– После кино я все пытался заглянуть ей в глаза, но она делала вид, что ничего не произошло… Я был влюблен в нее. Я ей писал записки и подбрасывал в сумку, но она только печально смотрела на меня и ничего не говорила. А здесь она меня узнала. Жаль, что она умерла так рано…

Он вздохнул.

– Ты сбрендил, Малышев, – с отвращением сказала Мария, покрутив у виска пальцем. – Какая, на хер, любовь?! Уж не ты ли мне минуту назад рассказывал про секс с арбузом?

Лицо Малышева осталось невозмутимым.

– С того времени много чего изменилось.

– И что ты тут делал с ней? – спросила Мария, ощущая, как внутри закипает колючая ревность. – Обсуждали «Неуловимых»? Или она тебе снова надрачивала, как в кинотеатре?

Малышев спрятал улыбку, и она, ошарашенная омерзительной догадкой, вновь перевела взор на раздутое тело старухи. Казалось, на кошмарной физиономии трупа расползлась сальная ухмылка.

– Так что, я права? – раздраженно спросила Мария.

– Это было оптимальным решением в нашей ситуации. – Малышев развел руки в стороны. – Тем более у бедолаги парализованы ноги. Минет у нее, к сожалению, не очень получался.

– Странно, почему, – саркастически осведомилась Мария.

– У нее астма, и я боялся, что Варвара Петровна задохнется.

– А молоток зачем?

С этими словами она брезгливо толкнула носком кроссовки инструмент, валяющийся на полу.

Малышев был похож на школьника у доски, который напрочь забыл урок.

– Эээ… Видишь ли, Варвара Петровна не всегда контролировала свою силу. Остаться без яиц во время кайфа – сомнительное удовольствие, – признался он наконец.

– И ты бил ее по башке молотком, когда она стискивала твой перец слишком сильно, да? Типа, ручной регулятор, – устало произнесла Мария, и глаза Сергея засияли начищенными пятаками.

– Сняла с языка, – сказал он, подмигивая. – Ее руки, хоть и со временем потеряли свою красоту, помнят свое дело. Она мне наяривала, а потом мы обсуждали реки в Зимбабве и как лучше раскрашивать контурные карты.

– Извращенец. О боги, с кем я связалась!

– Ну-ну. Это говорит тетенька, которая пару дней назад трахалась в яме с трупами, в каше из крови и дерьма.

– Извращенец и блядун, – повторила Мария. – У тебя жена и любовница. На остренькое потянуло? Что ты теперь собираешься делать? Держать этот тухлый мешок с кишками, пока он не лопнет? Или ты будешь жда…

Она не успела закончить свой вопрос, услышав тихий всплеск в зловонном корыте.

Мария медленно посмотрела вниз. По дурно пахнущей жиже пошла легкая рябь, словно от брошенного камня.

Малышев ухмыльнулся, явно забавляясь реакцией любовницы.

– Это… она что, живая? – хрипло спросила она.

– Нет, не живая. Машунь, ты будто мертвяков никогда не видела. Варвара Петровна отдала богу душу уже дня четыре назад…

Сергей наклонился к стопке еще неизрасходованных памперсов, на которой лежали резиновые перчатки, и, натянув их на руки, уселся обратно.

– Что там?! – повысила голос Мария, едва не срываясь на крик.

– Тише. Чего разоралась? – улыбнулся Малышев. Он пододвинул ближе кастрюлю, затем опустил руку в корыто и спустя мгновение вынул наружу рака. Грозно раздвигая клешни, он извивался в воздухе, веером разбрызгивая вонючие капли.

– Еперный театр, – выдохнула Мария. Она отпрянула, едва не свалившись с табуретки.

– Привет, – басом пророкотал Малышев, сдвинув брови и выпятив нижнюю челюсть. Он поднес членистоногое к лицу Марии, так, что шевелящиеся усики рака едва не касались ее щеки. – Я рак. Я тут живу. А тебя как зовут?

– Да пошел ты… – пробормотала она. – Так вот почему ты ее посадил ногами в это ведро…

– Ну да. Ракам тоже жрать надо что-то. Тем более Варвара Петровна уже давно ничего не чувствовала ниже таза, – заметил Сергей. Он бросил трепыхавшегося рака в кастрюлю, затем подошел к лебедке и с монотонным пощелкиванием принялся крутить рукоятку. Заскрипели шестерни, трос натянулся как струна, поднимая вверх разлагающийся труп. Показались ноги, точнее, обглоданные дочиста кости, с которых капала мутная жижа. За костлявые пальцы левой ступни уцепился еще один рак. Поболтавшись мгновение в воздухе, он разжал клешню и с чавканьем шлепнулся обратно в корыто, тут же скрывшись на дне.

Мария брезгливо вытерла с подбородка темную каплю попавшей жижи.

– Только не говори мне, что ты собираешься есть этих трупоедов, – произнесла она, наблюдая, как Малышев деловито вылавливает раков. Они раздраженно били хвостами и шевелили блестящими усиками, словно требуя отпустить их обратно.

– Дорогая, ты меня удивляешь. Неужели ты не в курсе, чем они питаются в естественной среде? – удивился Сергей. Убедившись, что из корыта извлечен последний рак, он аккуратно опустил труп старухи обратно в зловонный кисель.

– Кстати, ракообразные не чувствуют боль, – сообщил Малышев. – Как черви и насекомые. У них примитивное строение нервной системы и слабо развитый мозг. Поэтому болевые рецепторы у раков отсутствуют как таковые… Но, знаешь, ты права. Хотел вечером выпить пива с раками, но что-то расхотелось. Слушай, как насчет креветок?

Мария лишь усмехнулась.

Шевеля усиками, раки бестолково ползали друг по другу, тихо шурша хитиновыми пластинами.

Как только они выбрались наружу, в кармане Малышева завибрировал сотовый. Нахмурившись, достал из кармана джинсов телефон.

– Начальство, – угрюмо произнес он, увидев номер пытавшегося до него дозвониться абонента. – Как они мне все осточертели!

Он прижал телефон к уху.

– Да. Нет, не в городе, – каменным голосом проговорил он. – Не знаю. Что случилось? Хм… задержанные есть?

Пару минут Сергей молчал с непроницаемым лицом.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Постараюсь. Думаю, часа через два-три буду. Нет, раньше не получится…

Закончив разговор, Малышев убрал телефон в карман и посмотрел на Марию.

«Он преобразился. Как оборотень в полнолуние, в сотую долю секунды», – потрясенно думала она. Безумный блеск в глазах Малышева исчез, уступая место холодной проницательности, придурковатая безмятежность и развязность улетучились, теперь он был сосредоточен и серьезен. Отмороженный садист и убийца испарился, растаял, как дым, теперь перед Марией стоял представитель правоохранительных органов, и не абы кто, а начальник уголовного розыска.

– Это дежурный из управления. В лесу у деревни «Сосенки» нашли мертвую старуху, – ровным тоном сообщил он. – Ее раздели догола и усадили на заточенный деревянный брус. К ногам привязали камни, и ее разрезало на хрен. Сечешь, что это, Маша?

По лицу Марии промелькнула смутная тень.