собственную ничтожность и показали пропасть, которая лежит между ними. Чёрную икру и устриц Юля вообще никогда в жизни не ела и теперь смотрела на бутылку шампанского с подозрением – сколько она на самом деле стоит?

– Садись. – Никита поднялся и усадил её на стул. – Буду знакомить тебя с деликатесами. Если не понравится, говори сразу – чёрную икру не все любят. Устриц, кстати, тоже.

– Что, так заметно?

– Не заметно. Понятно. – Он улыбнулся и зачерпнул чайной ложечкой икру. – И не смертельно. Не стоит комплексовать по этому поводу, серьёзно.

Протянув ложечку, Никита подождал, пока она осторожно возьмёт немного икры губами, и отправил остаток в рот.

– Ну как?

– Не знаю. – Юля прислушалась к ощущениям, но фейерверка вкуса не почувствовала. Горько-солёная икра лопалась на языке и особого восторга не вызывала.

– Тогда бери устрицу. – Он раскрыл створки и протянул ей. В раковине лежало что-то склизкое и, кажется, живое. Живот тут же скрутило. Юля замотала головой.

– Ну, нет, это я есть ни за что не буду!

– Попробовать-то надо. Нельзя судить, не попробовав. Хотя на вид, согласен, не слишком аппетитно.

Юля крепко сжала губы, глядя, как Никита брызгает лимонный сок и подносит устрицу ко рту. Проглотив склизкую жижу, он блаженно зажмурился и причмокнул. Потом потянулся за следующей.

– Закрой глаза и открой рот. Всего одна штучка. Втяни в себя. – Юля отшатнулась и замычала, глядя на приближающегося моллюска. Никита остановился и умоляюще посмотрел на неё, прошептав: – Ну, пожалуйста. Ради меня.

– Вкусно, – нехотя признала она, спустя несколько секунд молчаливой борьбы с собой. – Ты решил меня окончательно поразить?

– Просто подумал, раз в ресторан сходить не можем, пусть ресторан придёт к нам.

– Клуб к нам уже пришёл, – фыркнула Юля. – И это закончилось тем, что я заснула на ковре.

– В этот раз я не позволю тебе это сделать. – Никита многозначительно посмотрел на неё и добавил шампанского в бокал.

– Но отчего-то вновь активно спаиваешь.

– Не спаиваю. Я снимаю напряжение и добавляю настроения. Чувствуешь разницу?

Дождавшись, пока Юля сделает глоток, он потянулся к её губам, смешивая их дыхание, и на время оба забыли обо всём, кроме друг друга.

18. День десятый. Ваниль, откровения и много сиропа

Никита проснулся первым и долгое время просто лежал и смотрел на Юлю, разметавшуюся во сне по кровати. Её рот был слегка приоткрыт, волосы закрывали часть лица, а одной рукой она крепко обнимала подушку. Сквозь плотно задёрнутые шторы проникал слабый рассеянный свет, по стеклу барабанил дождь, и умиротворение буквально накрывало с головой, вызывая желание беспричинно улыбаться. Внутри разливалось тепло и покой, словно он наконец вернулся домой после долгого отсутствия. Хотелось подарить ей целый мир, показать любимые места, угостить любимой едой, разделить восторг от любимых фильмов и книг. И постоянно быть рядом.

Влюблённость стала неожиданностью, тем более приятной, что была совершенно не запланирована, а ведь было время, когда Никите казалось, что он больше никогда не сможет испытать этих чувств. Но нет, вот они, вспыхивают яркими красками, наполняют лёгкостью и сознанием, что способен на всё, стоит только захотеть. И все эти эмоции заключались в девушке, что спала сейчас рядом, тихо посапывая. Беззвучно вздохнув, Никита поднялся и пошёл в душ, сделал пару звонков, а потом вернулся обратно в постель. Юля продолжала крепко спать, что было неудивительно, ведь они заснули только под утро. Но у Никиты словно открылось второе дыхание – ни следа усталости не ощущалось, только всеобъемлющее счастье. Он осторожно убрал волосы с её лица и улыбнулся, когда Юля, почувствовав почти невесомое прикосновение, провела рукой по щеке и, моргнув, открыла глаза.

– Давно проснулся? – сонно пробормотала она, пытаясь сфокусировать мутный взгляд.

– Нет. Ты спи, ещё рано.

Кивнув, Юля послушно закрыла глаза и снова провалилась в сон, а Никита смотрел на неё и думал, как удивительно устроен мир, и каких неожиданных сюрпризов он всё-таки полон.

Юля проснулась, чувствуя лёгкую, но приятную ломоту в теле. Открыла глаза и обнаружила, что в постели она одна. Значит, ей приснилось, что Никита лежал рядом? Наверняка он давно уже встал. Вчерашняя неуверенность слабо пошевелилась в груди, но стоило вспомнить подробности сегодняшней ночи, как от неё не осталось и следа. Смысл теперь смущаться, когда перепробовала половину поз из Камасутры с тем, кого ещё несколько дней назад считала своим врагом? Теперь точно есть, что рассказать Маринке!

Потянувшись, Юля поднялась и отыскала халат. Никитиных вещей нигде не было, и сразу представилось, что он уже сидит на диване, одетый с иголочки, и с небрежным видом листает новостную ленту. Стоило об этом подумать, и по спине пробежал холодок – что с ними будет дальше? Волевым усилием задвинув переживания на задний план, Юля всё же набрала побольше воздуха в грудь, прежде чем открыла дверь. Глаза распахнулись, даже рот слегка приоткрылся, когда она увидела Никиту в одном фартуке и трусах, колдующего на кухне. На стойке стоял букет бледно-розовых пионов, а рядом высилась горка чего-то румяного и источающего аромат свежей сдобы.

– Проснулась. – Заметив её, Никита улыбнулся с такой нежностью, что защемило сердце. Медленно, словно во сне, Юля подошла и с восторгом посмотрела на белоснежную скатерть, фарфоровые чашки и серебряные приборы.

– Мы снова в ресторане?

– Почему нет. Представь, что сегодня с утра заглянули в Париж. – Он кивнул на выпечку, оказавшуюся круассанами. – С малиной, крем-брюле и шоколадом. Не знал, что ты любишь больше.

Юля покосилась на посуду, которую он мыл до её появления, и недоверчиво проговорила:

– Ты что, сам их испёк?

– Тесто пришлось заказать, оно бы не успело подойти, – извиняющимся тоном проговорил Никита. – А выпечь – дело наживное.

– У меня нет слов. – Юля вздохнула и потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Никита вдруг отшатнулся и качнул головой с хитрой улыбкой.

– Сначала почисть зубы. Я как раз домою посуду.

– Ты сейчас сказал это, как моя мама, – обиженно протянула Юля, но послушно отправилась в ванную.

– Знаешь, я, пожалуй, возьму у тебя пару мастер-классов, – сказала она, спустя полчаса, разламывая круассан и ловя губами вытекающую шоколадную массу.

– Настоящий шеф никогда не раскрывает свои секреты.

– Так я и знала. – Юля надула губы и нахмурилась.

Тут же склонившись к ней, Никита звонко поцеловал и прошептал:

– За сладкое буду отвечать я, договорились?

– Звучит заманчиво.

– Ещё как, – улыбка Никиты стала шире. От нежных коротких поцелуев, рассыпавшихся от скул к шее, по спине прошла дрожь.

– Мне пора назвать тебя король десертов? – прошептала Юля, притягивая к себе.

– Так меня ещё не называли, почему нет?

«Не называли». Скольким он готовил вот так завтрак, скольких целовал точно так же, сколько сидели