– По королевским делам, сэр? Связанным с войной, должно быть? Вздуть этих французишек?

– По юридическим вопросам.

– Эх, жаль, что я не так молод, чтобы лично задать трепку этим французским петушкам! Как сделал я при Флоддене. Когда я зарубил шотландского короля, сам граф суррейский похвалил меня…

– Я хочу оставить распоряжения на время своего отсутствия…

– Можете положиться на меня, сэр. Я сохраню все в полном порядке. Торговцев, мальчишек, Жожо…

– Я оставляю распоряжаться домом доктора Мальтона.

Сказав это, я с наслаждением увидел, как вытянулось лицо Вильяма. Он проговорил скулящим тоном:

– Там, где я работал до вас, за хозяина всегда оставался эконом.

– Если в доме остается джентльмен, подобно доктору Мальтону, распоряжаться должен он, – заявил я.

Колдайрон метнул в меня короткий и злобный взгляд.

– Ну а теперь, к делу: я голоден, – бросил я непринужденно. – Ступай и пригляди за приготовлением ужина.

Затем я с любопытством вошел в гостиную, желая узнать, что там происходит. Гай и Джозефина сидели за столом. Она закатала рукав на правой руке, открыв заходящий с ладони на запястье красный ожог, который врач обрабатывал лавандовым маслом, наполнившим своим запахом всю комнату.

– Джозефина обожгла руку, – пояснил мой друг.

Девушка тревожно посмотрела на меня:

– Простите меня, сэр, но добрый доктор Мальтон предложил мне свою помощь…

– Я рад, что он это сделал. Ожог, судя по всему, очень болезненный.

– Это так, – согласился Гай. – Какое-то время ей лучше не работать этой рукой. Кроме того, ожог надо смазывать маслом четыре раза в день.

– Очень хорошо, – улыбнулся я и вновь посмотрел на служанку. – Делай только легкую работу, пока доктор Мальтон не разрешит тебе свободно пользоваться рукой.

Та явно испугалась:

– Но отец…

– Я переговорю с ним.

Джозефина смотрела в пространство между мной и медиком. Глаза ее наполнили слезы:

– Вы такие добрые… оба. – Она вскочила, смахнув со стола закупоренную бутылочку с мазью. Гай ловко поймал ее в воздухе и вернул своей пациентке со словами. – Береги ее.

– O, спасибо вам, сэр! Я такая неловкая… Мне так неудобно! – Сделав реверанс, девушка заспешила к двери торопливой походкой. Мой друг серьезно посмотрел на меня:

– Ожог трех– или четырехдневной давности. Она говорит, что все это время отец заставлял ее работать. Боль при этом, наверное, была адская.

– Он – настоящее животное. Гай, ты уверен в том, что хочешь командовать им во время моего отсутствия?

– Да. – Доктор улыбнулся. – Похоже на то.

– Обращайся с ним, как посчитаешь нужным. Я найму нового эконома сразу, как только вернусь, и тогда его можно будет уволить. – Сказав это, я немного помедлил и добавил: – Впрочем, меня смущает судьба Джозефины…

– Она во всем зависит от него. – Мальтон поднял на меня глаза. – Не думаю, чтобы она была настолько глупа, как это кажется. Просто запугана донельзя.

Я задумчиво кивнул:

– Интересно, найдется ли способ отделить ее от Колдайрона?

– Довольно с тебя ответственности за Эллен, – бросив на меня едкий взор, невозмутимо спросил мой товарищ. – И что же мне сказать ей, Мэтью, если она сообщит мне, что любит тебя?

Меня бросило в краску:

– А не сказать ли тебе, что ты просто не знаешь ответа?

– Но я знаю его.

– Тогда скажи ей, что на такие темы следует беседовать со мной самим.

Врач обратил ко мне проницательный взгляд своих карих глаз:

– Она может решиться на это. Что ты будешь делать тогда?

– Посмотрим… все будет зависеть от того, что я сумею узнать в Сассексе.

– Подозреваю, что ничего хорошего ты не узнаешь.

В этот момент я с облегчением услышал громкий стук во входную дверь и развел руками:

– Прости меня.

В дверях стоял молодой посыльный с бросившейся в глаза кокардой королевы на дублете. Впустивший его в дом Колдайрон круглыми глазами взирал на этот знак отличия.

– Письмо от мастера Уорнера, сэр, – проговорил молодой человек.

Повернувшись к Вильяму, я бросил:

– Ужин.

Тот, вопреки собственному желанию, ретировался на кухню. Посыльный передал мне письмо. Прочитав его, я выругался сквозь зубы:

– Проклятье!

Барристер писал, что при всем своем желании не сможет послать со мной обещанного спутника: подобно многим крепким слугам Хэмптон-корта, он в этот день уже принял присягу.

– Будет ли ответ, сэр? – спросил посыльный.

– Нет, – ответил я и закрыл за ним дверь. Не в манере Уорнера было подводить меня, однако на тех, кто служил при дворе, давили еще сильнее, чем на прочих. Я подумал, что, поскольку мы уезжаем завтра утром, искать кого бы то ни было уже поздно. Оставалось только благодарить судьбу за то, что я не рассказал Бараку о привидевшемся Эллен сожженном заживо человеке. Теперь приходилось решать эту загадку, рассчитывая только на свои собственные силы.

В среду, первого июля, я поднялся сразу же после рассвета. Облачившись в рубашку и тонкий дублет, натянул кожаные сапоги для верховой езды и еще в полумраке спустился вниз, вспоминая о том, что в прежние времена, куда бы я ни собирался, Джоан поднялась бы еще раньше и позаботилась бы о том, чтобы я захватил с собой все необходимое.

У подножия лестницы меня ожидали Колдайрон и его дочь с приготовленным для меня коробом на полу. Груз был слишком велик для меня, и я приказал Вильяму проводить меня до речной лестницы, где была назначена встреча с Бараком.

Джозефина сделала реверанс:

– Доброе утро, сэр.

Эконом добавил:

– Отличная погода для путешествия.

Глаза его были полны любопытства: он считал, что я отправляюсь по королевскому делу.

– Доброе утро. И тебе, Джозефина, – поздоровался я с ними. – Почему ты встала так рано?

– Она понесет одну из корзин, – ответил Колдайрон, а девушка, посмотрев на меня, нервно улыбнулась и протянула мне небольшой полотняный мешочек:

– Сэр, здесь немного хлеба и сыра, а также несколько ломтиков ветчины. И сладкое печенье, которое я купила на рынке.

– Спасибо тебе, Джозефина, – улыбнулся я. Служанка покраснела и снова сделала книксен.

На улице уже потеплело, и на небе нельзя было найти и облачка. Я шел по опустевшей Ченсери-лейн, а Вильям и его дочь следовали за мной. На Флит-стрит стояла тишина, все окна были закрыты ставнями, и несколько бродяг спали в дверях лавок. Тут сердце мое заколотилось при виде четверых подмастерьев в синих балахонах, расположившихся возле Тамплевского шлагбаума. Отделившись от него, они направились нам навстречу неспешным ленивым шагом. Все были при мечах.