Сказав это, солдатик опасливо оглянулся на гревшихся у каменной завалинки арбалетчиков. Они лениво дремали в расстегнутых мундирах и играли в кости по маленькой. Капитан вздохнул – он давно не играл.

– Не бойся, я скажу тебе заветное слово, и тебя никто не тронет.

– Какое слово?

– Скажешь, что тебе нужен арбалетчик Ханс.

– Какое же это заветное слово, ваша милость? – обиделся паренек, поправляя сползший на глаза шлем. – Этот самый Ханс мне вчера такого леща отвесил только за то, что я мимо их казармы шел!

– Не бойся, скажешь, что тебя послал капитан фон Крисп.

– Да вы что, ваша милость, меня потом за вранье так вздуют!..

Конь под капитаном забеспокоился и сделал шаг, фон Крисп ухватился за край ограды.

– Тпру! Куда?!

– Чего? – не понял солдатик.

– Это я коню. Я не предлагаю тебе врать, я сам выполняю поручение капитана фон Криспа.

– Да? – недоверчиво спросил солдат.

– Да, он и деньги мне дал – два кадастра для человека, который позовет Ханса. Так что смело говори, что по поручению капитана, он суровый человек, его никто ослушаться не посмеет.

– Это я знаю, – кивнул солдатик, и шлем снова съехал ему на глаза. – Ну, я пошел.

– Давай, твои два кадастра ждут тебя. Только быстрее!

Солдат отправился бегом. Было видно, как он стушевался у входа в казарму, когда на него угрожающе двинулись двое арбалетчиков, однако имя капитана возымело действие, и один из них пошел в казарму, а счастливый курьер помчался обратно, поправляя на бегу шлем.

– Сейчас придет, ваша милость! Давайте два кадастра!

– Держи.

Взяв монету, солдат убежал – на учебном поле уже строился взвод молодых алебардистов.

Из казармы вышел Ханс, он посмотрел в сторону ограды, и капитан махнул ему. Затем отъехал в тень двух старых лип, одна из которых год назад была поражена молнией и часть ее веток засохли.

Ханс вышел через главные ворота и, озираясь, направился под липы. Увидев капитана, нервно пригладил волосы и сказал:

– Здравия желаю, господин капитан.

– И ты будь здоров.

– А почему вы не в мундире, прошу прощения?

– Я обязан перед тобой отчитываться? – В голосе фон Криспа зазвучал металл.

– Прошу меня понять, господин капитан, если у вас что-то изменилось, то… могут и меня прирезать за компанию.

– Нет, с этим все в порядке, я нигде не наследил, а гражданское платье на мне, чтобы тебе меньше мороки было – скажешь, воск у торговца покупал или мел для пуговиц.

– Это что – машинка? – Ханс указал на пристегнутый к седлу сверток характерной формы.

– Молодец, разобрался. Где смотреть будешь?

Ханс осмотрелся. Часовой у ворот зевал и считал ворон, в дальнем конце улицы шли две прачки с бельевыми узлами.

– Можно здесь, за лошадь спрячемся.

– Как скажешь.

Они встали за лошадью, и капитан развязал веревки, потом медленно вытянул арбалет и подал онемевшему от восхищения Хансу. Первые несколько минут тот молчал, лишь покачивал от восхищения головой.

– Это мог сделать Маркон или Енселл, только им по силам были такие двулучники.

– Сколько ему лет, по-твоему?

– Меньше сотни, но больше пятидесяти.

– А как ты узнаешь?

– Лак очень старый и спусковая скоба с шариком – это говорит о древности, а вот изгиб рукоятки плавный – такие уже после нандийской войны стали делать.

– Ну, тебе виднее.

– А «козья ножка»?

– Здесь же – посмотри.

Ханс достал «козью ножку», сделанную так же искусно, с той же любовью, что и арбалет.

– Да, господин капитан, повезло вам! Такое сокровище в руки попало, место ему не в деле, а в подвале под семью замками среди золотых россыпей.

– У меня, к сожалению, золотых россыпей нет, а дело делать нужно, поэтому давай завтра и стрельнешь.

– Завтра?!

– Завтра, дорогой, завтра. – Капитан взял стрелка за локоть и, оглядевшись, зашептал на ухо: – Завтра к одиннадцати этот человек приедет, чтобы встретиться со мной у старой мельницы. Мы переговорим, он отдаст мне кое-какие свитки, и тогда – стреляй!

– А охрана? Такие люди в одиночку не ездят.

– Они всегда остаются в лесочке, что на берегу высохшего озера. Их всего пятеро.

– Пятеро – это много! – забеспокоился Ханс, но капитан крепко держал его за локоть.

– Их я беру на себя, понял? Твое дело – сделать точный выстрел, если что – поправить дело вторым и сидеть тихо. Потом я отправлюсь в лесок, а ты можешь бежать на все четыре стороны.

Ханс помолчал, взвешивая услышанное, затем в его глазах блеснула алчность. Он осмелел и в упор посмотрел на капитана.

– Надо бы добавить, господин капитан, уж больно дело опасное!

– И сколько же ты хочешь, грабитель?

– Мы договаривались о восьми, теперь я хочу шестнадцать золотых.

– Десять и арбалет в придачу. Идет?

Ханс задумался и тем выдал себя.

«Подлец уже все решил, болта в арбалете два, один – Теллиру, второй – капитану, а деньги и машинку себе», – усмехнулся фон Крисп.

– Согласен, – с опозданием ответил Ханс.

– Ну и прекрасно. Да, есть еще один момент…

– Какой? – быстро спросил арбалетчик.

– Возможно, с карсаматом будет уродец.

– Какой еще уродец, господин капитан?

– Он у эрмая вроде собаки.

– Вроде собаки? Телохранитель, что ли? Как он вооружен?

– Нет, ты неправильно понял. Это не человек, это… – Капитан не хотел говорить Хансу всего, чтобы не спугнуть, но обойти эту тему было нельзя. – Это небольшой демон из нижнего мира. Никаким колдовством он не обладает, я зарублю его, если он появится.

– Ну, знаете, господин капитан… – Ханс покачал головой, на лбу у него выступила испарина.

– Ты что же, отказываешься из-за такого пустяка?

– Нет, не отказываюсь.

Фон Крисп внимательно следил за реакцией Ханса, чтобы угадать, получит он второй болт от переменчивого и жадного стрелка или нет.

– Хорошо, господин капитан, договорились. Завтра в девять я буду на месте.

– Лучше в восемь.

– Хорошо, буду в восемь. Только вы это…

– Что?

– После того, как поговорите и он пойдет восвояси… Или вы первый уйдете?