– Тихо, – сказал чародей, закрывая глаза. – Мы с Престолом Тени, – прошептал он с улыбкой, – старые друзья.

В тишине Калам уставился на куклу, которая теперь была единственной связью между Быстрым Беном и его душой.

– Он ушёл, Скрип. Ничего не говори, мне нужно сосредоточиться. Нити могут натянуться в любой момент, так легко, что можно и не увидеть, – но неожиданно…

– Он должен был подождать, – сказал Скрипач. – Я не успел закончить то, что хотел сказать, а он просто ушёл. Лам, у меня дурное предчувствие. Скажи мне, что Бен и Престол Тени действительно старые друзья. Калам? Скажи, что Быстрый Бен не пошутил.

Убийца бросил короткий взгляд на сапёра, облизнул губы и вернулся к наблюдению за нитями. Сдвинулись ли они? Нет, вроде бы нет.

– Он не пошутил, Скрип.

– Хорошо.

– Это скорее был сарказм.

– Не хорошо. Слушай, можешь вытащить его прямо сейчас? Думаю, тебе стоит…

– Да замолкни, Бездна тебя побери! Мне нужно смотреть. Нужно сосредоточиться.

У Скрипа плохое предчувствие. Вот дерьмо.

Паран и Ното Бойл подъехали к городской стене и остановились в её тени. Капитан спешился и подошёл к обветренному фасаду. Кинжалом он прочертил широкую изогнутую линию, начав слева от себя внизу стены, оттуда вверх, где остановился – сделал два шага – и снова вниз, закончив справа внизу. В центре он нацарапал рисунок, затем отошёл, пряча оружие в ножны.

Вернувшись в седло, он подобрал поводья и скомандовал:

– За мной.

И поехал вперёд. Его лошадь трясла головой и била копытами, прежде чем войти в стену и пройти через неё. Секунду спустя они появились на засыпанной мусором улице. Пустые, безжизненные дома смотрели наружу разбитыми окнами.

Место разрухи, место, где цивилизация исчезла, обнажив напоследок свой неожиданно хрупкий фундамент. То там, то тут разбросаны белоснежные кости. Упитанные крысы копошатся в сточных канавах.

Спустя некоторое время появился лекарь, ведущий лошадь под уздцы.

– Мой конь, – сказал он, – намного умнее вас, капитан. Увы.

– У него просто меньше опыта, – ответил Паран, осматриваясь. – Забирайся в седло. Сейчас мы одни, но это ненадолго.

– Боги всемогущие, – пробормотал Ното Бойл, карабкаясь на коня. – Что здесь случилось?

– Ты не сопровождал первую группу?

Они медленно выехали на улицу, ведущую к сердцу Г'данисбана.

– Налёт Дуджека? Нет, конечно, нет. Хотел бы я, чтоб Первый Кулак по-прежнему командовал.

Я тоже.

– Главный Храм – возле центральной площади. А где храм Солиэль?

– Солиэль? Капитан, я не могу туда войти, больше никогда не смогу.

– Как ты отрёкся, Бойл?

– Ното Бойл, сэр. Было некое разногласие… политического свойства. Возможно, гнусная, кровосмесительная, протекционистская трясина жреческой жизни прекрасно подходит большинству её адептов. К сожалению, я слишком поздно выяснил, что не пригоден для подобного существования. Поймите, само поклонение стояло на последнем месте среди каждодневных дел. Я совершил ошибку, выступив против этого противоестественного, нечестивого, уродливого порядка.

– Какое благородство, – отметил Паран. – Странно, но я слышал совсем другую историю о твоём отречении. Точнее, говорят, что ты проиграл в борьбе за власть в храме в Картуле. Что-то насчёт передачи казны.

– Неудивительно, что подобные события вызывают кривотолки. Скажите, капитан, раз уж вы умеете проходить сквозь стены толщиной с человека, вы обладаете также магическим чутьём? Чувствуете ли вы дикий голод в воздухе? Он полон ненависти. Он жаждет нас, нашу плоть, где сможет укорениться и высосать из нас здоровье до последней капли. Это дыхание Полиэль, и оно уже начинает касаться нас.

– Мы не одни, лекарь.

– Да. Я бы удивился, если бы были одни. Она пришлёт последователей, носителей. Она…

– Тихо, – сказал Паран, останавливая лошадь. – Я говорю, что мы уже сейчас не одни.

Прищурившись, Ното Бойл оглядел окрестности.

– Там, – шепнул он, указывая на начало улицы.

Оба увидели, как из тени домов выходит молодая женщина. Обнажённая, пугающе худая, с огромными светящимися тёмными глазами. Потрескавшиеся губы, грязные спутанные волосы. Беспризорница, выжившая на улицах, сборщица мусора, и всё же…

– Не носитель, – шёпотом сказал Паран. – Я вижу в ней… чистейшее здоровье.

Ното Бойл кивнул.

– Да. Несмотря на кажущееся состояние. Капитан Добряк, это дитя было избрано… Солиэль.

– Думаю, будучи священником, ты в подобное бы не поверил.

Лекарь только тряхнул головой.

Девушка приблизилась.

– Малазанцы, – сказала она нетвёрдым голосом, будто отвыкшим от использования. – Однажды. Годы – год? Однажды были другие малазанцы. Один притворялся, что он – грал, но я видела броню под балахоном, я видела знак «Мостожогов», когда пряталась под телегой. Я была юна, но не слишком юна. Они спасли меня, те малазанцы. Прогнали охотников. Они спасли меня.

Паран прочистил глотку:

– И теперь Солиэль выбрала тебя… чтобы помочь нам.

Ното Бойл сказал:

– Ибо она всегда благословляет тех, кто платит добротой за доброту. – Голос лекаря дрожал от удивления. – Солиэль, – прошептал он, – прости меня.

– Там охотники, – сказала девушка. – Идут. Они знают, что вы здесь. Чужаки, враги богини. Их главаря ведёт ненависть ко всему живому. Изуродованный, изломанный, он питается приносимой болью. Идите за мной…

– Спасибо, – перебил Паран, – но нет. Знай, что мы благодарны за предупреждение, но я намерен встретиться с этими охотниками. Я хочу, чтоб они отвели меня к Серой Богине.

– Укус этого не допустит. Он убьёт тебя и твою лошадь. Сначала лошадь, он ненавидит этих созданий.

Ното Бойл зашипел:

– Капитан, прошу вас! Это предложение Солиэль…

– Предложение, которого я жду от Солиэль, – жёстко сказал Паран, – последует позже. Одна богиня за раз. – Он подстегнул лошадь, замешкался, бросил взгляд на лекаря. – Иди с ней. Встретимся у входа в Главный Храм.

– Капитан, чего вы от меня ждёте?

– Я? Ничего. Я жду, что Солиэль использует тебя, но не так, как это дитя. Я ожидаю чего-то гораздо большего. – Паран направил скакуна вперёд. – И, – добавил он под стук копыт, – я не приму отказа.

Ното Бойл проводил взглядом всадника, удалявшегося по главной улице, затем вскочил на лошадь и посмотрел на девушку. Он вытащил рыбью кость изо рта и засунул за ухо. Затем прочистил горло.