Была ли это жажда приключений, внезапно проснувшаяся в Петруше, или же привычка доводить дело до конца, какие бы сложности это не сулило – так или иначе, он отправился поездом в Париж, оттуда на дирижабле в Нью-Йорк, после чего сел на пароход до Манагуа. Ему не повезло – стоило прибыть в столицу Никарагуа, как США ввели туда свои войска. Но даже разъяренные толпы на улицах и комендантский час не помешали Петруше расследовать «Дело мистера Х.». И, чем больше он узнавал, тем более понятны становились ему, казавшиеся прежде незначительными, те мелочи, оговорки и слухи, кои он ранее в своем поиске отметал, как несущественные. Он чувствовал, что приближается к некой тайне. Во время его пребывания в отеле «Стар» он был укушен каким-то насекомым, – тут Карл Поликарпович закряхтел, вспомнив свои опасения, – и какое-то время провел в постели, с высокой температурой. Именно тогда ему пришла в голову идея, показавшаяся сначала результатом горячечного бреда.

Но городские архивы Манагуа только подтвердили его теорию.

«Я думаю, хоть это и кажется нелепым и невозможным, – но что если только кажется? – что человек на фотографии и мистер Х. на самом деле одно лицо. Тогда получается, что мистеру Х. сейчас около восьмидесяти! Но – или так, или сеньор Мозетти является точной копией своего отца. Впрочем, такое явление не редкость… но описания очевидцев, и другие фотоматериалы заставляют меня поверить в невероятное. В здешних архивах указано, что полковник Радлер был осужден и посажен в тюрьму, а диктатор Уокер – расстрелян. Тут бы мне и признать, что домыслы мои далеки от реальности, но в описании казни я нашел прелюбопытные моменты. Когда прогремели выстрелы и бывший президент Никарагуа упал, один из солдат повторно выстрелил ему в лицо. Зачем? Далее – на теле Уокера был найден медальон с портретом Элен Мартин, единственной и, как говорили очевидцы, великой любви Уокера, еще с тех времен, когда он жил в США и был простым журналистом. Она умерла от холеры в 1849 году. Любопытно, что полковник Радлер убедил солдат отдать медальон ему, буквально „умоляя на коленях“. Но самое главное, потрясающее воображение открытие я сделал, поговорив со стариком, бывшим солдатом, который участвовал в расстреле диктатора. Я угостил его виски, отдал последние двадцать долларов и взамен получил рассказ о том, что через год после заточения в тюрьму Радлер бежал, как раз при помощи этого солдата. Старик даже чувствовал некую гордость, вспоминая содеянное. Он ничуть не жалел о том, что вызволил преступника из тюрьмы, говорил, что тот был очень обаятельным человеком, пострадавшим невинно. И, смотря на фотографию троих людей в военной форме на фоне пальм, я не могу не заметить внешнее сходство Радлера и Уокера. Присмотревшись, можно разобрать, при всей разности их внешности, что они имеют одинаковое сложение и тип лица. Мог ли Радлер согласиться заменить своего друга и соратника перед лицом смерти? Я отправлюсь в Штаты, попробую проследить жизненный путь Уокера до того, как он внезапно решил обратить свой взгляд на Центральную Америку, раздираемую в то время конфликтами».

Певцов слово свое сдержал – получив долгожданные триста долларов, он, пусть и с трудом, покинул оккупированный Никарагуа. Раздобыть нужные ему сведения в Америке было куда легче, и Петруша записал в дневник все, что узнал о Уокере. Тот жил в Нью-Орлеане, хотя успел поездить и по Европе. Он получил диплом врача уже в 19 лет, и два года провел во Франции и Германии; вернувшись, он неожиданно для родственников бросил медицину, выучился на юриста, но и этого ему показалось мало – он занялся журналистикой. Словом, среди знакомых Уокер слыл человеком многих достоинств и способностей – всего за год он стал автором и одним из издателей газеты «Нью-Орлеан крисчен». Встретив красавицу Элен Мартин, Уокер влюбился в нее без памяти. Девушка, после перенесенной в детстве болезни, была лишена голоса и слуха, но благодаря уму и обаянию, стала одной из самых желанных красавиц Нью-Орлеана. Она отвечала Уокеру взаимностью, была назначена дата свадьбы… но девушка умерла. Убитый горем журналист очень изменился после потери. Уехал из города, отправился в Центральную Америку… далее его путь был Певцову уже известен.

Теперешние свои идеи и подозрения Петруша уже не мог объяснить горячкой, вызванной укусом какого-нибудь экзотического муравья. Просмотрев архивы семьи Уокеров, он обратил внимание на портрет юного Уильяма, сделанный еще до того, как он отправился учиться сначала в Пенсильванский университет, а затем в Европу. Пятнадцатилетний Уокер был очень хорош собой, высокий лоб и умные глаза выдавали в нем человека незаурядного, но… он мало походил на свои поздние изображения.

«Из Европы вернулся уже другой человек… – писал Петруша. – Я почти уверен в этом. Родные не видели его четыре года, причем в период, когда внешность человека наиболее подвержена изменениям. К тому же родственники были все дальние, и престарелые, и Уокер почти с ними не общался после возвращения. В дальнейшем, думаю, никто не хотел разбираться в жизненных перипетиях члена семьи, который запятнал их фамилию, сделавшись, по сути, пиратом, а затем и диктатором. Следуя за таинственным мистером Х. я отправляюсь в Гейдельберг».

Чем дальше продвигался в своих поисках Певцов, тем более он был уверен в том, что Уокер и Мозетти – одно лицо. Карл Поликарпович медленно пролистывал тетрадь, стараясь не упустить ничего. Как и предупреждал его Петр, настал момент, когда Клюев перестал верить в теорию, изложенную в дневнике. Безумие, бред, больная фантазия – так он говорил себе мысленно, однако оторваться от страниц, заполненным такими убедительными, разумными словами, не мог.

Петруша проследил путь Уокера до Гейдельбергского университета. И там получил подтверждение своей идеи. Настоящий Уильям Уокер умер – по иронии судьбы, от той же болезни, что несколькими годами позже лишила его (или уже Мозетти?) возлюбленной. Холера сожгла его в считанные дни. Рядом с ним, в последние часы, находился его друг, тоже студент – Николо Паскони.

Который в письмах Уильяма родственникам, был описан как «чрезвычайно обаятельный молодой человек, около двадцати лет, брюнет, владеющий в совершенстве несколькими языками (в том числе и русским), наделенный многими талантами в самых различных научных сферах».

И который после смерти Уокера исчез бесследно, словно бы его и не было.

Клюев утер пот платком. Неслыханные выводы Петруши заставили его одновременно испытывать и страх, и волнение, и предвкушение. Он прочел около половины дневника – что же будет дальше?

Дальше Петруша отправился в Россию – потому что именно оттуда, судя по записям университета, приехал «итальянец». И снова архивы, письма, старые портреты. Чем глубже в историю погружался Певцов, тем сложнее было найти какие-то достоверные свидетельства, ведь лет прошло немало, и живых очевидцев найти не представлялось возможности. Но тем более усердно он разыскивал даже малейшие зацепки, и умудрялся свести воедино оборванные ниточки биографии «мистера Х.». Причем каждый, исключительно каждый его вывод основывался на каком-либо документе, либо личной встрече, либо изображении. Это-то и пугало Клюева. Если бы он не знал, что существование бессмертного человека, с легкостью примеряющего на себя чужие личины было невозможно – он бы поверил Певцову сразу. Потому что доказательства тот приводил железные.