От ледяного холода мне становится тяжело дышать.

Комната, открывшаяся нашим глаза, – это полная противоположность той, в которой мы стоим. Освещена она не тускло, а ярко. В ней стоит холод, а не жара. Она огромна, а не тесна. Я не решаюсь переступить ее порог. Джейси отталкивает меня и буквально влетает в новую комнату, шумно втягивая в себя воздух.

И начинает дрожать.

– Мне это не нравится, – говорит Тесса.

Брэм сжимает зубы.

– Мне тоже.

Раздается оглушительный лязг, и стены начинают сдвигаться. У нас нет выбора – мы должны перейти во вторую комнату, иначе мы окажемся заперты в первой.

Мы лихорадочно собираем наши вещи. Я хватаю свой плащ и плащ Джейси и поспешно переступаю порог.

– Все прошли? – спрашиваю я.

Никлас протискивается последним, и проход в стене с грохотом закрывается.

– Да, – задыхаясь, отзывается он. – Я здесь.

Я бросаю Джейси ее плащ и закутываюсь в свой. Мои зубы уже стучат от холода. Потолок здесь очень высок, и, благодаря свету, льющемуся из каких-то крошечных невидимых отверстий, создается впечатление, будто мы стоим на солнце в студеный безоблачный день. Из чего здесь сделаны стены, непонятно, поскольку они покрыты толстой коркой льда.

Мы делаем еще несколько шагов и видим длинный деревянный стол, на котором лежит горсть костей и стоят ступка с пестиком и сосуды, полные жидкостей разных цветов.

И здесь же положены шесть рогов для питья.

Я вожу пальцем по одному из рогов, чувствуя тревожное стеснение в груди. Эти ингредиенты совершенно не похожи на те, из которых Джейси готовила сыворотку правды. Чего же именно от нас ожидают? Что мы должны будем выпить?

Возможно, остальные думают сейчас об этом же, потому что все они начинают говорить одновременно – и их вопросы адресованы Джейси: «Что это? Какого рода зелье можно приготовить с помощью этих костей? Будет ли нам больно?»

– Перестаньте! – Джейси всплескивает руками. – Я не знаю. Дайте мне подумать.

Она разглядывает жидкости, плотно сжав губы. Затем качает головой:

– Я никогда не видела такого сочетания ингредиентов. И я ума не приложу, для чего оно может быть нужно.

У Тэйлона округляются глаза:

– Не можем же мы просто взять и выпить какое-то непонятное зелье. Что, если испытание состоит именно в этом? Что, если его цель – выяснить, так ли мы глупы, чтобы самим выпить яд?

– Если бы эти вещи были не нужны, их бы тут не было, – говорит Джейси. – Во всяком случае, так кажется мне.

– Может быть, с зельем надо подождать и сначала осмотреть остальную часть этой комнаты, – предлагает Брэм. – Есть шанс, что там есть какой-то намек на то, что именно Джейси должна будет изготовить.

Это хорошая мысль, и мы быстро расходимся и внимательно осматриваем все уголки. Но ничего не находим. Комната залита ярким белым светом и совершенно пуста, если не считать стола. Я чувствую покалывание в кончиках пальцев. У Брэма посинели губы. Мы не можем долго оставаться в такой стуже, иначе мы замерзнем до смерти.

– Думаю, у нас нет выбора, – говорю я. – Мы не сможем двигаться вперед, пока не выпьем это зелье.

Тесса дергает себя за кудри и накручивает на палец прядь волос.

– Вероятно, ты права, но мне это не нравится.

Джейси размельчает кости и прибавляет к порошку ингредиенты, один за другим. Сначала получается что-то вроде пасты, затем по мере того, как Джейси работает, паста превращается в жидкость. Наконец, закончив, Джейси наполняет рога.

– Возможно, это согревающее питье, – говорит она, протягивая их нам один за другим.

Ее предположение придает мне храбрости, и я выпиваю напиток. Я готова почти на все, лишь бы согреться. Зелье имеет более приятный вкус, чем я ожидала. Я жду, но не чувствую никаких перемен. Мне все так же холодно, я все так же мерзну.

– Что это? – вопрошает Тэйлон, и в его тоне слышится гадливость. Я смотрю туда, куда смотрит он, и резко втягиваю в себя воздух. В дальней стене разверзлась зияющая дыра, похожая на громадную разинутую пасть. С верха этой полости свисают кости, другие кости торчат внизу.

– Мы что, должны… – Тесса показывает на дыру и замолкает, словно не может заставить себя закончить фразу.

– …войти туда? – подхватывает Тэйлон. – Думаю, да.

Брэм трет лицо.

– Я пойду первым. – И, не дожидаясь ответа, направляется вперед. Но, едва он приближается к дыре, как перед ним вспыхивает стена огня. Он испуганно вскрикивает и отскакивает назад.

И тут я слышу крики о помощи, такие тихие, еле различимые, что я бы сочла это плодом моего воображения, если бы не видела на лицах остальных такого же ужаса, как тот, который испытываю я сама.

– Там кто-то есть, – говорит Брэм. – Мы должны им помочь. – Но он не сдвигается с места. Его лицо напряжено. И тут меня осеняет. В огне погибли родители Брэма. Это самый худший его кошмар.

– Пусть первым пойдет кто-то другой, – предлагаю я и, взяв Брэма за руку, осторожно поворачиваю его так, чтобы он не смотрел на огонь.

Крики становятся еще более отчаянными.

Тэйлон бежит вперед и бросается в пламя. Но едва он соприкасается с огнем, как тот превращается в воду, она обрушивается на голову Тэйлона, охватывает его всего. Его глаза выпучиваются, и вместо того, чтобы выплыть на поверхность, он беспорядочно машет руками, его лицо искажено паникой.

Брэм бросается к нему и тянет его за руку. Но Тэйлон так неистово корчится и бьется, что Брэм не может его ухватить. Они борются друг с другом, пока Брэм наконец одной рукой не обвивает шею Тэйлона и не вытаскивает его из воды.

Едва Тэйлон оказывается в безопасности, вода превращается обратно в огонь, и Брэм отшатывается назад.

Тэйлон валится на пол и плачет. Судорожные рыдания делают его скорее маленьким мальчиком, а вовсе не семнадцатилетним юношей. Тесса опускается на корточки рядом с ним, берет его за руку. Она не произносит ни слова и просто сидит с ним, пока он не успокаивается.

Крики, доносящиеся из огня, переходят в вой, и у меня сжимается сердце. Как нам помочь тому, кого мы не можем найти? Мне так холодно, что я не могу мыслить ясно. Ход моих рассуждений замедляется, и я ухватываюсь за одно из них.

– Это пламя не горячо, – говорю я.

Остальные непонимающе уставляются на меня.

– Нам не становится теплее, несмотря на этот огонь. И поглядите – Тэйлон не промок. Все это иллюзии.

По лицу Брэма разливается понимание:

– Основанные на наших страхах.

Мое горло словно сжимает обруч. Я вспоминаю слова Эвелины о той темной магии, которой занимался Лэтам. О магических зельях, вызывающих панику, если их проглотить.