Я смотрю на свою подругу, залитую кровью, с искаженным отболи лицом, и наконец-то понимаю чудовищную правду: вот почему он не хотел,чтобы я приходила к нему домой!

— Нет! Все совсем не так! Да, я не хотел, чтобы ты всевидела, но это совсем не то, что ты думаешь.

Он поднимает меня в воздух. Мои ноги болтаются, как утряпичной куклы, а Деймен даже не вспотел.

Ну и черт с ним. Я сейчас не думаю о Деймене, не думаю осебе. Ничто не имеет значения, кроме Хейвен… а у нее уже и губы посинели, онапочти не дышит!

— Что ты с ней сделал? — Я смотрю на него сненавистью. — Что ты с ней сделал, урод?!

— Эвер, я прошу, выслушай меня! — умоляет он.

И, несмотря на всю злость, я снова чувствую, как от его рукпо коже растекается томительное тепло, и из последних сил стараюсь не обращатьна это внимания. Кричу, визжу, пинаю Деймена, метя в наиболее уязвимые места, икаждый раз промахиваюсь, потому что он в сто раз быстрее меня.

— Поверь, ты не можешь ей помочь. Это могу сделатьтолько я.

— Ты ей не помогаешь, ты хочешь убить ее!!!

Он качает головой и устало шепчет:

— Вот уж нет.

Я опять пытаюсь вырваться, но это безнадежное дело. Мне егоне одолеть. Тогда я обвисаю в его руках и покорно закрываю глаза.

А в голове мысль: так вот как это бывает. Сейчас меня нестанет.

Деймен ослабляет хватку, и я в тот же миг бью ногой изо всейсилы. Мой ботинок врезается в цель, руки Деймена разжимаются, и я падаю на пол.

Сразу же бросаюсь к Хейвен. Пальцы скользят в крови — ясжимаю ее запястье, щупаю пульс, не сводя глаз с двух крошечных дырочек в самомцентре зловещей татуировки. Я умоляю ее: держись, дыши!

Вытаскиваю мобильник — вызвать скорую, полицию! — ноДеймен подходит сзади и выхватывает телефон.

— Я так надеялся, что до этого не дойдет.

Я прихожу в себя: лежу в своей постели, надо мной склоняетсяСабина… Ее лицо выражает огромное облегчение, а в голове — путаница тревожныхмыслей.

— Эй! — говорит она, улыбаясь. — Веселый,видно, у тебя был уик-энд!

Я щурю глаза, глядя сначала на Сабину, а потом на часы.Осознав, который час, выскакиваю из постели как ошпаренная.

— Ты как себя чувствуешь? — кричит вдогонкуСабина. — Я вечером приехала, ты уже спала. Ты не заболела?

Бегу в душ. Не знаю, как ей ответить. Больной я себя нечувствую, и все же непонятно, как можно было столько дрыхнуть.

— Рассказать мне ничего не хочешь? — спрашивает

Сабина из-за двери.

Я закрываю глаза и мысленно проматываю заново весьуик-энд. Пляж, Эванджелина, Деймен остался на ночь, приготовил мне ужин,потом завтрак…

— Нет, ничего не случилось.

— Тогда поторопись, а то опоздаешь в школу. Ты точнохорошо себя чувствуешь?

— Да-да, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучалбодро и жизнерадостно.

Включаю воду и встаю под горячие струи, сама не зная, правдуя сказала или нет.

* * *

Всю дорогу до школы Майлз разглагольствует об Эрике.Подробно, буквально по минутам пересказывает, как они в воскресенье вечеромпоссорились, обмениваясь смс-ками, и теперь между ними все в прошлом, Эрик емубезразличен, совсем-совсем — явное доказательство, что отнюдь не безразличен.

— Ты слушаешь? — хмурится Майлз.

— Конечно, — отвечаю я, останавливая машину усветофора за квартал до школы.

В голове крутятся воспоминания о моем уик-энде, и всякий разобрываются на завтраке. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, что было дальше.

— А ведь я мог бы и поверить, — усмехается Майлз.

Он отворачивается к окну.

— Если тебе неинтересно, так и скажи. Потому что дляменя Эрик уже в прошлом. Кончено и забыто. Я тебе не рассказывал, как он тогда…

На светофоре загорается зеленый. Я спрашиваю:

— Майлз, ты не звонил Хейвен?

Он качает головой.

— Нет, а ты?

— Кажется, нет.

Я нажимаю на газ и никак не могу понять, почему одно имяХейвен нагоняет на меня такой ужас.

— Кажется?! — Майлз, вытаращив глаза,поворачивается ко мне всем корпусом.

— По крайней мере, с пятницы.

Я въезжаю на стоянку, и сердце гулко стучит в груди: Дейменждет меня на обычном месте, прислонившись к машине.

— Хоть у кого-то из нашей компании есть шанс насчастливую личную жизнь, — говорит Майлз, кивком указывая на Деймена,который подходит к нам с красным тюльпаном в руке.

— Доброе утро!

Он, улыбаясь, вручает мне цветок и целует в щеку.

Промямлив что-то невнятное в ответ, я бросаюсь к школьнымворотам, и тут раздается звонок. Майлз рысью мчится в класс, а Деймен беретменя за руку и ведет на наш общий урок английского.

— Мистер Робинс уже на подходе, — шепчет он,сжимая мои пальцы.

Стейша хмуро смотрит на меня, выставляет ногу и проход иотдергивает ее в самую последнюю секунду.

— Он бросил пить — пытается уговорить женувернуться. — Губы Деймена прихватывают краешек моего уха.

Я уворачиваюсь и прибавляло шаг. Усевшись за парту, достаюиз рюкзака учебники. Никак не пойму, с чего мне так неспокойно рядом ссобственным бойфрендом. Сую руку в карман и тут же впадаю в панику: я забыладома плейер!

— Он тебе не понадобится. — Деймен берет меня заруку и поглаживает кончиками пальцев. — Теперь у тебя есть я.

Закрываю глаза, зная, что мистер Робинс войдет в класс черезтри… две… одну…

— Эвер… — шепчет Деймен, прослеживая пальцем жилкуу меня на запястье. — Ты нормально себя чувствуешь?

Я киваю, сжав губы.

— Хорошо. — После паузы он продолжает: — Я чудеснопровел уик-энд. Надеюсь, что и ты тоже.

Я открываю глаза как раз в тот момент, когда в класс входитмистер Робинс. Глаза у него не такие опухшие, как обычно, и лицо не такоекрасное, только руки слегка трясутся.

— Весело было вчера, скажи?

Я заглядываю Деймену в глаза. Всему телу тепло и чуть-чутьщекотно всего лишь оттого что Деймен держит меня за руку. И я киваю, зная, чтоименно такого ответа он ждет, хотя сама я вовсе не уверена, что это правда.

Следующие два часа сливаются в сплошную неясную полосу.Только в столовой я узнаю о подробностях вчерашнего дня.