– И вот вы потребовали от меня сдать вам «короля» рынка поддельных документов со всеми потрохами. То есть Цыгана. Вот тут я понял, кто вы такие, на кого работаете и что вам нужно. А потому у меня в голове сразу же возникла мысль – вашими руками убрать Шпаковского и уничтожить принадлежащую ему подпольную типографию. Именно по этой причине я и сдал вам его. Но не учел одного, – разглагольствовал Левандовский, прохаживаясь по самому краю скалистого полуострова. – Того, что вы собрались меня убить. Я-то наивно полагал, что, получив нужную информацию, вы отпустите меня на все четыре стороны, как более неинтересную вам отыгранную «пешку». Но я ошибся. И вы вкололи мне какой-то смертельный препарат. Благо телохранители появились. Они-то и спасли мне жизнь. Один даже ценой собственной жизни. Как бы оно там ни было, а мой «циклопчик», – ласково отозвался он о своем одноглазом телохранителе, – успел отвезти меня в спецбольницу, за что я ему благодарен и по сей день, где мне вкололи антидот. Антидот, который нейтрализовал действие препарата… Ну а потом я решил воспользоваться ситуацией – заплатил врачам деньги, чтобы они меня забыли. Мол, такой пациент к нам никогда не поступал. Затем мы с «циклопчиком» инсценировали мое «сожжение». Тот перед этим прикончил какого-то бомжа, облил труп бензином… а позже купленный мною судмедэксперт и тестолог ДНК сделали свое дело. Первый написал, что обгоревшее до неузнаваемости тело принадлежит Левандовскому, то есть мне. Второй же подтвердил это.

– Ну, ты и хитрый лис, – вырвалось у Андрея, который был поражен находчивостью фээсбэшника.

– Спасибо за комплимент, – кивнул Владимир Павлович. – А потом, когда Шпаковский был уже мертв, а его подпольная типография уничтожена, я стал завоевывать рынок поддельных документов. И решил не мелочиться. Начал печатать поддельные документы на оригинальных гознаковских бланках, которые мне так любезно предоставил Столин. И еще предоставит. Ведь твой «блицкриг» по освобождению его жены и сына из плена не удался. Из чего следует, что я буду продолжать держать замдиректора типографии Гознака по производству на крючке…

– Погоди, – перебил его Ларин. – Какого хрена тебе нужна была смерть Цыгана? Ведь, если верить эсэмэскам в твоем телефоне, у тебя на него имелся убийственный компромат. Почему ты просто…

На этот раз уже Левандовский не дал договорить Андрею – догадался, куда тот клонит, и поспешил ответить на его так и не озвученный вопрос:

– Компромат у меня действительно был. Это не блеф. Но в какой-то момент я понял, что если он всплывет, то арестованный на его основании Шпаковский потянет следом и меня. Именно поэтому я не стал пускать в ход компромат. А решил прибегнуть к радикальным действиям, – и, сказав это, он посмотрел на предрассветное небо. – Что-то мы с тобой заговорились.

– И что теперь будет со мной? – прищурился Андрей, чувствуя, как набухает, набрякает у него на голове шишка, образовавшаяся после удара прикладом автомата.

– А ничего особенного, – пожал плечами Владимир Павлович. – Нет, в живых я, конечно, тебя оставлю. Но ненадолго. Ведь после того, как под пытками ты сдашь нам руководителя тайной организации по борьбе с коррупцией и всех входящих в ее состав агентов-антикоров – я прикажу тебя убить.

На этом разговор был окончен. Черномасочники затащили в вертолет женщину и вцепившегося в нее плачущего мальчика. Затем на борт поднялись Левандовский с телохранителем. Последний потрепал Столина-младшего по его белобрысой голове и грозно сказал:

– Не хнычь. Будь пацаном. Я вообще без отца рос.

