рука. Она поворачивала меня, она управляла моим телом, пока я снова не оказался на стуле. Я поднял голову, или она поднялась сама. В конце туннеля было лицо. А потом была чернота, в которой раздавались какие-то звуки. Это был чей-то голос. И что-то странное. Как будто резкий запах под носом, но его нельзя было описать. Не было никакого запаха, но что-то ударило в нос, и туннель вдруг стал быстро сокращаться. Я снова увидел чьё-то лицо, но уже другое, хотя всего мгновение назад его не было. Оно резко приближалось, одновременно оставаясь на месте. Экран так и не пропал, я всё ещё был не там, где был он, но расстояние до этого экрана стало коротким, и мне больше не нужно было вспоминать. Всё происходило сейчас. Я мог уместить больше, чем только видение или только мысль. Я начал замечать всё одновременно.

Я сидел на стуле в зале, в самом углу. Здесь находились рабочие, они осматривали тела, лежащие на полу. Здесь был Лассон, который недавно попросил всех нас не говорить людям с «Января», что он находится с нами. Он придумал историю о том, что произошло в порту. Она не слишком отличалась от реальных событий, и поэтому её было несложно рассказать. Я передал всё Самманчу, который лежал здесь же, в большой луже крови. Я всё вспомнил. Я не был ранен. Никто из них не успел сделать ни одного выстрела здесь. Лассон с момента их появления следовал по пятам. Он следил из-за угла склада, как Самманч и его люди заезжали в порт. Прятался за бочками, наблюдая, как я рассказывал историю столкновения. Он стоял за окном, когда нас вводили в этот зал. Всё это время он держал оружие наготове. Виктор не сказал, чего именно он ожидал от людей с «Января». Но Лассон был готов ко всему и опередил их. А последнего подстрелил Вайша, когда тот пытался убежать. Всё это я узнал немного позже, когда окончательно пришёл в себя. А пока что я сидел и наблюдал за Лассоном, который что-то оживлённо обсуждал с Мекатом. В опущенной правой руке Виктора покоился револьвер Катана Оши.

Глава IX. Кодовый замок

— Как ты, Ашвар? — спросил Лассон, тронув меня за плечо.

Мы снова сидели в вестибюле администрации, пытаясь разобраться в том, что сейчас произошло. Рабочие занесли тело с улицы на склад, положив к остальным погибшим в этот день. Самманч и другой его спутник так и остались лежать в кабинете. Первые несколько минут после стрельбы здесь стоял неразборчивый гомон, но сейчас все поутихли.

— Я в порядке.

— Ты не похож на человека, который в порядке, — заметил Лассон, всё ещё растирая руки.

Почти всё время с момента прибытия Самманча норвальдец провёл снаружи. Мне не очень хотелось говорить о своём состоянии. Я сейчас и правда чувствовал себя не так уж и плохо.

— Я видел такое раньше, — сказал Лассон.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Когда я был на войне в колониях, — продолжал он, — некоторые парни вели себя… странно.

— Ну, это уже закончилось… — неуверенно ответил я.

Мне было как-то неуютно от этого разговора. Лассон внимательно посмотрел мне в глаза, но больше ничего не произнёс. Вместо этого он встал, прошёл по залу и обратился ко всем присутствующим:

— Я хочу кое-что сказать.

Рабочие подняли на него глаза, а Виктор продолжил:

— Нам нужно определить, что делать дальше. Я не до конца понимаю, что здесь произошло. Но эти люди, — он указал на дверь, за которой всё ещё лежали два тела, — приехали сюда по указанию Менаги. Ашвар сказал, что главный из них — уполномоченный по безопасности в колониях. И он пытался нас убить.

Рабочие молчали, а Лассон продолжал:

— Есть ещё кое-что. Пока мы занимались телами, Ашвар принял звонок с «Января». Это был не диспетчер и не Менаги. Расскажи им, что тебе сказали, Ашвар.

Меньше всего я сейчас был готов к выступлению перед публикой. Тем не менее я медленно поднялся со стула и сбивчиво пересказал то, что услышал от звонившего. Эта история шокировала остальных, казалось, не меньше, чем перестрелка с людьми Самманча.

Лассон напомнил им о свалке техники. Он подчеркнул, что вездеходы выглядели так, будто простояли в лощине всего несколько дней. Слишком уж мало снега на них намело. Норвальдец рассказал и о своих соображениях, которые я уже слышал.

Люди разделяли моё восхищение Менаги, даже несмотря на ужесточения в последние недели. Он оставался героем для жителей Антарты. Но мысли Лассона сломили первые протесты среди наших ребят, а потом погрузили всех в растерянность. Конечно, у нас не было прямых улик против Менаги, но в Антарте точно что-то прогнило. И, в конце концов, Лассон поймал его на лжи.

Я слушал всё это вполуха. У меня раскалывалась голова, и я был измождён всеми недавними событиями. Норвальдец продолжал:

— Мы должны принять решение. Нас уже пытались убить и, скорее всего, попытаются снова. Я не знаю, можем ли мы доверять этому стукачу с «Января», — слово «стукач» почему-то резануло мне ухо, но у меня не было сил как-то на это реагировать или осмыслять. — Может быть, это правда, может быть, нет. Так или иначе, Менаги в чём-то замешан и не собирается отпускать нас живьём. Отсюда у нас два пути. Мы можем прямо сейчас сесть на корабль, что стоит у причала, — Лассон ткнул пальцем за наши спины. — Не ввязываться и уплыть из Антарты…

— А как же всё это? — злобно перебил его Вайша. — Мы просто плюнем на всё и уплывём? На то, за что мы здесь вкалывали? На то, что люди погибли, как ты сам сказал? Я должен просто закрыть глаза на то, что мой брат убит?

— Поверь мне, — ответил Лассон, — если мы останемся, погибших точно будет больше.

— А как же моя жена? — спросил Нанг. — Дети? Не знаю, как вы, а я никуда отсюда не поеду без своей семьи.

— Если я ничё не путаю, — вставил Ижу, — здесь моряков нет. Кто-то вообще знает, как управлять этой посудиной? — ответом было молчание. — Да и куда плыть? Нас не пустят в Лакчами, а больше мне лично и некуда.

— Мы всё ещё можем связаться с кораблями в бухте, — ответил Лассон. — Мы можем убедить или, в крайнем случае, заставить их вывезти нас отсюда.

Он сделал паузу и спросил:

— Но я так понимаю, для вас это не вариант?

Рабочие промолчали.

— Хорошо, — сказал норвальдец. — Я вовсе не считаю бегство