– Будем объясняться или потанцуем?

Забойный мотивчик вознес меня в воздух. Обожаю танцевать! А Ромка движется оч-чень неплохо, при его-то росте. Здорово, и рок-н-ролл умеет танцевать. Я потрясла головой, подняла глаза и обнаружила в проеме трюма зрителей. Даже капитан Гена бросил штурвал, чтобы полюбоваться, надо же!

Я захохотала:

– Эй, не хотите присоединиться?

Гена с сожалением пошевелил своими усами.

– Ну, Олечка, мы так не умеем. Так что обходитесь без нас.

Но мы недолго обходились без них, потому что батарейки быстренько сели. Роман утешил меня:

– Не расстраивайся, эти совсем уж старые были. Потом зарядник откопаю, будет у тебя музыка.

Тихий Коля тихо объявил, что обед готов. Мужики рассосались. Роман, качнув головой, взял меня за руку.

– Ты классно танцуешь!

Подтянув к себе и, предварительно взглянув вверх, чтобы убедиться в отсутствии зрителей, он поцеловал меня, вздохнув:

– Еще бы ты спала поменьше. Я скучаю без тебя. И вообще…

Что он имел в виду, я так и не узнала, потому что вместо продолжения Роман тяжело вздохнул, подтолкнув меня к трапу. За обедом он молчал, упрямо не поднимая глаз от своей тарелки со стандартными макаронами по-флотски с тушенкой. Похмельный Юрик тоже сосредоточенно уставился в свою тарелку, без вкуса пережевывая еду, и мне снова стало жалко бедолагу. Капитан Гена с боцманом Геной с удовольствием обсуждали увиденный ими концерт. Меня осыпали комплиментами, мне было приятно. Может, Роман и прав? Чего я завелась? Ну, сказал человек, что думает, а я взъелась… И в тот же момент сообразила, что рассуждаю на тему свободы выражения мнений, чуть ли не падая носом в кружку с чаем. С усилием подняв чугунную голову, обнаружила на себе пристальный, встревоженный взгляд Романа. Сонно улыбнувшись, я кивнула ему. В угасающем сознании, чувствуя себя последней сомнамбулой, выползла из-за стола. И кажется мне, что уснула я намного раньше, чем очутилась в постели… Впрочем, не помню…

* * *

Сладко зевая, потерла закрытые глаза. Сегодня я отлично помнила, что мне снилось. Мой сон был одним сладчайшим воспоминанием о невообразимо живописных пейзажах. Чудесная картина звездного неба, усеянного многочисленными бирюзовыми лунами разных размеров… Высоченные белокожие деревья… зеленоватое море, мягко мерцающее под нежными лучами огромного зеленого солнца… М-м-м, хочу туда, домой, в белоснежные башни прекрасных городов…

Потянувшись, я все-таки решила открыть глаза… и перепугалась. Над моей головой повисло нечто настолько огромное, что заслонило от меня большую часть неба. С перепуга я чуть было не завизжала, но успела отдышаться. Затем, немного успокоившись, попыталась понять, что за странное небесное или какое там еще тело так некстати устраивает надо мной затмение?

Поверхность тела была покрыта вырубленным лесом, довольно толстые пни торчали среди изрытой ямами подвижной почвы. Землетрясение, что ли, на астероиде? Откуда он тут взялся и по какой причине висит над моей головой? Резкое движение вниз унесло от меня вырубку, надо мной воздвиглась огромная гора, она пошевелила слегка раздвоенной вершиной, тоже покрытой круглыми ямами. Кратеры, что ли? Не очень похоже…

Гора сдвинулась вниз, передо мной возникло море. Странное оно какое-то, до безобразия гладкое и цвет непонятно-пестрый. Вроде и голубое, но отчетливые узоры расходящихся темно-серых линий, по которым регулярно пробегали сверкающие разноцветные блики, смущали меня. Вдруг море стало черным, абсолютно, беспросветно черным, и в нем я увидела свое отражение. Такая маленькая-маленькая, малюсенькая, еле заметная…

