— Я бы постыдился так напиваться, — попробовал урезонить его Тайхман.

— Видишь, Эмиль? Он вспомнил о морали, потому что я заглянул в его нутро. — Хейне на секунду задумался и как бы про себя пробормотал: — А дело в том, что я самый умный из всех вас, и поэтому самый слабый. — Он пробубнил еще что-то, но никто не разобрал, что именно. Но Хейне взял себя в руки и обратился к Штолленбергу:

— Так вот, насчет концертов. Жил-был великий человек, и был этот великий человек художником. Но, услышав одну из бетховенских симфоний, поймите меня правильно, когда упоение иссякло, — он пошел и повесился.

— В самом деле?

— Это факт, Эмиль.

«Возможно, он чувствует свое ничтожество перед лицом смерти, — подумал Тайхман, пока еще был способен думать. — Как бы то ни было, парень, видимо, разбирается в музыке…»

Шесть кораблей флотилии стояли возле угольного пирса в Бресте. В это время поступило сообщение, что немецкий самолет бомбил британскую подлодку в районе Бреста; субмарина ушла на глубину, но оставила нефтяной след; флотилии было приказано выйти в море и найти ее.

Углем загрузили только два корабля — «Альбатрос» и номер 3, остальные все еще стояли под погрузкой. Командующий флотилией приказал «Альбатросу» и номеру 3 сниматься с якоря. Свой вымпел он поднял на «Альбатросе».

В 11:00 корабли на полном ходу вышли из Бреста. Через полтора часа они достигли нефтяного следа, который шел на север. Корабли, держась по обе стороны от него, двинулись в том же направлении. Глубинные бомбы на корме были приведены в боевую готовность.

Сразу после 13:00 субмарина, видимо, почувствовала преследование, поскольку повернула на 90 градусов вправо. Тральщики тоже повернули и прошли новым курсом две мили, после чего нефтяной след оборвался. Матросы стояли на корме и ждали команды сбрасывать глубинные бомбы. Они не могли определить, где закончился след, поскольку он затерялся в водоворотах кильватерной струи.

С мостика дали команду сбросить глубинные бомбы. Первая пошла за борт. После взрыва тральщики застопорили ход, и акустики через гидрофон попытались прослушать шум винтов субмарины. Через некоторое время тральщики двинулись вперед, сбросили бомбы и остановились; затем игра началась сначала.

После четвертого захода нефтяное пятно увеличилось и приняло форму круга диаметром четыре с половиной метра. «Альбатрос» сбросил сразу две бомбы в центр этого круга.

Через минуту после взрыва над водой показался перископ, и «Альбатрос» направился к нему. Когда до подлодки оставалось каких-то сто метров, перископ скрылся. «Альбатрос» изменил курс на 10 градусов в направлении предполагаемого движения подлодки и протаранил ее. На мостике был слышен только негромкий треск.

— Почему они не перестанут играть в прятки и просто не всплывут? — спросил Хейне. — Вся эта возня не доведет их до добра.

— Мы разбили им перископ, а может, даже и ограждение рубки, — сказал главный старшина. — В противном случае шуму было бы больше.

Кто-то крикнул:

— Подлодка за кормой!

Они не успели посмотреть на нее, поскольку в этот момент прозвучала команда:

— Спасательные шлюпки на воду.

Шлюпки спустили. Лодка правого борта стукнулась о корпус корабля и перевернулась. Это Бюлов повернул румпель влево, вместо того чтобы повернуть его вправо. Шлюпка с левого борта была спущена без приключений.

Подвесной мотор запустили сразу же. Хейне держал румпель, Тайхман занимался мотором. Позади первой банки стояли Штолленберг с крюком в руке и Питт с автоматом на изготовку. Впереди стояли командующий флотилией, старпом и главный старшина с гранатами в руках — они готовились перепрыгнуть на подводную лодку.

«Альбатрос» открыл огонь по ее ходовому мостику. После тарана правая сторона его оказалась вдавленной.

Моряки на борту шлюпки напряженно смотрели вперед. Их глаза видели субмарину, но мозг не воспринимал ее. Они дрожали от возбуждения, а нервы были натянуты до предела. На какую-то долю секунды им показалось, что все это сон, который скоро пройдет. Подняться на борт субмарины в шторм? Это немыслимо. Внезапно все, что они делали, стало для них чрезвычайно важным, затмив все остальное.

Маленькая шлюпка мчалась по волнам, и моряков окатывали мелкие брызги, лаская их разгоряченные лица. Это было прекрасное ощущение.

— Хорошо идем, — пробормотал старпом.

— Лишь бы мотор не заглох, — добавил Хейне.

— Если он заглохнет, мы окажемся в жопе.

— Выбирай выражения, Питт, — одернул главный старшина. — На борту офицеры.

— Есть, господин главный старшина.

— Прибавь-ка ходу на одно деление, — приказал Тайхману старпом.

Наконец они добрались до подлодки, Вегенер поднял руку, давая «Альбатросу» сигнал прекратить огонь. Хейне лихо развернул шлюпку и причалил к корме субмарины. Питт поскользнулся и уронил в воду автомат. Хейне закрепил шлюпочный фалинь за отклоняющий трос субмарины. Когда они со Штолленбергом вскарабкались на палубу, там уже стояли томми с пистолетами. Они застрелили Вернера и Питта и сцепились в драке с Вегенером, старпомом и Тайхманом. Во время рукопашной старпому прострелили голову. Вегенеру удалось вырвать пистолет у одного из англичан, но только после того, как другой выстрелил в него. Тайхман нанес удар в подбородок высокому загорелому британскому офицеру и пытался столкнуть с мостика другого англичанина. Хейне и Штолленберг перепрыгнули через мертвых моряков, лежавших на палубе, и бросились на врага. Командующий флотилией застрелил двоих англичан из захваченного пистолета. Но из боевой рубки уже вылезали другие, и Тайхман, схватив одного, показавшегося из рубки, разбил ему череп о крышку люка. Человек потерял сознание и рухнул на своих товарищей, пытавшихся подняться наверх. Хейне захлопнул крышку люка. Тайхман отправил на тот свет последнего из остававшихся на палубе англичан. Хейне взял ручную гранату, выдернул чеку, приоткрыл крышку люка и бросил гранату вниз. Затем он плотно закрыл крышку и встал на нее. Тайхман и Штолленберг встали рядом. Взрыв распахнул крышку настежь. Внизу не чувствовалось никакого движения. Командующий флотилией нырнул в люк. Тайхман заметил, что его ухо кровоточит.

И тут начали вылезать подводники. Они едва стояли на ногах, их колени дрожали, а руки бешено дергались. Некоторые из них тряслись всем телом. Их обувь была красной, словно им пришлось идти по свинцовому сурику. Вышли тридцать два подводника, за ними следовал командующий флотилией.

— Дайте мне фонарик и вещмешок, быстро. Неизвестно, сколько этот гроб продержится на плаву, а нужно еще забрать секретные материалы, пока он не пошел ко дну.

— Это все, что были на борту?

— Остальные уже получили свое. Когда взорвалась граната, они находились в центральном посту. От детонации взорвались приготовленные для стрельбы артиллерийские снаряды, а двери переборок водонепроницаемые были закрыты. Эти ребята из носового и кормового отсеков, а те, что были в центральном, погибли.