Куин смотрел, как Вивиана заканчивает одеваться, и пытался собраться с мыслями. Но это было очень трудно, ибо у него все еще кружилась голова от ее запаха.

Вивиана торопливо заколола волосы перед маленьким треснутым зеркалом, висевшим на стене напротив кровати.

– Вот и все! – закончив, сказала она. – А что я сделала с моей шляпой?

Куин, завернувшись в простыню, встал и подобрал с пола кокетливую маленькую шляпу.

– Я увижу тебя завтра вечером, Виви? – спросил он, передавая шляпку.

Вивиана удивленно подняла брови:

– Завтра? О, Куин... нет, не думаю, что мы должны... я хочу сказать, это было лишь для...

Куин склонил голову набок и тихо сказал:

– Мой дядя пригласил нас троих на обед в Хилл-Корт. Маму, Элис и меня. Разве ты не знала?

У Вивианы был растерянный вид. Затем она, вероятно, что-то вспомнив, воскликнула:

– Званый обед! Да, да, Чесли упоминал о нем. Но я не думала...

– Ты хочешь, чтобы я отказался от приглашения? Конечно, я откажусь, если ты этого хочешь.

– Не говори глупостей, Куинтин, – решительным тоном заявила Вивиана. – Да, мы увидимся завтра вечером.

Неожиданно Куин почувствовал себя тем молодым человеком, каким был когда-то. Зеленым юнцом. Сердитым юнцом. Как она может быть такой холодной, такой отчужденной? Минуты назад она была пламенем в его объятиях. Он не станет упрашивать ее провести вечер в его обществе. Куин даже подумал, не пренебречь ли приглашением дяди. У него было предчувствие, что ему будет тяжело видеть Вивиану после того, что произошло между ними сегодня.

Они хотели создать новые воспоминания, чтобы забыть плохие, и им это удалось. Может быть, слишком хорошо удалось. Куин глубоко вздохнул и отшвырнул простыню на смятую постель. Вивиана открыла входную дверь и захлопнула ее за собой.

На следующий день в четверть шестого Куин стоял перед дверью в комнату сестры и прислушивался к тихому разговору за ней. Там, словно пчелы в улье, хлопотали женщины, примеряя вечерние платья, которые грудой лежали на кровати. Разноцветные туфли в ряд выстроились на ковре. Но Элис, вероятно, уже одета?

Куин тихонько постучал в дверь. Дверь открыла сама Элис. Она была с распущенными волосами и все еще босиком.

– Куин! – радостно воскликнула Элис. – О, какой же ты красивый! Я так редко вижу тебя в вечернем платье.

Она жестом пригласила брата войти.

– Не говори глупостей, Элис, – усмехнулся Куин. – Ты видишь меня каждый вечер за обедом.

– Но ты не так выглядишь. – Элис снова уселась перед туалетным столиком. – По-моему, я никогда в жизни не видела такого до хруста накрахмаленного белья... А это твой новый фрак?

Куин не ответил. Никто никогда не обвинял его даже в намеке на щегольство, но в этот вечер он уделил своему туалету немного больше внимания, чем обычно. Да, ему хотелось выглядеть наилучшим образом. Хотя он и не задумывался почему. За его спиной Лили, горничная Элис, разбирала платья из груды, лежавшей на кровати, и относила их обратно в гардеробную.

– Да ты садись, Куин. – Элис придвинулась ближе к зеркалу и припудрила лоб. – Ты тут маячишь и раздражаешь меня. Мама уже спустилась? Я опаздываю?

– Нет еще, нет. – Куин усмехнулся и сел на изящный стул, предложенный ему сестрой. – Просто это я рано.

Элис оторвала взгляд от пудреницы и улыбнулась:

– Волнуешься?

Куин не видел в этом вопросе ничего смешного.

– Какой вздор, – отмахнулся он. – Скажи мне, Элис, Херндон придет сегодня?

Элис приподняла подбородок и старательно напудрила его.

– Бог с тобой, Куин. Откуда мне знать?

– А я думаю, что ты знаешь, – тихо сказал Куин. Элис смущенно улыбнулась:

– Я знаю, что он приглашен наряду с другими джентльменами или почти джентльменами из деревни. – Она взяла со столика тарелку с сыром и ломтиками яблок. – Дядя Чес такой же сторонник равенства, как мама – сноб. Я иногда удивляюсь: неужели они и в самом деле родились в одной семье? Хочешь кусочек? Это лучшее, что готовит миссис Чандлер.

– Боже, Элли, обед в восемь, а ты съела полфунта деревенского сыра? – заметил Куин, глядя на почти пустую тарелку.

Элис сделала обиженное лицо:

– Всего лишь крохотный кусочек! Я умирала от голода. Сегодня я совсем не завтракала.

– Тебя стошнит прямо на нас, моя милая, если не будешь осторожна, – шутливо заметил Куин. – А это платье, что на тебе, придется распустить в одном или двух местах.

– Возможно, я прибавила фунтов семь в весе. Ну и что? – Элис недовольно выпятила губы и постукала по ним пальцем, нанося на них что-то, извлеченное из маленькой баночки на туалетном столе.

– Ты права, – согласился Куин. – Ты прекрасно выглядишь, честно говоря, лучше, чем все эти годы.

Элис поставила баночку обратно на стол.

– Но ведь ты, Куин, пришел сюда не для того, чтобы расспрашивать меня о мистере Херндоне и смотреть, как я крашусь.

Куин расплылся в широкой улыбке:

– Именно за этим я и пришел. Проследить, чтобы эта куча вечерних платьев не свалилась с кровати и не погребла под собой бедную Лили живьем.

Лили прыснула от смеха и схватила последнее платье.

– Мы должны сделать высокую прическу, миледи, – взглянув через плечо, бросила она. – А пока вам лучше выбрать туфли.

– Пусть будут розовые, атласные, – ответила Элис, недовольно посмотрев на брата. Она повернулась на табурете и наклонилась, чтобы взять пару изящных розовых бальных туфелек. Волосы упали вниз блестящей волной. – Надеюсь, мама в лучшем настроении, чем ты, Куин, – застегивая пряжку, сказала она. – Иначе будет ужасно скучный вечер, и дело не в Генри Херндоне. Придет новый викарий со своей сестрой, а эта пара может уморить любого. И еще будет... – Элис выпрямилась. – Кто-то постучал в дверь?

Но Куин не сводил с сестры глаз. Странно, в том, как свет заиграл на ее волосах, было что-то знакомое. Но он много лет не видел Элис с распущенными волосами. Куин стряхнул с себя странное наваждение и, подняв голову, увидел, что в комнату вошла мать.

– Мама. – Он вскочил на ноги. – Пожалуйста, садись на мой стул.

– Спасибо, Куинтин. – Мать театральным жестом поднесла руку ко лбу и опустилась на стул. – Я просто падаю от усталости! И о чем только думал мой брат, назначая обед на восемь часов? Это неслыханное дело в деревне.

Элис вернулась к своему зеркалу.

– Дядя Чес придерживается европейского времени, мама, – сказала она. – Но по крайней мере он пригласил нас на шесть часов, на бокал хереса. Думаю, это очень любезно с его стороны. Возьми сыра.