Тьфу, черт побери, это же Расмус, вернее, его физиономия. А на меня сейчас внимательно уставился его сверкающий глаз. Точно, вон там, далеко-далеко, бревнами болтаются его длинные волосы. Ох, если он сейчас что-нибудь скажет, меня унесет отсюда к чертовой бабушке. И где я буду себя искать? А мне не хочется никуда уходить отсюда, здесь так спокойно, я почти дома, под своими лунами, навевающими изумительные сны о родном доме… Хочу домой! Домой, только домой… к зеленому ласковому солнцу…

Великанская голова Расмуса стремительно вознеслась вверх, высоко в небо. Резкий поток воздуха обрушился сверху, мир начал переворачиваться. Я вцепилась в мое лежбище, но это не помогло, я не смогла удержаться и посыпалась куда-то вниз, пытаясь сообразить, к какой чертовой матери меня несет и что мне надо сделать, чтобы… Рухнув на что-то довольно упругое, но относительно мягкое, хотя и изрытое ямами и канавами, я остановилась.

Ага, он стряхнул меня с насиженной макушки в свою ладонь. Да уж, я с самого начала обратила внимание на то, какие у него длинные пальцы, но с моей нынешней точки зрения они слишком велики. Так, теперь я отчетливо вижу над собой его огромную морду. Хм, и в обычном-то виде не такой уж он и красавец, а уж когда рассмотришь поближе – тем более, скептически подумала я.

Громоподобный голос сдул меня в канаву его линии судьбы:

– Ты собираешься возвращаться, Холли? А?

Зачем мне возвращаться, да и куда, собственно? Где мое зеленое солнце, где мои луны? Где мой дом?…

Рев урагана в ушах изменил перспективу вокруг, окружающее меня начало стремительно уменьшаться. Заслоняющие небо пальцы Расмуса стали не выше меня ростом. Я повертела головой, плюхнулась на мягкую поверхность его горячей ладони. Обхватив голову руками, мучительно простонала:

– Хочу домой!..

Расмус снова дунул на меня. Его пальцы укоротились еще немного, едва доставая мне до плеча. Я свесила ноги, посмотрела вниз. Лучше бы мне этого не делать. Чужая земля где-то далеко подо мной показалась настолько отвратительной, что сердце едва не разорвалось от горя.

– Расмус, я хочу домой! Немедленно! Я больше не могу здесь находиться…

Он пальцем другой руки осторожно погладил меня по голове, прошептал:

– Где же твой дом, Холли?

– Там… где зеленое солнце!

– Нет, Холли, дорогая моя, там вовсе не твой дом. Ты еще сама не знаешь, где он. Подожди, сейчас тебе станет легче.

Расмус снова дунул на меня. Я уже только-только помещалась на его ладони. С его точки зрения я стала размером… с белку, скорее всего. Он поднес меня к лицу, я провела рукой по его небритой щеке, потом потрогала его мягкие сухие губы. Расмус закрыл глаза, на его лице появилось безнадежное, отрешенное выражение. Не открывая глаз, он поднес ко мне вторую руку, подставил мизинец с кольцом и шепнул:

– Прикоснись своим кольцом к моему.

Я молча выполнила инструкцию. Безмятежный покой обрушился на меня, щемящая боль оставила сердце. Я засмеялась, встала на его ладони во весь рост. Мне пришлось немного наклониться к его губам, чтобы поцеловать, не упускать же такой случай, вряд ли такая возможность выпадает чаще одного раза за жизнь. Снова выпрямившись, я посмотрела на него. По-моему, он был на грани обморока. Не хватало мне еще свалиться вниз с такой высоты! Пожалуй, никаких костей не соберешь! Чего это он? Вот уж не ожидала от него такой чувствительности.