переговоры об организации западного правительства в противовес северо-западному правительству в Ревеле, являвшемуся креатурой Антанты.

В русских кругах Берлина по этому вопросу господствовало несколько мнений. Хотя одна часть определенно стояла за передачу командования Бермондту, сумевшему своим хвастливым выступлением завоевать доверие в среде недальновидных русских политиков, все же было немало и таких, которые понимали, что Бермондт не тот человек, который нужен для возрождения России, что ему недостает дара военного организатора и дальновидного политика. Последние и стремились столкнуть его с курляндской сцены. Эти круги предпочитали Бермондту генерала Бискупского, с которым велись соответствующие переговоры. Биекупскому надлежало принять главнокомандование над всеми сформированными русско-германскими силами, армиями и двинуться с ними через Литву и Латвию на большевистский фронт, оставив пройденные области в своих руках и обещав Латвии и Литве автономию, чем были бы предотвращены опасности для консервативного местного населения, в кругах которого тыловое управление могло найти себе поддержку. Но генерал Бискупский соглашался принять главнокомандование под тем лишь условием, что Бермондт будет удален из Курляндии, и ему, Бискупскому, будет предоставлена полная свобода действий в этом отношении…»

В середине сентября в Митаве уже имелось русское западное правительство, об организации которого «Die Trommel» сообщал официально:

«В Митаве учрежден центральный совет Русской Западной армии, который от имени главнокомандующего армией полковника Бермондта является верховной властью в областях, занятых русскими войсками.

Председателем центрального совета намечен кн. Волконский, быв. тов. председателя Государственной Думы, член фракции октябристов.

Временно председателем совета является сенатор граф Константин фон Пален, находившийся на государственной службе, как комиссар по крестьянским делам и губернатор. Ему поручено руководство внутренней и внешней политикой.

Руководителем военного отдела намечен генерал-майор Черниловский-Сокол81, командовавший во время войны первым кавалерийским корпусом, а впоследствии состоявший командиром артиллерийского отряда на Украине в армии Гетмана Скоропадского82.

Тюремными и судебными делами будет заведовать сенатор, член Государственного совета Римский-Корсаков83.

Управление путями сообщения взял на себя бывший начальник Либаво-Роменской ж. д. инженер Ильин. Во главе ведомства земледелия и государственных имуществ стоит латышский адвокат Арайс. Финансовым ведомством заведует действительный статский советник Энгельгард».

Насколько точны были сведения официоза о личном составе западного правительства, судить трудно. Однако интересно отметить, что после ликвидации бермондтовского похода на Ригу в гельсингфорской газете «Русская жизнь» появилось следующее характерное письмо:

«Милостивый государь, господин Редактор!

Правлением особого комитета по делам русских в Финляндии получено от тов. председателя правления кн. Владимира Михайловича Волконского, проживающего с мая месяца в Копенгагене, письмо, в коем он между прочим пишет: «В последние дни в некоторых русских газетах, в том числе и в газете «Русская жизнь», упоминалось мое имя в связи с западным правительством. Категорически заявляю, что сведения эти неверны, я из Копенгагена никуда не выезжал и ни в каком «правительстве» участия не принимал…»

Со своей стороны сенатор Римский-Корсаков прислал на имя министерства иностранных дел Латвии письмо, в котором сообщал, что он не имеет ничего общего с Бермондтом и со сформированным им русским западным правительством, что он поддерживал с Бермондтом связь, лишь постольку поскольку этого требовала защита интересов русских граждан в Латвии и что в этом отношении он действовал с разрешения генерала Юденича.

Одновременно с организацией западного правительства при нем для ведения специально внутренними латышскими делами был организован особый латышский комитет в следующем составе: бывший премьер-министр пастор Недра и бывшие министры недровского правительства – доктор Ванкин, инженер Кампе и барон Штромберг.

Согласно условиям между западным правительством и особым латышским комитетом, Латвия входила в состав России, но получала широкую внутреннюю автономию. За Россией оставалось право владения всеми железными дорогами, таможнями, портами, почтой, телеграфом, лесами и казенными землями. Внутренние дела, дела просвещения и продовольствия Латвии подлежали ведению особого латышского комитета. По занятии Риги состав латышского комитета предполагалось увеличить еще тремя членами: двумя латышами и одним немцем. А также и перенести туда Рижское западное гражданское управление, обязанное исполнять функции бывшего рижского губернаторства. Рижским губернатором был назначен князь Кропоткин84, его помощником – барон Остен-Сакен. Дипломатическим представителем западного правительства в Берлине был назначен барон Кноринг[3].

Первые шаги западного правительства

Как и подобает всякому настоящему правительству, бермондтовское правительство в первую очередь занялось изысканием финансовых средств. Но первый блин вышел комом. Какой-то неизвестный авантюрист предложил товарищу военного министра западного правительства генералу Дурново85, находившемуся в Берлине, заключить заем у американского банкира Моргана. По докладе Дурново западному правительству, правительство санкционировало предложение «представителя» Моргана и командировало в Берлин министра финансов Энгельгардта подписать договор о займе. Договор был заключен на сумму 300 миллионов марок, причем «посредник» получил солидный куртаж. Однако, когда дело подошло к реализации, оказалось, что никакого американского банкира Моргана в природе не существует и «представителем» Моргана оказался какой-то Мошель, которого германская полиция арестовала за мошенничество по жалобе западного правительства. С таким вот субъектом и был подписан договор, предоставлявший в распоряжение «американского миллиардера» все видимые и невидимые недра России.

После этой неудачи с займом решено было обзавестись собственной «валютой». В Берлин были командированы специалисты, заказавшие там кредитки стоимостью в 1, 5, 10, 25, 50 и 100 марок. На одной стороне этих кредиток, получивших название «аваловок», текст был на немецком языке, на другой стороне – на русском. Марки имели серию и нумерацию и назывались «Временный разменный знак». Все кредитки были снабжены факсимиле: «Командующий Западной Добровольческой армией полковник Авалов-Бермондт» и «Начальник отдела государственного хозяйства при Западной армии Энгельгардт». Наверху русского текста было изображение русского двуглавого орла с короною, внизу немецкого текста – знак германского ордена Железного креста. Время выпуска было помечено: «Митава, 10 октября 1919 г.».

Но и тут западное правительство потерпело новую неудачу. Отпечатанные тюки «валюты» были конфискованы на вокзале берлинской полицией, и в Митаву было привезено только сорок пудов денег. Денежные знаки стоимостью в 5 и 10 марок были присланы позднее в полуготовом виде и заканчивались печатанием уже в Митаве в типографии Штефенгагена.

Но и этого количества денег было более чем достаточно, так как «аваловки» население брало только под страхом тюрьмы или расстрела.

Так как другим доходным делом всякого послереволюционного правительства являлись почтовые марки, то западное правительство решило обзавестись и собственными почтовыми марками. Но монополию на печатание марок получили от полковника Бермондта «посторонние люди», генерал Давыдов и инженер Кампе, которые на уже готовых латышских марках только допечатали церковные восьмиугольные кресты. Эти марки были отвезены в Берлин и проданы там коллекционерам по весьма высоким ценам. Когда запас латышских марок иссяк,