Он собрал вещи со стола, посмотрел на стакан, из которогопил его гость. Взял бумагу и, схватив стакан, выбросил его в мусорное ведро.Бросил туда и бутылку. Теперь в его кабинете не найдут отпечатков пальцев этогозагадочного гостя. Пусть все думают, что погиб Мактуб Сабиров.

– Скажи уборщице, чтобы срочно убрала у меня в кабинете, –приказал он секретарю, выходя в приемную.

Домой он приехал к полудню. В квартире уже находились няня идомработница. Но вчера вечером их не было. Он позвал удивленную Татьяну вкабинет, усадил на диван, стал расхаживать по кабинету. Она удивленно смотрелана него.

– Что случилось? – спросила она. – Этот Рахимов сегодняприходил к тебе? Я хотела тебе позвонить, но приехала врач осматривать Андрюшу,и мне было не до этого.

– Нужно было позвонить, – резко сказал он. – Ты знаешь, чтоРахимова сегодня застрелили прямо перед нашим банком?

– Какой ужас, – достаточно спокойно сказала она.

Неужели ничего не способно вывести из себя эту равнодушнуюэстонскую корову, зло подумал он, глядя на свою супругу.

– Это не ужас, а нормальное убийство, – произнес он, глядяна нее.

– Ты так говоришь, как будто я должна была предотвратить этоубийство.

– Или по меньше мере не знать о нем, – в тон ей сказалАнатолий.

– Я не совсем понимаю, что у нас с тобой за разговор. Что тыхочешь мне сказать?

– Вчера мне позвонил какой-то Джолджас Рахимов, – напомнилАнатолий, – и вчера о его телефонном звонке знал только один человек. Это былаты. Еще узнала моя мама, которая позвонила из Киева, и об этом я тоже теберассказал. Я начал расспрашивать маму об этом незнакомце, но она ничего незнала. А сегодня утром Рахимова застрелили. И мне позвонили очень неприятныелюди, которые знали все, что произошло у нас вчера вечером дома. И тогда я хочуузнать, кто сообщил им об этом. Может, это сделал наш малолетний сын, которыйеще не может нормально разговаривать? Или я сошел с ума и в бреду проговорился?Можно узнать, кто это мог быть?

– Ты становишься параноиком, – убежденно произнесла Татьяна.– При чем тут я? Неужели ты считаешь, что я могу кому-то рассказывать о нашихделах? А если у нас дома просто установили прослушивающую аппаратуру? Об этомты не подумал?

– У нас нет дома такой аппаратуры, – устало ответил он,усаживаясь рядом с ней на диван. – Раз в квартал нашу квартиру проверяютспециальные операторы на наличие возможной аппаратуры. Я плачу деньги за этиуслуги.

– А почему я об этом ничего не знаю?

– Я их вызываю тогда, когда тебя нет дома, – сообщил он.

– Понятно. Значит, у тебя свои секреты от меня. Спасибо.

– Перестань обижаться. Я же банкир, должен как-тообеспечивать охрану своей семьи и своего дома.

– Твоя семья будет тебе очень благодарна, если ты не будешьпоявляться дома с таким выражением лица и обвинять собственную жену в том, чтоона выбалтывает твои секреты по глупости или намеренно.

– Никто не мог знать о нашем разговоре, – выдохнул он, –потом позвонила мама. И я спросил ее об этом Рахимове. Она еще сказала, чторасспросит Олесю… – Он замер. Как говорил ему сегодняшний гость, отец твердонамеревался сдать деньги государству. И хотел сообщить об этом в милицию.Возможно, он рассказал кому-то о своих планах, а уже затем об этом сталоизвестно мафии. И они приняли решение о ликвидации ненадежного казначея. Ноотец не стал бы ничего рассказывать матери или Олесе, чтобы не подставлять их подподобные разборки. Однако… Он только сейчас начал с ужасом осознавать, чтоименно произошло четыре года назад.

Он медленно поднялся.

– Что с тобой? – испуганно спросила Татьяна, увидев, как онизменился в лице.

– Я улетаю, – сообщил он, – лечу прямо сейчас в Киев. Крометебя, об этом не должен никто знать. Ни один человек. Ты меня понимаешь? Ясегодня вечером вернусь обратно. Никому не говори, куда я улетел.

– Хорошо. Но ты можешь объяснить мне, что именно происходит?

– Когда вернусь, все расскажу. Я тебе обещаю. – Он быстропоцеловал ее в голову. И, выходя из комнаты, неожиданно обернулся и добавил: –Поцелуй Андрея. Хорошо, что мы назвали его именем моего отца. У него было такоекрасивое имя.

Она счастливо улыбнулась.

Спустившись вниз, он приказал водителю везти его в аэропорт.Машина с телохранителями понеслась за ними следом. В аэропорту они взяли трибилета, сдали оружие водителям и сели в салон бизнес-класса. Через полтора часаони были уже в Киеве. Поймав такси, поехали в центр. Он от нетерпения всюдорогу кусал губы, нервничал, пытаясь успокоиться. Если его подозрения окажутсяверными, он даже не знает, что делать. Но сначала нужно все проверить.

Они подъехали к дому матери. Она уже давно жила здесь сдомработницей, которую нашли специально для нее, чтобы поселить их вместе.Анатолий поднялся наверх, позвонил. Мать сама открыла дверь, радостно охнув привиде сына. Он с запоздалым сожалением подумал, что не успел ничего купить.Обернувшись, приказал сопровождавшим его телохранителям привезти сюда большойбукет роз и лучшие фрукты, которые они смогут найти на соседнем рынке. Обапарня закивали, спускаясь по лестнице.

Он прошел в комнату. Домработница, женщина лет пятидесяти,чем-то похожая на его мать, приветливо спросила, будет ли он обедать.

– Нет, – улыбнулся Анатолий. Вместе с матерью он уселся надиван, рассказывая ей о внуке и невестке. Он дождался появления своихтелохранителей и только потом позвонил сестре.

– Здравствуй, Олеся, – весело сказал он, – я только приехалв Киев. Прилетел на один день, навестить маму.

– Как хорошо, – обрадовалась она. – Степан как раз сейчасприедет к обеду. Я ему скажу, что ты приехал.

– Скажи обязательно. Я сейчас поеду посмотреть дом нашегодяди. После ремонта в девяносто втором я там и не был.

– Его давно нужно продать, – рассмеялась сестра, – тамтолько крысы и мыши живут. Уже сколько лет там никто не живет. И зачем толькоты там ремонт сделал?

– Ничего. Я поеду и посмотрю. Может, этот дом еще и наспереживет. А Степану от меня привет. Я через час буду дома, у мамы. Выприезжайте к нам, и мы с вами встретимся.

Он положил трубку и, обращаясь к матери, попросил:

– Если позвонит Олеся или Степан, скажи, что я поехал вЧекаловку. У меня с собой в машине два больших чемодана, хочу оставить их там.

– Какие вещи? Оставь у меня, – предложила мать, – там ведьникто не живет.

– Ничего. Мне так удобнее. Зачем тебя беспокоить? А я быстровернусь.