– Ты думай, что делаешь-то, – ясно показывая, что возмущена до глубины души, говорила я. – Ребенку – такую дрянь? Это ты громилам своим предложи. А ребенку нужна нормальная пища – горячая, полезная. Каша овсяная, картофельное пюре. Ему в столовую надо или в кафе какое-нибудь, где нормально поесть можно.

– А в ресторан ему не надо? – снова по-волчьи глянув, проговорил Теплый.

– Можно, – не теряя кураж, ответила я. – Я и сама не откажусь.

– Да тебя, сучку…

Наверное, опасаясь напугать мальчика и снова вызвать потоки слез, Теплый не стал договаривать, что бы ему хотелось сделать со мной, но выражение лица его и без того было достаточно красноречивым.

Раздраженно хлопнув дверью, он вышел из комнаты. Вскоре послышались его сердитые приказания.

Затопали шаги, заревел движок автомобиля, и минут через тридцать в комнате появился еще один громила, бережно несущий в руках дымящуюся тарелку с какой-то кашей, скорее всего, полуфабрикатом из пакетика. Я подала плошку Никите и, наблюдая, как он ест, старалась придумать еще что-нибудь такое, что позволило бы потянуть время.

Чувствовалось какое-то предстартовое напряжение, здесь явно что-то готовилось, и то, что никто из собравшихся бандитов никуда не уезжал, а все слонялись из стороны в сторону, явно чего-то ожидая, дополнительно убеждало меня в этом.

Дотянуть до этого пока не известного мне события, не давая Теплому возможности начать столь интересный для него разговор, – вот что было моей ближайшей целью, и сейчас я напрягала мозг, придумывая, как это сделать.

Но Теплый, похоже, не хотел тратить время.

Едва только Никита проглотил последнюю ложку каши, как он снова появился в комнате, улыбающийся и доброжелательный, и снова обратился к мальчику:

– Вкусно? Наелся?

Тот ничего не отвечал, испуганно глядя то на меня, то на Теплого и явно ожидая подсказки, что ему сейчас делать. Увы, я понимала, что, если скажу хоть слово, Теплый разорвет меня на куски.

– Пойдем-ка мы с тобой поболтаем…

Теплый хотел было, приобняв за плечи, привлечь Никиту к себе, но тот отстранился, прижался ко мне и снова скривил лицо, собираясь заплакать.

– Он боится, – говорила я, наслаждаясь выражением бессильной злобы на роже моего врага. – Говори здесь.

– Тебя не спросил.

Мы оба понимали, что, если знаменательный разговор будет происходить в моем присутствии, Теплому придется выдать себя, но этого он явно не хотел.

Сдвинув брови и с минуту сосредоточенно о чем-то подумав, Теплый вышел из комнаты и через минуту вернулся, держа в руках не что иное, как мой собственный дорожный компьютер – планшет, вместе с другими необходимыми вещами упакованный в спортивную сумку.

«Ах ты сволочь! – внутренне возмутилась я. Внешне проявлять это возмущение сейчас не стоило. – И в сумке уже поковырялись, гады».

– Хочешь поиграть? – между тем снова, по-доброму улыбаясь, обратился к Никите Теплый. – На, возьми.

Не подходя близко, он протягивал планшет мальчику, явно пытаясь вырвать его у меня.

Расчет был безошибочный. Видя, как у ребенка загорелись глаза, я, конечно, сразу поняла, что если начну сейчас возражать, то этим вызову недовольство Никиты. Этого, разумеется, никак нельзя было допустить.

– Иди, поиграй, – ответила я на вопросительно-ожидающий взгляд мальчика. Очень довольный, он чуть не со всех ног бросился к Теплому и радостно схватил мой новенький, последней модели планшет.

Наученный опытом, Теплый в этот раз действовал тоньше. Он не стал выходить из комнаты, а присел тут же на диван рядом с мальчиком. Глядя, как нежно они воркуют, точно два голубка, обсуждая нюансы компьютерной игры, я уже начинала опасаться, что все мои советы и предупреждения позабыты.

Дальнейшее показало, что для этих опасений имеются все основания.

Не знаю, сработал ли здесь коварный расчет Теплого или просто слишком долго пролежал без зарядки мой компьютер, но минут через пятнадцать, в самом разгаре увлекательных виртуальных приключений, Теплый вдруг разочарованно протянул:

– Смотри-ка, – батарейка садится. Надо зарядить. Пойдем, вон там у нас розетка.

Решительно поднявшись с дивана, как бы не сомневаясь, что Никита немедленно последует за ним, Теплый сделал вид, что собирается направиться в соседнюю комнату. Но ему пришлось притормозить, поскольку Никита остался на месте и вопросительно смотрел на меня.

– Да иди, не бойся, – говорил он, слегка пренебрежительно, давая понять, что не уважает трусов. – Чего ты трусливый такой? Иди, я дверь оставлю открытой. Не съест тебя никто. Ты играть-то будешь?

Видя, что ребенку трудно бороться с искушением, я пожала плечами, предоставляя ему самому принять решение. Поняв, что позволение получено, Никита снова с радостью бросился вслед за Теплым, а я, отметив, что инициатива постепенно уходит из рук, испытывала все большее беспокойство.

Теплый выполнил обещание и действительно не стал закрывать дверь. Хотя Никита, увлеченный игрой, и без того, кажется, забыл обо всем на свете, в том числе и обо мне.

Уже минут через десять один из приспешников Теплого, находящийся в комнате, незаметно для мальчика прикрыл дверь так, что я уже не могла ни видеть, ни слышать, о чем они говорят. Только по изменившейся интонации приглушенного «бу-бу-бу», я догадывалась, что беседа сейчас идет не только о компьютерной игре.

Сидя как на иголках и каждую секунду опасаясь, что роковая информация, на которой, словно на волоске, были сейчас подвешены наши жизни, вот-вот будет выдана, я, наконец, не выдержала.

– Никита! – громко крикнула я. – У тебя все в порядке?

Звуки смолкли, потом послышались шаги, и в комнате появился Теплый.

– А вот за это я убью тебя медленно, – очень внятно и членораздельно произнес он, наклонившись к самому моему лицу. Да, было очевидно, что словам этим можно верить.

Но причинять мне вред сию же минуту, не отходя от кассы, снова не стали, из чего я сделала вывод, что прервала доверительный разговор вовремя и тайна пока не раскрыта. Если бы это было не так, Теплый не побоялся бы травмировать ребенка безобразными сценами издевательств надо мной.

Никита, отвлеченный от игры моим непрошеным вмешательством, кажется, вспомнил об осторожности и уже не так увлеченно прилипал к экрану. Да и сам Теплый, увидев, что попытка его потерпела неудачу, временно утратил энтузиазм.

Он вышел на улицу, оставив ребенка с одним из своих амбалов. Не желая находиться в такой неприятной компании, Никита снова бросился ко мне.

Очень хотелось спросить, не рассказал ли он чужому дяде чего-нибудь ненужного, но бдительный страж, поставленный караулить нас, был начеку, так что вместо расспросов я просто снова гладила мальчика по голове, посадив рядом с собой на кровать.