За вошедшим Гордеевым дверь так же тихо закрылась – и тут же вспыхнул ослепительный свет!

Они оказались в роскошном вестибюле – сплошь красное дерево, цветной мрамор, золото, бархат, хрустальные подвески и мерцание электронных датчиков, индикаторов.

Появился высокий узкоплечий юноша и, приветственно поклонившись, тихо произнес:

– Прошу вас. В пятой комнате уже ждут.

Неслышно ступая по коврам, они прошли широкий коридор и оказались в просторном зале, где среди пышной тропической зелени ласково журчал фонтан, стекая в бассейн с большими красными рыбами, а вместо потолка – голубое небо за стеклянным куполом.

Юноша незаметно исчез.

Лика беспомощно огляделась. И Юрий взглядом указал ей на дверь с бронзовой пятеркой.

Они еще не успели подойти, как дверь сама открылась перед ними, будто автоматическая, а за ней оказался радостно улыбающийся нагловатый спонсор Алик:

– У нас тут камера есть, мы видим все, что перед дверью! – похвастался он. – А вы не удивились, что дверь сама открылась перед вами?

– Не успели. – Лика закрыла за Юрием дверь номера. – Алик, вы знакомы с адвокатом?

– Это там он адвокат! – Алик бесцеремонно похлопал Гордеева пол плечу и потащил в глубь коридора. – А здесь он будет самцом! Толян, гля, кого нам Лика привела!

С дивана, на котором нежился полуголый Анатолий, усыпанный ласками мелких азиатских девочек, раздалось неопределенное мычание:

– Привет, адвокат! Давай, подключайся. За все уплачено. Только одно условие – мы не на работе! О делах – ни слова!

– Да я, собственно говоря, совсем не по этому поводу.

– Будь спок, – Алик подмигнул Гордееву. – Тут по любому поводу. Хочешь отдельно – иди в другой номер. А если хочешь присоединиться, можешь в нашем номере в другой комнате… Или как хочешь. Сам решай.

Юрий оглянулся на Лику и увидел, что она со скучающим видом разглядывает копошащийся ком девочек на диване.

– Лилия Никитична, – нарочито серьезным тоном обратился Гордеев к своей спутнице, – мы уже закончили деловую часть нашего визита?

– Отнюдь, – передразнила она. – Пошли отсюда!

Она раздраженно повернулась и стремительно зашагала на выход. Смущенный Гордеев поспешил за ней.

– Мы что, не так что-то сказали? – пожал плечами Алик. – Ну и ладно. Потом поговорим. А пока займемся делом! Ну-ка, мелкие, поберегись! – И он рухнул на диван.

Всполошились тонкие ручки и ножки, смуглые, желтоватые и розовые попки, на тощих ребрышках едва набухшие, чуть-чуть заметные будущие груди с темными сосочками. Девочки заверещали, засмеялись, облепили Алика, засовывая пронырливые ручонки ему в штаны, расстегивая рубашку, ремень. И вот уже кто-то присосался жадными губами… Или это уже не губы?

– Толян, ты как? – из-под девочек прошипел Алик.

– Ка-а-айф… Ты вот так попробуй, деревня. На меня смотри. Видишь, вот эта рыжая…

– Толян, а они по-нашему рубят?

– Мне по барабану.

– А я боюсь, что порву кого-нибудь. Больно уж они мелкие.

– Зато много. Вчера по пять были – крупные! А сегодня мелкие. И по три! – засмеялся Анатолий. – Братан, ничего не бойся. Уплочено!

Тем временем Лика с Гордеевым прошли зимний сад, спустились по прозрачным ступеням в полумрак и прохладу цокольного этажа. Лика шла впереди, не оборачиваясь, спиной чувствуя напряженность Юрия. Она и не собиралась изображать невинность, впервые попавшую в бордель. Но и афишировать свое знакомство с этим заведением она посчитала излишним. Пусть сам все увидит, сам все определит. И там уж…

«Интересно, весьма любопытно, – Гордеев на ходу искоса поглядывал по сторонам, и иногда действительно взгляд его попадал на нечто пикантное, – но самое интересное, видать, впереди. Зачем-то она меня именно сюда привела? Снимают? Для чего? Я же не депутат, не губернатор, не прокурор».

– Надо все осмотреть, – будто прочитала его мысли Лика. – Чтобы решить насчет съемки. И поговорить с менеджером. Что и как. Потом уж Вадим Викторович сам с ними обсудит все детали по оплате, по аренде.

Они прошли по темному коридору, где по обеим сторонам были стеклянные чуть затененные стены – и было хорошо видно все, происходящее в этих комнатах: два атлета с великолепной мускулатурой трахали одновременно роскошную блондинку, изнемогающую от страсти. В противоположной комнате на атласных подушках, разбросанных по полу, пожилой дядечка, чем-то похожий на директора школы, с неутомимой страстью вылизывает пухленькую толстушку.

– Не беспокойся, адвокат, по поводу прав потребителя, – сказала Лика. – Наверняка это эксгиби… И затененные стекла нужны не сюда, зрителям, а именно им, чтобы они не видели, что никто за ними не смотрит. Чтобы верили в постоянное присутствие зрителей.

А в другой комнате три молодые женщины с косичками и бантиками, в белых гольфиках и чулочках на резинках, видимо, изображали из себя школьниц на уроке анатомии. Перед ними по стойке «вольно» стоит здоровенный совершенно голый качок с эрегированным членом, а они во всех местах разглядывают его с придирчивым любопытством, трогают руками, пугаются, хихикают, отбегают. И тут мимоходом жарко обнимаются, целуются, тащат друг с друга трусики из-под школьных передников. Потом снова липнут к качку, раздвигают ему ягодицы, заглядывают и прыскают со смеху, отскакивают, ласкают друг друга под юбочками. Снова и снова подбегают – одна сделала вид, что укусила качка за член. Тот не пошевелился. И они, отталкивая друг друга, устроили шутливую возню, борьбу, в результате которой одна из девиц, придвинув к качку стул, все-таки забралась на него и вставила в себя его фаллос. А две подружки, поддерживая ее за попку, покачивали, как на качелях, на невозмутимом, неподвижном атлете.

– Любое действие в крайнем случае можно организовать, – Лика оторвала Юрия от монотонного зрелища. – С привлечением даже не профессионалов, а хотя бы и эксгибиционистов. Какая разница? Лишь бы делали что нужно по сценарию. Но нам нельзя отвлекаться, нужно осмотреть интерьеры, – напомнила она, и они двинулись дальше.

Коридор закончился, и Лика с Юрием вышли в просторный темный зал, стены и потолок которого были обиты багровым бархатом. В дальних углах стояли узкие длинные столы со всевозможными закусками и напитками, освещаемые лишь свечами. Несколько десятков человек с показным равнодушием прохаживались по залу, тихо переговариваясь между собой, пожевывая и попивая.

А посреди зала на невысоком помосте в цветных лучах театральных софитов прекрасная пара – гибкий, сильный Ромео (лишь в бархатной шапочке с пером) и хрупкая, нежная Джульетта, украшенная веночком белых цветов. В страстных объятиях, покрывая друг друга жгучими поцелуями, они неудержимо приближаются к сладостному мигу первого обладания. Ромео и лаской, и силой пытается преодолеть заслон стыдливости. Джульетте, увлажненной нарастающим желанием, все труднее сдерживать его и себя. Она невольно содрогается от прикосновения к его колену. Она изо всех сил прижимается к Ромео, а ноги ее сами собой охватывают любимого. Ромео в любовном экстазе выгнулся так, что…