Тимохин взглянул на часы: 19-02. Скорость движения в лесу не более трех-четырех километров в час, следовательно, пять километров подгруппа пройдет примерно за час двадцать. Далее скорость снизится, хотя во многом это будет зависеть не от нарастающей усталости – что такое для спецназовца пять километров пусть и по сложной местности, а от того, насколько девственен останется лес. Может получиться так, что придется буквально продираться, используя ножи, через кустарник, или дорогу преградит не отмеченная на карте балка. Но скорость снизится незначительно, где-то до 3 километров, значит, второй отрезок пути подгруппа должна пройти за час. С учетом короткого привала к последнему, самому короткому этапу марша люди Тимохина выйдут около 20-20. А вот дальше предстоит приближаться к окраине «зеленки» предельно аккуратно и осторожно. Но это будет через час с небольшим, а пока можно идти, особо не опасаясь засады, и в то же время в полной готовности отразить нападение противника. Ведь разведка уточненных данных по возможности нахождения духов в лесном массиве не дала. По сути, она ничего не дала. Та информация, которой оперировал на совещании Потапов, следовала из местности. И доклад вполне можно было сделать по карте. Не факт и то, что в Тайхуке осталось сорок боевиков. И то, что Кашнин, знакомый с тактикой действий оперативно-разведывательных и разведывательно-штурмовых подразделений, не выставит посты раннего обнаружения противника. В общем, при всех раскладах вновь придется работать вслепую. Хорошо, что на этот раз имея средства связи. В принципе, и они не спасут группу, если она пойдет на штурм заранее подготовленных к обороне моджахедов. Тогда группу уже никто и ничто не спасет. Возможно, кто-то и выживет, но немногие. А умирать сейчас не хотелось. Раньше об этом как-то не думалось. Ну, получишь пулю, значит, судьба. Лишь бы сразу насмерть, чтобы ребята не мучились, отходя и вынося тебя из боя. Остальное ерунда. Вспышка в глазах и вечная мгла. Вечный сон. Сейчас же Тимохин не хотел умирать, хотя шел в неизвестность, где и его самого, и его боевых товарищей могла поджидать смерть. Шел добровольно, имея до этого в Ташкенте возможность отказаться от участия в боевых рейдах секретных сводных диверсионных подразделений. Но это было, как выразился бы прапорщик Шунко, продирающийся через редкий пока кустарник, западло для офицера. И он прав. Офицера и готовят для того, чтобы он воевал, а не занимался никому не нужной показухой в частях внутренних округов или групп войск, как это было в Венгрии. И все же сейчас умирать Александр не хотел. Он вспомнил Танюшу. Обычную провинциальную, неизбалованную, скромную женщину, единственную, которая смогла заставить трепетать сердце старшего лейтенанта. Какое ж все-таки сильное чувство – любовь. Оно может совершенно изменить человека. Взять того же Шестака. Мотался раньше по блядушкам, где получая порцию секса, где мата с полным отворотом. И не думал, что жизнь может быть иной. А познакомился с какой-то Еленой из микрорайона – и преобразился лейтенант. Да что там Шестаков? Сам Тимохин жить по-новому начал. На мир совсем другими глазами смотреть. Да, великая сила в любви. Она сильнее даже самой жгучей ненависти, самой взрывной ярости. Любовь успокоит, даст надежду и жизнь. Жизнь, а не существование. Настоящую, полную смысла жизнь, когда даже такой поселок, как Кара-Тепе, покажется лучшим местом в мире. Интересно, что сейчас делает Татьяна? С работы она уже пришла. Наверное, и поужинала. Занимается с дочерью или сидит на лавочке с замечательной соседкой, Елизаветой Владимировной? А может, включив телевизор, лежит на софе и, не видя, что происходит на экране, думает о нем? Как бы то ни было и что бы сейчас ни делала Татьяна, она ждала его. И это главное. Вот почему он просто обязан вернуться. Вернуться вместе со всеми.

Пять километров подгруппа прошла незаметно для Тимохина, настолько он ушел в воспоминания. На первом этапе это еще можно было позволить себе. Он бы и дальше повел временных подчиненных, но его окликнул старший лейтенант Дворцов:

– Командир! Тебе не кажется, что пора и привал устроить, или ты решил с ходу взять все десять километров?

Тимохин очнулся:

– Да, конечно, все ко мне, привал 15 минут!

И, осмотревшись, присел к широкому стволу старого дерева. Вскоре рядом расположились Дворцов и Шунко.

Александр сказал:

– Ну что, первый этап прошли. Никто ничего подозрительного не заметил?

Дворцов улыбнулся:

– А сам-то ты что-нибудь заметил? Шел, как лунатик. Невесту, что ли, вспомнил?

Тимохин признался:

– Вспомнил! Никогда не думал, что женщина так зацепит мое сердце!

– О! Женщины такие. От них, брат Саня, всего ждать можно! А подозрительного ничего не замечено. Лес как лес, судя по растительности, в нем люди лет этак двести не появлялись.

– Скажешь тоже, двести! Двести лет назад здесь и леса-то, наверное, не было!

– А какая нам разница, командир? Было? Не было? Главное, пока идем спокойно и по графику. Что-то будет дальше? Но этого не знает никто!

Спустя пятнадцать минут третья подгруппа диверсионного подразделения Фергана продолжила движение и ровно через час вышла к месту второго привала, прямо к берегу реки Дара.

Тимохин выругался:

– Что за херня? Откуда взялась река, если она должна быть западнее? Головы бы оторвать картографам. И чем они только занимаются?

Шунко сплюнул в траву:

– Карты рисуют. Им по херу, где обозначить русло, километр севернее, километр южнее. Им бы отсидеть в штабе до 6 вечера, а потом с бабами в кабак. А ты стебись теперь тут! Суки все эти штабисты!

Дворцов спокойней отреагировал на неожиданную водную преграду:

– Ругайся не ругайся, а толку? Все одно переправляться. Вопрос, как? Течение сильное, река широкая, глубокая. Без подручных средств не обойтись.

Шунко взглянул на старшего лейтенанта:

– Где бы еще взять эти подручные средства? Лодку бы сюда.

– С лодкой и дурак переправится, ты без лодки попробуй.

Тимохин осмотрелся:

– Хорош болтать. Вон в овраге пара поваленных деревьев лежит. Давайте к ним. Отрубить ветви, отсечь корни и сюда стволы. Держась за них, и переправимся.

Шунко вновь сплюнул:

– Правильно, и промокнем, как цуцики.

На что Александр резонно заметил:

– А арык ты решил прыжком в длину брать?

Дворцов поставил автомат на предохранитель, забросил его за спину, вытащил из ножен десантный нож:

– Пошли, Вова! Лес рубить, плоты вязать.

– Пошли! Все одно больше делать нечего.

Подгруппа Тимохина потеряла на переправу через Дару сорок минут. Ни о каком привале теперь и речи быть не могло. Перед тем как продолжить марш, Тимохин предупредил подчиненных:

– А дальше, ребята, идем колонной. Здесь духи вполне могли противопехотных мин натыкать и растяжек натянуть. Так что дистанция в десять метров, за мной след в след, вперед!