— Лешку?!

— Да, его. Не переживайте, — махнул рукой Альгис, — вечером его вернули. Он, кстати, приходил к нам, вас искал. Сказал, что сегодня зайдет, к обеду.

— А откуда они узнали, что среди поселенцев доктор есть? — спросил Айвар. — Они сюда один раз приезжали и долго не были. Кто стукнул?

— Может, поинтересовались у соседей, — Альгис пожал плечами. — Сам понимаешь, если правильно спросить, то люди быстро расскажут — жить всем хочется. Странно, что в этот раз они никого не грабили, прямо на удивление. Причем ехали точно, словно знали, где его дача. Значит, кто-то рассказал, но это не ваш «любимчик» Видмантас — они у его дома не останавливались.

— А Дока вернули целым или со следами «санобработки»?

— Целый и невредимый, правда, какой-то потерянный приехал. Словно нашкодивший кот. Да и при разговоре глаза отводит. — Альгис задумался: — Знаете, парни, после этих лекарств на верхних этажах от него любой шкоды можно ожидать.

— Посмотрим. — Я с наслаждением закурил и взял поданную Астой чашку чая. — Спасибо, хозяюшка. Придет — узнаем, что нового у бандитов.

— А вы к ним, того самого, не наведывались в гости? — хитро прищурившись, спросил сосед. — Неужто не заглянули?

— Да нет, какие там гости, — Айвар показал глазами на Асту. — В городе было много дел, не до бандитов!

— Ну это конечно, — понимающе кивнул Альгис. — Дорога дальняя, все по живописным местам. Автоматик, наверное, на дороге нашли? — с простецким видом поинтересовался он.

— А где же еще? — удивился я. — Конечно, на дороге…

После еды мы немного расслабились. Айвар отправился отсыпаться — в городе он дежурил под утро, самую противную, «собачью» вахту просидел у окна; а я занялся автоматом. Чистили его последний раз давно, наверное, еще позапрошлый хозяин — тот, который до бандита им владел. Поэтому я залил WD-40 куда только мог и оставил полежать минут на двадцать, а сам тем временем набил трубку табаком и уселся на лавочке. Аста присела рядом и начала вычесывать кота, изредка бросая взгляды в мою сторону:

— Роберт, хотела спросить одну вещь…

— Даже знаю какую, — затянувшись душистым дымом, сказал я. — Когда мы поедем в Клайпеду?

— Да, понимаешь, очень переживаю из-за своих, — она замялась. — Мне очень тяжело быть в неведении — что с ними, живы ли они?

— Вот штурманем клинику и поедем, обещаю. Даст бог — разыщем твоих и перетащим их сюда. Потом найдем тебе мужа хорошего, замуж выдадим и будем жить припеваючи. Лет через двадцать мы с Айваром уже старые будем, останется сидеть на завалинке и за детишками присматривать, чтобы не баловались. Согласна на такое житье?

— Согласна, — она вздохнула. — Конечно, согласна.

— Ну и чудно, а то все феминизм, феминизм… От лукавого все это! Замуж тебе пора, нарожаешь детишек — в них счастье, а не в мнимом равноправии полов.

— Да, — Аста посмотрела на меня и грустно улыбнулась: — Роберт, неужели ты думаешь, что большинство современных женщин прямо повернуты на карьере и равноправии? Не знаю, может, и есть такие, но поверь, ни разу не встречала. Все эти разговоры про сексизм и прочую ерунду вроде образа сильной женщины — не более чем тоска о сильном мужчине рядом с тобой. Когда его нет и приходится рассчитывать только на себя, тогда и возникает этот глупый лепет, словно месть за упущенный кусочек простого женского счастья. Хотя и мужчины в этом виноваты, согласись. Обленились, расслабились. Предел мечтаний — пиво и телевизор. Эпидемия прекрасно показала, что современный мужик слаб и беззащитен.

Роберт

4 апреля, вечер

Часов в семь вечера, когда из дома вылез заспанный Айвар, пришел Док. На удивление, один притопал, без Лешки с Ленкой.

