— Да вы даже от секса удовольствия не можете получить.Нанюхаетесь сначала, а потом в постель. И все время думаете, как вы выглядитево время секса, похожи ли вы на звезд экрана, получаете ли вы настоящий оргазми достаточно ли громко вы кричите. Имитаторы несчастные! — вмешалась Мания. —Зато мы не ноем и никого не достаем. Ваше величество, надеюсь, вы покончите сэтим позором Эмокора — жалкими позерами? — сказала Бэйби.

— А то мы сами с ними разберемся, — сказал Кул.

— Эй, друзья, а куда это мы летим? Долго ли до места? —решил разрядить обстановку Эгор.

— Так до вашей же площади, площади Эмобоя. Уже совсемчуть-чуть осталось, — услужливо ответил Кул.

Но Бэйби уже завелась и совсем не собиралась успокаиваться:

— Не понимаю, почему Королева терпит эмо-кидов. Пользы отних — на копейку, а вреда на миллион. Они всех достали своими страданиями.Любовь, любовь, любовь — самое вредное чувство. Бич божий!

— Любовь — это не чувство, а душевное состояние. Бэйби, тыже хвасталась, что у вас нет табу. Чем же вам любовь не угодила? — спросилЭгор, в глазу которого плясали огоньки пролетавших мимо неоновых вывесок.

— Любовь не табу для нас. Мы просто презираем это чувство.Мы идеальны. Нам не нужна любовь. Она — для жалких нытиков, культивирующихстрадания, типа эмо-кидов, и для высших существ, способных повелевать своимичувствами, таких как вы и Маргит. Людей же в реальном мире любовь губит икосит, это из-за нее они болеют, становятся слабыми и уязвимыми. Любовь — этоболезнь, и мы, слава Создателю, ей не подвержены, — как по-заученному, четко иуверенно сказал Кул, самодовольно хмыкнув.

— А еще от любви бывают дети — эти маленькие эмо-кидики,вечно плачущие и смеющиеся невпопад. Это от них люди стареют и умирают, — также уверенно и с отвращением сказала Бейби. — А еще от нее сходят с ума и пишутдурацкие стихи.

— Ха-ха-ха, — отрывисто сказала сзади Мания.

— Стоп, друзья. — Эгор затормозил упругими кедами обасфальт. — Кстати о стихах. У меня только что родился новый стих, и мне нужносрочно его записать.

— Ваше величество, простите, мы не хотели вас обидеть, —испугалась Бэйби, — ваши стихи, как и все, что исходит от вас, должны бытьвеликолепны. Вы — высшее создание!

— Да, да, да, — сказал Эгор, уйдя в себя и не слушая лепетбарби.

Он сел за пустой столик летнего кафе, свита обступила его,закрывая от любопытных глаз. Эгор закончил писать стих в дневник и с чувствомпродекламировал:

Ах уж эти большие перемены!

Они с новой силой пилят наши вены.

А эти дурные новые идеи

Ведут нас в могилу, я просто балдею.

Есть средство надежное от всяких идей:

Нужно кастрировать всех умных людей!

Просто кастрировать всех умных людей!

Взять и кастрировать всех умных людей,

И не будет идей!

Ах уж эти гнусные бандиты!

Каждый из нас может быть убитым.

Накачались, сволочи, бьются лбами в стены.

Они же убийцы — это несомненно.

Есть средство против случайных смертей!

Нужно кастрировать всех сильных людей!

Просто кастрировать всех сильных людей!

Взять и кастрировать всех сильных людей —

И не будет смертей!

Ах уж эти маленькие дети!

Они для нас страшней всего на этом свете.

Им только б веселиться, только бы играть.

На наши на проблемы им просто наплевать!

Но есть все же средство против детей —

Нужно кастрировать всех людей!

Просто кастрировать всех людей!

Взять и кастрировать всех людей —

И не будет детей.

Всеобщая кастрация — вот путь спасенья нации.

В голубых глазах барбикенов мелькнула секунднаярастерянность, но, спохватившись, они тут же захлопали.

— Круто! Гениально, — рассыпались они в комплиментах.

Мания только недоуменно качала головой.

— А знаете, ваше величество, как на самом делерасшифровывается слово «эмо-кид»? — тоже решил блеснуть креативной мыслью Кул.

— Как?

— Эмоции, мешающие обществу, которые использует дьявол!

— Слишком пафосно, — сказала Бэйби, — они не эмо, а ИМО.Идиоты, мешающие обществу!

— Интересно, — сказала Мания. — А барбике-ны — это тожеаббревиатура?

— Конечно, — сказал Кул, — Барби — это Бабы АР-эн-БИ. Ричэнд бьютифл — если кто не знает.

— А Кен? — спросил Эгор.

— Которые етят нас, — выпалила Бэйби и, кривляясь, прикрыларот ладошкой.

— Пошло и грубо, — сказала Мания.

— Зато четко и верно, — сказала Бэйби. — Без розовых соплей.Мы ведь тоже эмо — эталоны модельного образа.

— А по-моему, вы ИМО — искусственные мещанские оттопырки.

— Девочки, не ссорьтесь, — сказал благодушный Эмобой, —давайте жить дружно.

— Дружно?! — хором удивились барбикены.

— Ну уж нет, — сказал рассудительный Кул. — Дружба — это некул, от нее и до любви рукой подать. Максимум, на что мы готовы, — это респект,респект тем, у кого месторождение круче, тачка моднее и член длиннее.

— Да, — вторила ему Бэйби, — точно. Дружба почти любовь, аот любви до ненависти один шаг. А от ненависти — войны да убийства. Вот мы,например, никого не ненавидим, даже эмо-кидов. Мы их просто презираем. Вот.

— Но я-то высшее создание, — возвысил голос, вставая из-застолика, Эгор, — и у меня есть друзья. Мания, например, или клоун, до которогомы еще не добрались.

— Клоун ваш друг? — Барбикены недоуменно переглянулись. —Хорошо, ваше величество. Мы почти уже на месте. Вот она, площадь. А вон иклоун.

Метрах в ста от них действительно виднелась большая площадьсо стандартным памятником Эгору, только здесь он не плакал, а держал навытянутых руках большую бабочку, словно выпуская ее в небо. — Где клоун? — непонял Эгор, стремительно приближаясь. — Это вы про памятник мне, что ли?

— Что вы, ваше величество, — испугался Кул, — вон же онсидит.