напротив ее, чувствуя, как жар нашего дыхания смешивается воедино. — Потому что ты, черт возьми, моя.

И маленькое пространство между нами исчезает, когда я целую ее так, что мы оба падаем в пропасть.

14

Я не собиралась быть той, кто сделает это первой, но в ту секунду, когда он пересекает черту, которую столько раз стирал до этого, нас уже ничто не сдерживает. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мои пальцы зарываются в его волосы. То, как он, не теряя времени, заставляет меня открыть рот и переплетает свой язык с моим… Все это обостряет мои чувства.

Единственное, на чем я могу сосредоточиться, единственное, о чем я могу думать, — это он.

Его руки обхватывают меня за талию, затем он с легкостью поднимает меня и прижимает к стене. Я обхватываю его ногами, и в тот момент, когда я чувствую, как его твердый член трется о мою киску, я стону ему в рот.

Проводя ногтями по его спине, я наслаждаюсь тем, как он выгибается навстречу мне, но этого недостаточно. Между нами слишком много слоев. Слишком многое отдаляет его именно от того места, где я хочу его.

Где он мне нужен.

Он прерывает поцелуй только для того, чтобы прижаться губами к моей шее. Я задыхаюсь от этого ощущения и поворачиваю голову, чтобы дать ему больше доступа. Он мог бы пометить каждый дюйм моей кожи, и я не думаю, что прямо сейчас он получил бы от меня хоть одну жалобу.

— Боже, ты так чертовски хорошо выглядишь в моей джерси, — бормочет он, касаясь моей кожи. — Маленькая соблазнительница. Тебе нравится проверять мои пределы, не так ли?

Я ударяюсь головой о стену, тяжело дыша. Его рука поднимается, чтобы обхватить меня за горло, и его глаза пристально смотрят в мои.

— Ответь мне, Лейкин.

Черт. — Да.

— Что да?

— Я люблю проверять твои пределы, — признаю я. — Хотела увидеть, как ты сломаешься.

На его лице появляется самая сексуальная ухмылка, которую я когда-либо видела. — Миссия, блядь, выполнена.

Обхватив пальцами мою шею, он снова накрывает мой рот своим. То, как его язык двигается вместе с моим, как будто у меня нет ни единого шанса на какое-либо доминирование, опьяняет. Я могла бы в буквальном смысле опьянеть только от него.

Раздается звуковой сигнал и радостные возгласы, сообщающие нам обоим, что хозяева поля забили, и Хейс неохотно отстраняется. Его глаза скользят по моему лицу, выискивая что-то, о чем я не догадываюсь, а затем он выдыхает.

— Как бы сильно я ни хотел взять тебя прямо здесь, последнее, чего мы хотим, это чтобы кто-то из команды застал нас врасплох, — говорит он.

Я киваю, все еще пытаясь отдышаться. — Верно. Ты прав.

Он осторожно ставит мои ноги обратно на землю и делает шаг назад. На мгновение у меня в животе образуется пустота, когда я думаю, что все кончено, и тогда он снова погрузится в свою обычную спираль сожалений, но это улетучивается из моей головы в ту минуту, когда он говорит.

— Ты можешь придумать предлог для своих родителей, чтобы уйти?

Я киваю и провожу пальцами по волосам в попытке привести их в порядок.

— Хорошо. — Он достает футболку из своего шкафчика и натягивает ее. — Иди, разберись с этим, а потом встретимся у моего грузовика.

— Хорошо.

Я поворачиваюсь, чтобы сделать именно это, но прежде чем успеваю дойти до двери, он тянет меня обратно. Его большой палец скользит по моей щеке, когда он целует меня еще раз — на этот раз нежно.

— Ты сведешь меня в могилу, — почти шепчет он.

Улыбаясь, я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а затем выхожу за дверь.

Я обхватываю себя руками и возвращаюсь на трибуны. Все еще на взводе после недавно забитой шайбы, но у меня есть работа, которую нужно выполнить.

— Вот ты где, — радостно приветствует меня моя мама. — Ты в порядке?

— Нет, — лгу я. — Думаю, я, возможно, перестаралась. Я все еще не чувствую себя на сто процентов, так что я просто собираюсь пойти домой и отдохнуть.

Ее брови хмурятся, но когда мой папа кричит о чем-то, что происходит на льду, ее внимание переключается на что-то другое. — Хорошо, милая. Что ж, я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше.

— Тебе нужно, чтобы я отвезла тебя домой? — спрашивает Мали, напоминая мне, что я приехала сюда с ней.

Я качаю головой. — Все в порядке. Меня ждет Uber снаружи.

— Как удобно. — Сарказм, сквозящий в ее тоне, остается незамеченным моими родителями, но я слышу его громко и ясно.

Я незаметно показываю ей средний палец, заставляя усмехнуться. Взяв джерси Грега, я передаю ее Мали.

— Проследи, чтобы он получил это обратно.

Ее брови приподнимаются. — Ты не хочешь оставить ее себе?

О да. Я уверена, что это не закончилось бы хорошо. — Нет. Мне это ни к чему.

Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, что могут уловить мои родители, я машу им троим и ухожу, нетерпеливо направляясь к двери.

Когда я выхожу на улицу, грузовик Хейса стоит на стоянке. Я опускаю голову и забираюсь на пассажирское сиденье. Он наблюдает, как я пристегиваю ремень безопасности, и как только я заканчиваю, он заводит грузовик.

Никто из нас не произносит ни слова, когда он выезжает с парковки. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Он везет нас Бог знает куда с единственным намерением прикоснуться ко мне всеми способами, о которых я мечтала.

Останавливаясь на красный свет, он смотрит на меня и усмехается, качая головой и снова сосредотачивается на дороге.

— Что? — спрашиваю я с любопытством.

— Ты ведешь грязную игру.

Моя улыбка становится шире, но я ничего не признаю. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Весело хмыкая, он нажимает на газ, когда загорается зеленый свет. — На каждую игру, на которой я видел тебя, ты приходила в джинсах или спортивных штанах, с волосами, завязанными сзади, как будто тебя это не беспокоило. Но сегодня вечером ты появляешься в таком виде, будто готова провести ночь в городе.

Честно говоря, этот наряд был идеей Мали, и притом блестящей. Возможно, там было немного холодновато, но как люди говорят? Без труда не вытащишь и рыбку из пруда? Очевидно, это того стоило.

— А потом у тебя хватило наглости надеть чужую джерси.

Я не могу удержаться от смеха. — В свою защиту скажу, что моя майка была испорчена,