотом! Одно-единственное чадо, да и то без мозгов!

Рука Каролин взметнулась и ударила женщину по щеке.

— Меня ты можешь обзывать, как тебе заблагорассудится. Я знаю, ты ревнивая ведьма! Но я постою за себя! Однако не дай вам Бог еще раз унизить мою дочь. Если Джейсон чувствует, что с наследником я его надула, то пускай, это его дело. На самом деле Лорел нечего стыдиться. Она может составить счастье для всякого мужчины с сердцем и душой, мужчины, пекущегося о добром имени — своем и своих близких!