– Постараюсь, – кивнул Тхломн. – Когда вызволим Лутх, надо позаботиться о том, чтобы вернуть назад Йиргема.

Они достигли гавани и остановились в двух сотнях шагов от пристани.

– Вот он, корабль, – прошептал Райгр, – уже готов к отплытию. Как ты думаешь, зачем им понадобилось отправлять Йиргема в Ахетатен?

– Какая разница, – пожал плечами Тхломн. – Я не сомневаюсь, что Йиргем сделал бы все, что от него потребовали, но это не спасло бы Лутх. Людям верить нельзя: смотри, этот Рахотеп, судя по всему, подговорил раба убить Накти. А ведь писец наверняка считал Рахотепа своим другом. Что уж говорить о нас? Любой человек обманет нас не задумываясь.

Корабль отвалил от пристани, но Кебу с Рахотепом все еще были на берегу, не отрывая взглядов от стоящего на палубе Йиргема. Тхломн и Райгр приблизились и встали поодаль, чтобы люди не могли их видеть. Зато Йиргем заметил сразу. Он едва уловимо улыбнулся, и йолны отступили в толпу.

– Пойдешь на рынок, – велел Рахотеп рабу. – Купишь там молока, мы будем поить им демоницу, не развязывая ей рук.

– Ты хочешь оставить ее в живых, господин?

– Да, если это не станет слишком хлопотно. Она будет нам полезна. Ступай.

Рахотеп быстрым шагом направился к улице, ведущей к дому Накти, раб свернул в сторону рынка. Йолны последовали за ним, стараясь не попадаться на глаза. Купив кувшин молока, Кебу пробился через рыночную толчею и заспешил прочь.

Йолны настигли его на безлюдной улице, когда рабу оставалось уже совсем немного до дома. Тхломн прыгнул, вышиб кувшин у Кебу из рук, обхватил того сзади и прижал к себе, зажимая свободной ладонью рот. Не давая потрясенному рабу опомниться, йолны втолкнули его в узкий проем между домами.

Тхломн закрыл глаза. В этом не было необходимости, но так было быстрее и удобнее. Человек в его руках рванулся, но это уже не имело значения: на Тхломна накатило знакомое полузабытье – дейгре́н, то состояние, в котором пребывает йолн, пока меняет тело. Он успел почувствовать, как замер, перестав сопротивляться, человек в его руках.

Когда дейгре́н завершился, Тхломн стоял, прислонившись лбом к стене дома. Он чувствовал тяжесть прежнего тела, навалившегося на него сзади.

– Надо отнести твое прежнее тело домой, – быстро сказал Райгр, – если его найдут на улице, жди неприятностей.

– Ты прав, – согласился Тхломн, – Рахотепа я навещу сразу после этого.

Райгр подхватил тело под левую руку, Тхломн – под правую. Со стороны могло показаться, что два приятеля поддерживают третьего, перебравшего пива или вина на жаре.

Дверь была приоткрыта. Йолны встревоженно переглянулись, затащили внутрь бывшее тело Тхломна и поспешили в главную комнату, откуда доносились приглушенные звуки.

По центру комнаты, на полу, сидела, опустив голову и заливаясь слезами, Мйелна.

– Муйтх… – сказала она, не поднимая глаз. – Великая судьба, Муйтх не успела.

– Что? – растерянно переспросил Тхломн. – Как это не успела?!

– Она истощила себя этой ночью, тайи́. Выжала тело досуха, не оставив даже небольшого запаса, и не смогла, не успела сменить его на новое.

– Но как же… – растерянно повторил Тхломн, – она же… я говорил с ней…

Он осекся и замолчал. Не может быть, лихорадочно думал Тхломн. Этого не может быть – йолны не умирают. Он помнил это с детства. Меняются тела, меняются дома, но сами йолны остаются. Конечно, Тхломн слышал немало сказаний от хранителей и от старших, но ведь это были лишь истории, которые случались очень редко, и очень давно, и не с ним, и не с его семьей. Еще ребенком Тхломн, как и любой йолн, запомнил, чем грозит истощение, но это казалось чем-то далеким, о чем не стоит беспокоиться, потому что на самом деле этого никогда не случится…

Тхломн резко выдохнул.

– Я должен идти, – глухо произнес он.

– Сейчас? – потрясенно спросил Райгр.

– Немедленно.

Тхломн бросился из дома прочь. Он не думал ни о том, что будет делать, когда проникнет в дом Накти, ни о том, сумеет ли сыграть роль раба. Он спешил туда, где растратила последние силы Муйтх, туда, где держали сейчас в плену Лутх, он бежал, потому что на бегу можно было не думать о том, что Муйтх больше нет.

– Постой! – услышал Тхломн голос за спиной, но не оглянулся. Райгр нагнал его и, тяжело дыша, пристроился по левую руку.

– Погоди, не спеши так, – попросил Райгр, – если придешь туда запыхавшимся, кто-нибудь обязательно заметит.

Тхломн не ответил, но сбавил шаг.

– Знаешь, – сказал он, – я ведь хотел предложить Муйтх… С первого дня, с тех самых пор, как мы поселились в этом проклятом городе…

– Хотел предложить что? – удивленно переспросил Райгр, но Тхломн прервал его:

– Я думал предложить ей стать моей о́лни, но все никак не решался. Так и остался для нее рельо́, таким же, как ты и Йгерн. Мы почти пришли. Я не стану мешкать с этим человеком, подожди меня здесь.

Тию была рабыней в доме Накти, сколько себя помнила. Ее мать и отец тоже были рабами, и тела их сейчас лежали в небольших могилах поблизости от гробницы покойных хозяев. Самой Тию тоже была обещана подобная милость – маленькая могилка неподалеку от гробницы Накти. Это позволило бы ей и на том свете пользоваться расположением хозяина и получать долю тех благ, что должны были выделить на посмертие хозяина его дети.

Накти был хорошим господином, его покойная жена – справедливой, хотя и требовательной госпожой. Когда она умерла, Тию одно время опасалась, что овдовевший храмовый писец приведет в дом новую жену – кто знает, как бы тогда все сложилось. Но Накти не оказался подобен тем старым глупцам, которые гоняются за девчонками, любительницами вить веревки из стариков. Писец проводил вечера взаперти, над свитками папируса. Тию вела дом, следила за одеждой и изредка, чем дальше, тем реже, согревала Накти постель. Потом она всякий раз просила покойную госпожу не сердиться на старую Тию. Ведь она всего лишь помогала хозяину переносить одиночество, а не пыталась занять место умершей.

Пришлый человек, которого Накти называл Рахотепом, не понравился Тию с первого дня.

– Его глаза, словно воды великой реки, – сказала она хозяину. – Глубокие, мутные, и никто не знает, что лежит на самом дне.

Накти рассмеялся тогда и похлопал Тию по плечу.

– Ты слишком умна для рабыни, моя Тию. Но не думаешь же ты, что твой господин – простак?

Зачем писец отправился в путешествие с Рахотепом, Тию могла только догадываться. Два года она по приказу Накти содержала дом в порядке и чистоте с помощью молодого Кебу, юноши неглупого и сильного, но слишком своевольного, чтобы быть хорошим рабом. День, когда хозяин вернулся, был одним из самых счастливых в жизни Тию. Если бы только не этот человек с мутными глазами, который поселился в доме писца и взялся командовать ей и Кебу так, словно он, а не Накти, был теперь их господином. Тию попробовала было пожаловаться, но Накти лишь прикрикнул на нее: