– День хуже не придумаешь, – пробормотал он сквозь зубы.

Ранний утренний визит любимой бабушки Софии его просто потряс. От нее можно было сбежать на работу, что он и сделал. Однако теперь, запертый в пропахшем плесенью кабинете и оставшись наедине с воспоминаниями о вчерашней ночи, Макс снова не находил себе места.

Стены душили. Спертым воздухом невозможно дышать. К черту Пиля и Уолрейвена и прочих тори с их умничаньем об уголовных биллях! Туда же заседания комитета и парламентские дебаты! Ему нужна настоящая работа, он хочет помогать реальным людям. Господи, как же ему хотелось вернуться к своей старой работе, где ему не нужно натирать на локтях мозоли. Где его усилия приносили гораздо более ощутимые результаты. А может быть, все проще – он тоскует по шуму реки, ему не хватает плеска волн под днищем его баркаса.

По крайней мере, из рабочего кабинета хоть Темзу видно, горько усмехнувшись, подумал он, хотя вид мало похож на тот, который ему довелось наблюдать из своего старого кабинета. Вестминстер расположен слишком далеко от лондонской бухты, чтобы сюда добирались неповоротливые торговые судна и низко сидящие лихтера. Макс невидящими глазами смотрел, как легкий ялик под тугим парусом горделиво и быстро разрезал водную гладь, направляясь к Вестминстерскому мосту. Необъяснимым образом он вдруг вспомнил Кэтрин. И снова оказалось, что он не в силах избавиться от чувства, что еще шаг – и он окажется в каком-то неподходящем месте.

За спиной у него едва слышно скрипнула дверь.

Полицейские навыки сработали сами по себе, и Макс в мгновение ока развернулся. Клерк из его приемной, мистер Говард, шагнувший через порог, вздрогнул и испуганно отшатнулся.

– К вам посетитель, мистер де Роуэн ... э-э-э ... сэр, – взяв себя в руки и кашлянув, сообщил он.

У него за спиной в полутьме коридора виднелись очертания женской фигуры. Кивком головы де Роуэн отослал клерка обратно. В кабинет его ступила женщина с сурово поджатыми губами. В руках она судорожно сжимала бархатный ридикюль, как будто в его недрах хранилась сама ее жизнь. Макс окинул ее профессиональным взглядом сыщика. Слегка за тридцать, не красавица, не дурнушка. Одежда скорее всего покупалась на Бонд-стрит, а жесты выдавали отсутствие уверенности в себе. Тем не менее, она гордо выпрямила стан с удивившей его решимостью.

– Мистер де Роуэн? – Тон был высокомерным, а вот голос слегка дрожал.

– Да, я де Роуэн. – Он широким жестом пригласил даму к креслу, стоявшему у его рабочего стола. – С кем имею честь?

Женщина не соизволила сесть.

– Я миссис Лейн, – с вызовом ответила она. – Достопочтенная миссис Аманда Лейн, дочь лорда Уэлбриджа.

Макса покоробило, как она вызывающе подчеркнуто произнесла слова «достопочтенная» и «лорд». Он нарочито заложил руки за спину и надел на лицо маску ледяной вежливости.

– Чем могу быть полезным, миссис Лейн?

– Чем можете быть полезным для меня вы? – Казалось, от его формальной любезности она буквально взорвалась негодованием. – Прекратите изводить моего жениха! – Она еще сильнее стиснула свой ридикюль. – Вот что вы можете сделать!

– Простите, о ком вы говорите? – вопросительно приподнял бровь де Роуэн.

– О мистере Руперте Восте, – резко ответила она и даже ногой притопнула. – У нас свадьба через несколько недель. Он станет моим мужем. И если вы будете продолжать оскорблять его или мучить допросами, тогда я все расскажу папе!

Де Роуэн, ничуть не обеспокоенный ее угрозой, внимательно разглядывал свою посетительницу. Как женщина она не соответствовала вкусу Воста. Скорее всего, его привлекли деньги.

– Мэм, боюсь, вы неправильно поняли ...

