родства сочетающихся в браке индивидуумов, сохранение чистоты крови, унаследованных ими от своих предков, а не свойства человеческой натуры, для которой чувство любви, соединяющего мужчину и женщину в один союз, считалось бы первичным и определяющим. В данной ситуации учитывать наличие взаимных чувств было просто недопустимо. Важность момента заключалось ещё и в том, что в Марии текла кровь мужчины с надлежащей ей генетической информацией от далёкого предка Давида. То же можно сказать и об Иосифе. Поэтому слияние двух мужских начал в одном потомке создавало прецедент прямого наследства от отца к сыну, от Давида — к Иисусу Назорею. Так как к началу совместной жизни с Иосифом и моменту обручения девочке исполнилось всего четырнадцать лет, то понять и осознать до конца своего высокого предназначения она, конечно, не могла. Да и её сводный муж Иосиф не был этому особенно рад, и менее всего он ожидал увидеть, нацарапанное на дощечке повеление обручиться с ней, от своего брата Захарии. Можно даже сказать, что будущий брак с этой юной девицей был для него полной неожиданностью, прозвучал как гром среди ясного неба. Иосиф, прожив всю жизнь без детей, по всем известной истории с Авраамом, хотел вымолить дитя непосредственно у князя тьмы, владыки неба и земли, но судьба распорядилась иначе. Во время службы в Храме священнику Захарии явился ангел божий. Он возник неожиданно, выйдя из завесы, отгораживающей Святое от Святае Святых в момент, когда священник совершал каждение, проходя мимо семисвешника. Это был человек, лицом похожий на голливудского актёра Эрика Робертса, одетый в чёрный костюм времён сухого закона. Осмотревшись по сторонам, ангел божий масонским жестом вытянул из внутреннего кармана пиджака пачку «Мальборо», подошёл к жертвеннику фимиам, клещами ухватил уголёк и прикурил сигарету. От неожиданности Захария с кадилом замер на месте и от страха не мог даже пошевельнуться, и только глазами сопровождал перемещение ангела по святилищу. Сделав глубокий вдох и рассматривая завесу, Эрик медленным баритоном начал говорить, сказав Захарии, что его молитва услышана и у него родится сын, будущий пророк Иоанн, что он будет велик в глазах Всевышнего и примет назорейство от рождения, не будет пить вина и сикера от плодов виноградных. Затем он отошёл в сторону и, стряхнув пепел на хлеба предложений, продолжил:

— Видишь ту юную особу, одетую в синее платье с фартуком и плетёными сандалиями на ногах? Её зовут Мария. Передашь повеление своему брату Иосифу, чтобы он обручился с ней. От него родится сын, будущий мессия вашего народа. Но до времени ты будишь молчать и никому не скажешь об этом.

После этих слов он пальцами притушил сигарету и скрылся за завесой также неожиданно, как и появился.

Именно за эту весёлую новость, которая и была самой секретной, небесный посланник проклял священника немотой, а вовсе не за то, что Захария будто бы с недоверием отнёсся к информации, что он обзаведётся собственным сыном, будущим пророком Иоанном. О встрече с ангелом и радостью о рождении своего сына священник Захария поделился со своей женой Елизаветой в тот же день, правда, не вслух, а написал всё на деревянной дощечке, покрытой мягкой глиной. Молчание священника поспособствовало тому, чтобы удержать в тайне более важную новость — приход царя Иудеи и рождение Примирителя от его брата Иосифа. Нам хорошо известна история с избиением младенцев, случившаяся в Вифлееме после рождения Спасителя, когда царь Ирод узнал о появлении на свет его соперника по пристолу. Та же секретность нужна была и в данном случае, в рождении, хоть и на короткое время, но всё-таки признанного царя Иудеи, Иисуса Назорея. На посвящение в тайну священника Захарии и рождения мессии указывает сам Лука. В Евангелии он сообщил о двоякой осведомлённости Захарии, который узнал от посланника не только о рождении своего сына, но и о том, что Захария был посвящён от него в планы самого Всевышнего — дать своему народу царя и вождя, что являлось большим секретом, нежели явление Предтечи. И мы читаем об этом у Луки уже в первой главе. После того, как к Захарии вернулась речь, он предварил, то есть раньше других проведал о приходе будущего царя Иудеи, Иисуса Назорея, когда в приватной обстановке вполголоса произнёс:

68 благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему,

69 и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего,

70 как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих,

71 что спасёт нас от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас;

72 сотворит милость с отцами нашими и помянет святой завет Свой,

73 клятву, которою клялся Он Аврааму, отцу нашему, дать нам,

74 небоязненно, по избавлении от руки врагов наших,

75 служить Ему в святости и правде пред Ним, во все дни жизни нашей (Лк 1), и только потом тихо прошептал, глядя на своего сына:

76 И ты, младенец, наречешься пророком Всевышнего, ибо предыдешь пред лицом Господа приготовить пути Ему (Лк 1).

В этой едва слышной интонации сказывается долгое молчание, которое испытал Захария, ожидая в течение долгих месяцев рождения Предтечи, своего сына Иоанна. Это — слова благодарности Всевышнему за то, что он, бездетный, и не имеющий авторитета в глазах соседей, получил дар иметь не только сына и предвестил приход мессии для своего народа.

Основная общественная роль и предназначение Иоанна, сына Захарии, была в том, чтобы передать Дух пророка Илии, родившемуся Иисусу Назорею и освятить Святым Духом тело будущего Иисуса Христа, которое он приемлет от Девы Марии. Таким образом, в Иоанне сосредоточатся два исключающих друг друга духовного начала, противоборство между которыми внутри тела пророка приведёт к изгнанию его из собственного дома и последующий за этим его исход в пустыню. И если девочка-подросток Мария считалась родственницей Святой и праведной Елизавете по своему будущему мужу Иосифу, который был Захарии братом, то не исключено, что Дева Мария приходилась Елизавете кузиной — дочерью одного из ближайших родственников Елизаветы или по своей матери, святой Анне, или отцу, праведному Иоакиму. И Дева Мария пришла к Елизавете, чтобы та, исполнившись Духа Святого, наделила этим Духом и будущего пророка, Иоанна Крестителя, поскольку дух пророка Илии уже был в нём от момента зачатия. Так, будущий провозвестник и принял в себя два духа будучи ещё в утробе матери, и это соединение привело к