Отчего малолетний сын замдиректора типографии Гознака разревелся еще сильнее. Владимир Павлович нервно забарабанил пальцами по колену, затем нетерпеливо выглянул в открытый люк и поторопил черномасочников, которые тащили к вертушке сопротивляющегося, брыкающегося Ларина.

Внезапно к стрекоту лопастей прибавился еще один звук. Нарастающий гул. Из-за поворота реки вылетела дюралевая мотора, которой управляла наголо бритая Лора. С хрупкого женского плеча напарницы Ларина свисал на кожаной лямке грозного вида пулемет. Продолжая одной рукой рулить моторкой, она другой слегка приподняла пулемет, прицелилась в сгрудившихся вокруг Андрея черномасочников. Ларину несколькими секундами ранее каким-то чудом удалось вырваться из их объятий и вцепиться руками в скальный выступ. И сейчас бандиты пытались его от этого выступа отодрать.

– Ты уж извини, если тебя ненароком заденет. Я же не со зла, – заочно попросила у Ларина прощения стервозная женщина и надавила на спусковой крючок.

Загрохотала длинная пулеметная очередь. Под ноги Лоры посыпались гильзы. Посыпались в воду со скального полуострова и черномасочники. Правда, не все, как рассчитывала Лора. Только пятеро. Трое же других, спины которых от пулеметной очереди, сами того не желая, прикрыли эти пятеро – тут же сцепились с Андреем. Из их извивающихся тел образовалось что-то наподобие клубка, из которого то и дело высовывались чьи-то руки, ноги, головы. Не разберешь. А потому за секунду до того, как троица выживших черномасочников и Ларин сплелись в «клубок», Лора прекратила стрельбу. Чтобы случайно не попасть в своего напарника.

Тем временем Левандовский вместе с одноглазым только успевали вертеть головами. Смотрели то на черномасочников, с которыми отчаянно и, явно на последнем издыхании, боролся Андрей. То на приближающуюся к скальному полуострову моторку. Наконец мечущийся взгляд Владимира Николаевича застыл на ежистом затылке пилота.

– Взлетай. Шуганем по этой лодке ракетой, – скомандовал Левандовский, а затем тихо, с шипением добавил: – Пустим на воздух эту чертову стерву. – И с этого самого момента он навсегда похоронил в себе подкаблучника.

Пилот дернул на себя рычаг управления. Полозья оторвались от скального полуострова. И военная винтокрылая машина, под крыльями которой крепились ракеты с красными боеголовками, стала постепенно набирать высоту.

Драться против троих, особенно если твои силы на исходе – дело не из легких. Но Ларин не сдавался. Как дурной, махал без разбору кулаками. Иногда попадал ими кому-то из противников в лицо. Но чаще промахивался. Пускал в ход колени, локти. Даже кусал зубами тянущиеся к нему руки черномасочников. При этом на один его удар он получал в ответ непропорциональных три.

– Андрей, прыгай в лодку! – внезапно донесся до слуха Ларина голос Лоры.

И вот тут у него открылось второе, если не третье, дыхание. Его мышцы сделались каменными, как и скалы вокруг. Кровь в его жилах закипела, забурлила, как вода в реке. А его кулаки завертелись, словно набирающие обороты лопасти возносящегося над скальным полуостровком вертолета. Он отбросил одного, другого, третьего. Затем поднялся на ноги. Подбежал к краю выступа. Посмотрел вниз. Лора поманила его рукой. Дескать, давай, прыгай.

За спиной Андрея лязгнули затворы. Черномасочники добрались до своих короткоствольных автоматов, которые они обронили во время драки. Недолго думая, Ларин сиганул с края выступа. И сиганул как нельзя кстати. Так как у него над головой пронесся целый рой пуль.

Приземлившись на дно моторки, Андрей перевернулся на спину, посмотрел на брюхо разворачивающегося военного вертолета. Ему почему-то показалось, что сейчас одна из ракет, расположенных под его крыльями, сорвется с крепления и упадет прямо на него.