– Нет! – громко воскликнула она. – Это вы ничего не поняли, сэр! Я знаю, кто вы такой и чем вы занимаетесь. Полицейские дела. Вы расследуете дело об убийстве женщины, до которой никому нет дела. Руперт с ней не виделся! В ту ночь он находился у меня дома на Арлингтон-стрит! Он оставался у меня до утра! Если данное признание вредит моей репутации, пусть. Но оставьте его в покое. Он любит меня!

Слова ее буквально звенели от горячности, как если бы она изо всех сил старалась убедить и себя, и де Роуэна.

– Я сожалею о ваших душевных страданиях, мэм, – сказал он и предельно уважительно поклонился: – Мне очень жаль, что вы сочли необходимым прийти сегодня сюда. Вас ожидает карета, или мне следует попросить о мистера Говарда сходить за наемным экипажем?

Она отступила на шаг, явно смущенная.

– Ну, я ... Значит, вы выполните мою просьбу?

Де Роуэн скупо усмехнулся.

– Я нахожусь на службе у мистера Пиля, мэм, – с осторожностью подбирая слова, ответил он. – Боюсь, я не вправе обсуждать расследование преступления с кем-либо еще.

Миссис Лейн нахмурилась:

– Но ...

Она все еще беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь что-то возразить, но Макс улучил момент и звонком вызвал Говарда, который с впечатляющей расторопностью в мгновение ока буквально взлетел на второй этаж в его кабинет.

– Миссис Лейн как раз собралась нас покинуть, – объяснил де Роуэн клерку. – Будьте столь любезны и сопроводите ее до экипажа.

Вернувшись из парка, Кэтрин повела Ориона по конюшням, отыскала помощника конюха и передала ему поводья. Юноша залился от смущения румянцем и несколько раз неловко поклонился, явно огорченный тем, что хозяйке пришлось его искать. Кэтрин рассеянно улыбнулась ему, и устало потащилась обратно на Мортимер-стрит. Чувство ликования, которое охватило ее в парке, покинуло ее. Макс был трудным человеком, и отношения между ними будут не менее трудными. Вопрос только в том, а состоятся ли они вообще?

Кэтрин торопливо умылась, переоделась и в легком замешательстве направилась в столовую. Она ничего не могла с собой поделать и вновь и вновь вспоминала, как элегантно леди Делакорт опиралась на руку Макса и как смело повел он себя с уличными ворами. Его, безусловно, можно назвать рыцарем, причем в самом старомодном смысле слова. Подойдя к буфету, она с задумчивым видом налила себе чашку кофе и с легким вздохом опустилась в кресло. Кроме своего брата Кэма, на кого еще она могла опереться, у кого могла найти защиту? Уж точно не у своего отца. Покойный Рэндольф Бентам Ратледж слыл известным пропойцей и бабником, который без малейших угрызений совести поставил на грань нищеты собственных детей. Теперь Кэтрин могла надеяться лишь на то, что его тезка, ее младший брат Бентли, не пойдет по проторенной их папашей дорожке.

Конечно, с Уиллом она прожила счастливо. Но по ряду причин она начала смотреть в лицо той правде, на которую долго старалась не обращать внимания. Муж ее, оставаясь сильным и приятным человеком, мало что понимал в жизни. Вот охоту и гончих он понимал прекрасно. Однако все в их совместной жизни мало-мальски серьезные решения принимала она одна.

Ей вспомнился год, который выдался особенно тяжелым: холодная и поздняя весна, следом сухое и убийственно жаркое лето, а потом залитая дождями осень. В тот год все то немногое, что им удалось вырастить, благополучно сгнило на корню задолго до жатвы. Уилл же все наличные деньги потратил на покупку чистокровных лошадей и постройку для них роскошной конюшни. Неожиданно оказалось, что из-за полного отсутствия денег невозможно ни перестелить крышу усадьбы, ни отвести воду с полей, ни починить изгородь. Когда же их управляющий имением всплеснул руками и шепотом выговорил слово «закладная», Уилл повернулся к ней и беспомощно пожал плечами. И так бывало не раз.