— Привет, пропащая душа! Мы уже думали, что придется на штурм поселка идти, тебя выручать. Ну че, вылечил урок? — Я ухмыльнулся. — Чего тебя таскали-то? Какой-нибудь отморозок пальчик порезал?

— Да нет, небольшая колотая рана. — Док был серьезен и даже к Асте с обычными комплиментами не полез. — Почистил, зашил на скорую руку и дренаж поставил. Рана глубокая, но ничего — жить будет.

— Так чего хмурый такой? — Я пожал плечами. — Вырвался обратно — и радуйся, могли и там оставить. Поселили бы в клетушке на правах местного лепилы. Или ты на гонорар надеялся, а они не заплатили?

— Заплатили, не переживай. Парни, тут дело такое… — Док как-то странно, искоса посмотрел на нас и продолжал: — Мы с Ленкой уезжаем в Рамучяй. Переселяемся, насовсем. Эти парни нас все равно достанут, спокойной жизни не будет, а они мне предложили жить и работать у них. Выделят место под больничку, доктор им нужен. Так что вот так…

— Ну что же, — после небольшой паузы сказал я, — вполне понятное желание выжить. Каждому хочется сладко пожрать и крепко поспать, поэтому мы сами выбираем себе дорогу и попутчиков. Надеюсь, делаешь правильный выбор.

— А я не совета у тебя просить пришел, — зло оскалился Док, — и не оценивать мои поступки, так что убери с лица гримасу! Не надо здесь моралистов изображать, вам это не к лицу, сами не ангелы! Да, каждый сам за себя, и с кем в этой каше вариться, выбираю сам! — Он немного помолчал. — Ладно, эмоции в сторону. Я вот чего пришел — есть предложение…

— А Лешка Сираздинов? С тобой переселяется? — Айвар хрустнул костяшками пальцев.

— Нет, он уехал утром. Мы вчера немного повздорили, он собрал вещи и убрался восвояси. Сказал, что будет прорываться в Питер. Скатертью ему дорога!

Ну что же, хоть один человек из их команды на сепаратный мир с бандитами не пошел. Хотя, судя по той старой истории, Сираздинов никогда бы на такое не подписался — с бандитами разговоры разговаривать; у него с ними давние счеты. Удачи ему в дороге!

— Мы слушаем твое предложение, — мы с Айваром переглянулись. Ишь, какой дерганый наш доктор стал, после прогулки-то.

— Ребята из Рамучяй предлагают вам сделку, и я пришел обсудить условия. Лекарства нужны, — Док посмотрел на нас, — и вам, и нам… то есть мне, для работы. Предложение простое: как и было запланировано, штурмуем клинику, включая верхние этажи, и забираем лекарства из аптек. Вы получаете пятую часть найденного товара и гарантию от бан… людей, что эти четыре участка вокруг вашей дачи не тронут и не ограбят.

— Вот как, — Айвар зло прищурился. — А что, бандосы из Рамучяй сами уже не в состоянии поднять задницу со стула и разогнать толпу зомби, чтобы разжиться лекарствами?

— А зачем, если можно совершить эту сделку и получить их бесплатно, без всякого риска для своих.

— Для «своих», говоришь… Неплохо заговорил, Док, раньше их проще называл — отморозки, гоблины, урки. — Я успокаивающе махнул Айвару. — А теперь, гляди ты мне, уже люди. Значит, так, Лешенька, слушай меня здесь — два раза повторять не стану. Извини, но так карта легла — ты теперь для нас никто и звать тебя никак, чтобы такие предложения делать, да еще что-то гарантировать. И не потому, что уходишь к бандосам. Просто ты у них так, сявка мелкая, хоть и доктор. Твое слово как гарантия — тьфу и растереть. Как, впрочем, и слово любого из банды; мы для них честные битые фраера[29], слово, данное нам, ничего не значит и ни к чему не обязывает. Современные молодые урки — это отмороженные на всю голову нелюди, так что, если хочешь, чтобы шли на штурм, — буду говорить с человеком, который отвечает за свои слова. Если до тебя не дошло, объясняю: устраиваешь встречу с главным в этой банде, с ним мы и будем говорить. И про штурм, и про гарантии нашей неприкосновенности в будущем. А после разговора будем думать.