Я встретился с Оксаной и понял, что не ошибся. Ее мама рассказала ей о нашем разговоре, и Оксана загорелась идеей мщения. Кому она собралась мстить на этот раз и за что? Я спросил ее об этом, и знаете, что она ответила? «А почему у одной твоей дочери есть все, а у другой — ничего? Это несправедливо, мой дорогой отец». Я дал ей денег, много денег и сказал, что дам еще, пусть только она оставит в покое Клену. Оксана ответила, что, сколько бы я ей не дал, все равно этого будет недостаточно, чтобы восстановить справедливость. А вскоре вдруг исчезла с московского горизонта, но я был уверен, что она что-то задумала и вот-вот это что-то произойдет.

А потом я встретился с Кленой. Не знаю зачем, просто подступило настолько сильное отцовское чувство, что я не смог его побороть. К тому же мне нужно было прощупать Клену насчет ее новой подруги, но ничего толком я не узнал: Клена отделалась общими фразами. Я тоже дал ей денег, мы поговорили, и она, по-моему, сочла меня за шпиона, ну да я не стал ее в этом разубеждать. Шпион так шпион. На том и расстались…

Аня слушала доктора Лоренца, машинально сопоставляя его рассказ с тем, что говорила ей Клена. Вроде все сходилось. Сходиться-то сходилось, но уж больно все это походило на паршивый роман — такое возникло у Ани чувство, которое все более крепло. Хотя не верить доктору у нее не было ни малейших, надо сказать, оснований. Зачем ему врать? Да и не похож он на сочинителя семейных историй.

— …Чтобы вам, Анна, до конца была понятна ситуация, которая сложилась вокруг меня к тому времени, я немного расскажу о том, чем занимался и занимаюсь сейчас… — Лоренц сделал паузу, собираясь с новыми мыслями. — Постарайтесь хотя бы на время освободиться от вашего скепсиса, если сможете. — Он улыбнулся в ответ на ее вскинутые брови. — Ладно, ладно, это я так… Просто у вас в глазах столько ко мне недоверия, что я чувствую себя, по меньшей мере, лгуном…

Аня промолчала. Она не знала, стоит ли возражать на его справедливые в общем-то слова.

— Существует очень серьезная международная организация, куда входят представители многих стран, в том числе и России, — начал Лоренц новую тему. — Ее называют Орденом, просто Орденом. К братьям-масонам она не имеет никакого отношения, так что понятие «Орден» не должно вас пугать. Это скорее сообщество единомышленников, знания и умения которых выходят за рамки реальности… Ну или здравого смысла, если хотите. Попросту говоря, в Ордене состоят люди, обладающие сверхъестественными способностями, — не все подряд, конечно, а лишь избранные. А еще те, кто очень хочет такими способностями обладать. И опять-таки не все, далеко не все. Называя вещи своими именами, то есть говоря предельно цинично, Орден состоит из тех, кто запродал или хочет запродать душу тому, о ком не принято говорить вслух в приличном обществе. В обмен на эти самые способности. В общем, из тех, о ком в Библии сказано: «Ворожея не оставляй в живых», — это из книги «Исход». Пока все понятно?

Доктор Лоренц, до этого блуждавший взглядом по крышке стола, поднял глаза на Аню. Вещи, о которых он говорил, уже не укладывались в ее мозгу. Это были или бред сумасшедшего или фантастика, которую Аня на дух не переносила. Однако доктор выглядел исключительно здраво. Ему хотелось верить, и он это прекрасно знал.

— Плата за вступление в Орден — жизнь, положенная на его алтарь, — продолжил он, глаз с нее не сводя. — Как это ни пафосно звучит, но это так. Обратной дороги нет. Кстати, ваш бывший коллега Роман Башаров (помните его?) сделал свой выбор в пользу Ордена. Потому и исчез.

— Как это? — не поняла Аня.

— Как исчез? Да очень просто. Он весьма интересовался левитацией, просто был помешан на ней. Не без моей помощи Орден помог ему оторваться от земли и пуститься в полет. В бесконечный полет… Не правда ли, звучит это, мягко говоря, странно?

Аня помолчала, собираясь с мыслями. Теперь образ доктора Лоренца уже не казался ей таким безупречным, начал вкрадываться в него серьезный изъян. По жизни ей еще не приходилось сталкиваться с сумасшедшими, и вот, видимо, такой день настал. Правда, слова доктора совпадали с рассказом Птушко о Роме Башарове, и это было в пользу Лоренца, но чтобы Рома отправился в какой-то там бесконечный полет… Или это нужно понимать в переносном смысле?

— Я не поняла, — мягко отозвалась она, — он умер, что ли?

— Почему? — улыбнулся Лоренц. — Он жив и, по-моему, прекрасно себя чувствует. Просто он теперь умеет летать и осваивает воздушное пространство.

Аня смотрела на доктора и видела в его глазах веселые искорки. Он над ней смеется, что ли? А может, таким образом проверяет ее на адекватность?

— Ясно, — кивнула она. — Роман осваивает воздушное пространство. Очевидно, наравне с птицами.

— Я вижу, вы слабо в это верите, Анна?

— Что значит слабо?.. А где конкретно он его осваивает? — спросила она осторожно. Таким тоном она обычно разговаривала с детьми.

— Откуда же я знаю. Парит где-нибудь над землей. — Доктор мечтательно улыбнулся. — Он этого хотел — парения над землей, ведь он же чувствовал себя Икаром. Вот, например, я хотел быть бессмертным и иметь столько золота, сколько захочу. И я все это имею. Язык чешется сказать банальность насчет того, что счастья это мне не принесло, но я не скажу. Думаю, это понятно и так. Потому что счастье возможно лишь там, где есть любовь. А какая любовь может быть у тех, кто общается с силами тьмы? А Орден занимается как раз этим.

«Круто! — с издевкой подумала Аня. — Силы тьмы — это очень, должно быть, круто! А он, значит, у нас бессмертный? Или это кличка у него такая — Бессмертный?» — Она чувствовала, как в ней начинает подниматься глухой, но конкретный протест — не против Лоренца, нет, а против этого пресловутого Ордена, существующего, скорее всего, лишь в его больном воображении мистика. «Он больной, он просто больной… А если нет, и все это правда?»

— А зачем это вообще нужно? — спросила Аня без всякого выражения. — Что заставляет Орден заниматься богоборчеством? Ведь это же так называется?

— Вы умная девушка, Анна, — похвалил ее Лоренц. — Причина, как вы понимаете, у каждого своя. А самая главная называется гордыня — в этом мы абсолютно солидарны с христианством.

Ане все меньше нравилась тема, на которую соскочил разговор. Запредельная инфернальная тьма ее всегда пугала. Одно дело писать о колдуне Петре Вегине из славного города Ярославля, ничуть не принимая его всерьез, и совсем другое — слышать из уст этого Лоренца слова о журналисте Башарове, который превратился чуть ли не в Икара и теперь парит над землей. Бр-рр! Нет, она предпочитает думать, что Башаров попросту умер. Умер — и точка. Но все-таки как понимать оговорку доктора насчет бессмертия? Насчет золота — ладно, золото мы опустим, а вот бессмертие…

— У вас есть эликсир бессмертия? — напрямик спросила она.

Доктор и глазом не моргнул; он словно ждал этого вопроса. А может, и правда ждал. И тут Ане вспомнился пассаж из собственной статьи, скомпилированной из книг об алхимии. Что-то там было о Китае, о «Книге перемен» и о философе, который выпил какие-то «пилюли бессмертия» вместе со своей собакой. Что-то там было связано с кровью дракона…