—Очень красивая вещица. Как будто создана для тебя. Сколько там рубиновых сердечек?

—Я не считала... — Под пристальным взглядом Роз Хейли опустила голову. — Четырнадцать, — призналась она. — И по десять маленьких бриллиантиков вокруг и по два между сердечками. Боже, я грубая материалистка...

—Нет, ты девочка. Девочка с отличным вкусом. Только, как бы ни хотелось, не носи его на работу. Испачкаешь.

—Вы не сердитесь?

—Харпер имеет право тратить свои деньги так, как считает нужным, и, должна сказать, он тратит их с умом. Мой сын сделал тебе чудесный подарок. Почему бы просто не наслаждаться им?

—Я думала, вы рассердитесь.

—Тогда ты меня недооцениваешь.

—Нет, что вы! — Слезы хлынули из ее глаз, и она спрятала лицо на груди Роз. — Я люблю вас! Мне так жаль... Я совсем запуталась... Я так счастлива! Мне так страшно... Я люблю его. Я люблю Харпера.

—Да, милая, — Роз обняла Хейли и ласково похлопала ее по плечу. — Я знаю.

—Знаете, — всхлипнула Хейли, отстраняясь.

—Видела бы ты себя! — чуть улыбнувшись, Розалинд отвела волосы от залитых слезами щек Хейли. — Ты плачешь от счастья и страха. Такие слезы женщина льет, когда безумно влюблена и не понимает, как, черт побери, это с ней случилось.

—Я не сознавала до прошлой ночи. Я знала, что он мне нравится, что он мне дорог, но думала, что просто хочу затащить его в постель. И вдруг... О боже, боже мой, я это сказала... — Сгорая от стыда, Хейли закрыла лицо руками и принялась тереть глаза. — Теперь понимаете, какой кошмар? Я только что сказала матери Харпера, что хотела с ним переспать.

—Признаю, ситуация не совсем обычная, но думаю, что способна это пережить.

—Правда открылась мне прошлой ночью, открылась и затопила меня. Я никогда не чувствовала ничего подобного, — Хейли прижала руку к сердцу, и рубины вспыхнули с новой силой. — Я никогда раньше не любила. Не любила по-настоящему. И когда это случилось... Это, как падение в пропасть. Не говорите ему! — Она схватила Роз за руку. — Умоляю, не говорите ему!

—Это не мое дело. Ты сама скажешь, когда будешь готова. Хейли, любовь — дар, и его надо принимать и получать без принуждения.

—Любовь — ложь, иллюзия, созданная слабыми женщинами и вероломными мужчинами. Оправдание, которым прикрываются богачи и им подобные, чтобы жениться на себе подобных и богатеть еще больше.

Роз содрогнулась, с трудом перевела дыхание, но, распрямившись, не отрывала глаза от глаз Хейли, в которых видела уже не только ее.

—Так ты оправдываешь свой выбор?

—Я прекрасно жила благодаря своему выбору, — Хейли подняла руку, с хитрой улыбкой провела пальцем по браслету. — Отлично жила. Лучше той, которая меня родила. Ее устраивало ползать на коленях. Я предпочла работать на спине. Я могла бы жить здесь...

Хейли встала с дивана, прошлась по гостиной.

—Должна была жить здесь. И вот я здесь. Навсегда.

—Но ты не счастлива. Что случилось? Почему ты здесь и все равно несчастна?

—Я создала жизнь, — Хейли резко обернулась, обхватила ладонью живот. — Вы знаете эту власть. Жизнь росла во мне, вышла из меня. А он забрал ее. Моего сына... — ее взгляд заметался по комнате. — Мой сын... Я пришла за своим сыном...

—Теперь его здесь нет, — Роз медленно поднялась. — Давно нет. Твой сын был моим дедушкой. Очень хороший человек.

—Ребенок... Мой ребенок! Маленький мальчик, милый, сладкий... Мой. Мужчины... Мужчины лжецы и воры. Надо было убить его.

—Ребенка?

Глаза Хейли сверкали так же холодно и ярко, как бриллианты на ее запястье.

—Отца. Я должна была найти способ убить его, всех их. Сжечь дотла этот дом вместе с ними, и пусть бы ад поглотил нас.

Стало холодно. Невольная жалость Роз не смогла бы пробиться к ожесточившемуся призраку.

—Что ты сделала?

—Я пришла. Пришла ночью. Тихонько, как мышка. — Хейли похлопала пальцем по губам и вдруг расхохоталась. — Нет! — Она покружилась, высоко держа руку и любуясь блеском рубинов и бриллиантов. — Все ушли, все исчезло. Ничего для меня не осталось. — Она вскинула голову, уставилась на монитор, из которого послышался плач проснувшейся Лили.

—Ребенок... Плачет ребенок!

Хейли безвольно опустила голову и соскользнула на пол.

—Митч! Дэвид! — Роз метнулась к Хейли и присела рядом с ней.

—Голова закружилась, — прошептала Хейли, проведя ладонью по лицу, оглянулась и схватила Роз за руку. — Что?.. Что случилось?

—Все в порядке. Не шевелись. Дэвид, — Роз оглянулась через плечо на ворвавшихся в комнату мужчин. — Принеси воды и коньяку.

—Что тут происходит? — спросил Митчелл.

—У нее был приступ. Эпизод.

—Лили... Лили плачет.

—Я ее принесу, — Митч коснулся плеча Хейли. — Я схожу за ней.

—Я помню. Кажется, я помню... Смутно. Как болит голова...

—Все в порядке, милая. Давай-ка присядем на диван.

—И подташнивает, — с трудом выговорила Хейли, когда Роз помогла ей подняться. — Я даже не почувствовала, как это начинается. А потом... В этот раз было сильнее. И дольше.

Дэвид вернулся, сел рядом с Хейли, вложил в ее руку стакан с водой.

—Вот, куколка! Попей водички.

—Спасибо. Мне уже лучше. Только трясет немного.

—Не тебя одну, — выдохнула Роз.

—Вы с ней разговаривали.

—Тот еще разговорчик...

—Вы задавали вопросы. Не представляю, как вам далось спокойствие.

—Лучше выпей коньяку, — предложила Роз, но Хейли поморщилась.

—Я не люблю коньяк. Мне уже лучше. Честно.

—Тогда выпью я, — Розалинд схватила бокал и сделала большой глоток как раз в тот момент, когда вошел Митчелл с Лили на руках.

—Она хочет сока. Она всегда пьет сок, когда просыпается, — сказала Хейли.

—Я справлюсь, — успокоил ее Митч.

—Нет, я возьму ее. Я хочу сделать что-то нормальное, отвлечься хоть на пару минут. — Хейли встала, протянула руки к Лили, и девочка потянулась к ней. — Моя малышка... Мы скоро вернемся.

Когда Хейли покинула гостиную, Роз тоже поднялась.

—Я позвоню Харперу. Он должен об этом узнать.

—Я бы тоже не прочь узнать, — заметил Митчелл.

—Принеси блокнот и диктофон.

—Мы сидели и разговаривали. Я рассказывала Роз, как чудесно провела время, показывала браслет. И прости, Харпер, но я сказала, что чувствую себя виноватой из-за того, что ты мне его купил. Наверное, я переволновалась. — Хейли покосилась на Роз, взглядом умоляя хранить доверенную ей тайну. — И вдруг хлоп! Она... Амелия... во мне. Все как в тумане. Я будто слушала со стороны. Слова были гулкими, с эхом, как если бы приставить стакан к стене, чтобы услышать разговор в соседней комнате.