— Ну, здесь хоть, насколько я слышал, похороны веселее, чем в других городах, — вздохнул Гриффен.

— Не верь, дружище, этой рекламной шумихе, — ответил Джером. — Не всякие похороны здесь «джазовые», с танцами и духовым оркестром. В основном они печальны, как и повсюду, и оставляют гнетущее впечатление.

Похороны прошли сдержанно и совсем не весело, как и предсказывал Джером. Никаких расцвеченных оркестров и чернокожих, танцующих с яркими платочками и зонтами по дороге с кладбища. Люди с унылыми и скорбными лицами что-то тихо говорили и время от времени плакали.

Процессия в основном состояла из черных, но толпа пестрела и белыми, и латиноамериканцами. Гриффен предположил, что это были сотрудники отеля, где работал Регги, но ему так и не удалось ни с кем перемолвиться, чтобы подтвердить или опровергнуть догадку.

Он пытался пристроиться в хвост процессии, но Мойс взял его под руку и отвел вперед, чтобы встретить семью Регги. Те, похоже, знали, кто такой Гриффен, и были искренне рады познакомиться с ним лично и рассыпались в благодарностях за участие.

После похорон Гриффен и Джером составили компанию Мойсу и отправились к нему домой — выпить и поговорить.

— Может, и не время поднимать вопрос, — начал Гриффен, разглядывая стакан, — но хотелось бы обсудить совместно.

— И что за вопрос, Юный Дракон? — поинтересовался Мойс, откинувшись в кресле.

— Хочу в нашей организации внедрить новую политику, — сказал Гриффен. — Взять за правило; либо люди работают на нас, либо занимаются наркотиками. Только не вместе.

Мойс и Джером переглянулись.

— Не знаю, Шулер, — осторожно высказался Джером. — Мы платим наводчикам столько, что на жизнь им не хватает. Не уверен, что будет честно лишать их источника дохода.

— Мне безразлично, — твердо ответил Гриффен. — Им и так платят клубы и отели, на которые они работают. Если этого, вместе с нашей зарплатой, мало, в городе есть и другие способы делать деньги, не перепродавая наркотики.

— Ты как сюда приехал, так и был настроен против наркотиков, — заметил Мойс — Тех, кто подсел, бросить не заставишь.

— Я знаю, — сказал Гриффен, — и не пытаюсь переделать мир или хотя бы этот город. — Он умолк, собираясь с мыслями. — Вообще все эти наркотики — уму непостижимо, — признался он. — Никогда сам не пробовал и не понимаю, чем они так притягательны. Хорошо. Люди много чего делают такого, в чем я не разбираюсь или не участвую. Все друг от друга отличаемся, поэтому мир и движется вперед. Но наркотики… — Он снова замялся, покачал головой. — Мало того, что наркотики нелегальны и опасны, так еще и, по словам Джерома, людей из-за них убивают. Прекратить это я не могу, но и содействовать не желаю. Ничего не имею против азартных игр, но группу наркодилеров возглавлять не намерен, даже если это и считается побочной работой. В частности, больше не хочу ходить на похороны своих людей, встречаться с их семьями и смотреть, как они рыдают. Может, выглядит несколько эгоистично, но таково мое мнение.

Джером взглянул на старика, который, почесав затылок, провел ладонью по лицу.

— Хорошо, Юный Дракон, — наконец изрек Мойс. — Если так настаиваешь, мы попробуем. Ознакомим людей и дадим на размышление неделю. Однако ты должен помнить — за тобой, теперь уж несомненно, охотится Джордж. Не представляю, какой еще дракон мог так же незаметно столкнуть тебя с лестницы. Не хватало только, помимо одной большой беды, найти себе новых приключений, будоража местный люд призывом «Нет — наркотикам!».

Гриффену не спалось. Он попробовал лечь спать еще вечером — вообще-то для него слишком рано — и промаялся до полтретьего ночи. Наконец-то удалось заснуть.

Сейчас было без четверти четыре, и сон сняло как рукой. Отчего — Гриффен так и не понял. В доме и на улице явно никто не шумел, тем не менее он бодрствовал и о сне даже не помышлял.

Раздумывая, не почитать ли книжку, он вдруг ощутил, что на душе неспокойно. Уступая безотчетному порыву, напялил брюки, сунул ноги в туфли и вышел из дома.

Во дворе было тихо, в окнах Валери — темно. То ли она тоже легла спать пораньше, то ли еще не вернулась домой.

Праздно оглядываясь по сторонам, он заметил, что куда-то подевались все бездомные коты. Ночь сегодня явно не задалась.

Где-то скрипуче зашуршало, и Гриффен насторожился. Прямо к нему, по каменным плитам полз огромный, в полкулака таракан.

Криво усмехнувшись, Гриффен вновь решил попробовать так называемый контроль. Сдвинув брови, он сосредоточился. «Прочь с дороги!» — последовал мысленный приказ.

Таракан помедлил, затем снова двинулся вперед.

Ну, все. С меня хватит, подумал Гриффен и повернулся к насекомому спиной. Он пересек двор и вышел на улицу. Задержавшись у ворот, поразмыслил над выбором. «Уголок Гарри» находился близко и работал круглосуточно, но к приему напитков не тянуло. Вместо этого он решил пройтись по Мунвок — иногда прогулки вдоль реки помогали развеяться. Или хотя бы подустанет настолько, что сумеет уснуть.

Повернув на юг, он неторопливо побрел по улице, наслаждаясь тихим ранним утром.

Джексон-сквер была пустынна. Разошлись даже работавшие допоздна уличные артисты, хотя на площади, благодаря прожекторам, нацеленным на собор, было светло почти как днем. Гриффен не возражал. Иногда вид знакомых улиц приятно удивлял.

— Думаю, нам надо поговорить.

Голос прозвучал слабо, но отчетливо.

Оглядевшись, Гриффен на одной из скамеек вокруг площади увидел женщину. Он не заметил ее сразу, но это было вполне объяснимо — она отчасти сидела в полумраке.

Первое, что пришло на ум, — нищенка. Вот сейчас подойдет, уронит слезу и на пару долларов облегчит кошелек. Однако, подумав, он отбросил эту мысль. Женщина не выглядела попрошайкой. Негритянка, лет тридцати. Белая шелковая блузка из тонкой ткани и широкая цветастая юбка. На голове повязана темная косынка, но волосы Гриффен видел. Длинные, пониже лопаток.

— Прошу прощения, я вас знаю? — спросил он, выигрывая время.

— Мы раньше не встречались, — сказала женщина, — но я наслышана о вас, Гриффен Маккэндлс. Многие обеспокоены вашим присутствием в городе, не повлияет ли это на их судьбу. Мне показалось, самое время познакомиться с вами лично и сделать выводы.

Вопреки обычной осторожности, Гриффен был заинтригован. Если речь о милостыне, то такой подход ему в диковинку.

— Мы в неравном положении, — ответил он, приближаясь. — Вы знаете мое имя, я же о вас — ничего.

— Меня зовут Роза, — сказала женщина, жестом приглашая его на скамейку, — я практикую Сантерию… по-вашему, королева вуду.

Месяца полтора назад Гриффен нашел бы подобное утверждение сущей нелепицей. Сейчас его разбирало любопытство, но осторожность не будет лишней. Женщина, похоже, ничем ему не угрожала, однако кто знает? Удивительно, как меняет взгляды даже столь недолгая жизнь в Квартале.