– Идите сюда. – Фрэнсис заставила себя держаться спокойно и уверенно. – Сядьте.

Найджел отбросил кочергу и подошел к кушетке. Некоторое время он смотрел на нее сверху вниз.

– Идите спать, Фрэнсис. Я жил с мыслью о ней все эти годы. Какое значение, черт возьми, имеет еще одна ночь?

Она протянула руки и взяла его ладонь в свои.

– В нашей душе есть центр, лежащий глубже, чем мысли и представления. Только там мы можем найти покой.

Он опустился на кушетку рядом с ней и устремил взгляд на ее пальцы.

– Куда вы уходите? Где вы были, когда я нашел вас на крыше? Моей душе нет покоя. – Он высвободил руку и прижал ладонь ко рту. – Мне уже ничего не поможет.

– Это место – небытие.

– Забвение? – На его губах заиграла странная полуулыбка.

– Забвение – это отрицание чего-то, оно предполагает боль и утрату. Место, о котором я говорю, пусто и наполнено одновременно, в нем вы познаете реальность и поймете, что все остальное – иллюзия. Христиане называют это благодатью Божьей и достигают ее посредством молитвы. У Индии свой язык и свой путь. Но суть одна. Это легко.

– Думаю, что это только слова для невежд – пародия на философию! Ради всего святого, Фрэнсис, возьмите меня туда, если можете.

– Тогда успокойтесь. Расслабьтесь. Закройте глаза.

К ее удивлению, Найджел подчинился. Фрэнсис изучала его лицо. Мягкий свет подчеркивал его красоту, но кожа вокруг рта и у уголков глаз казалась слишком натянутой. Только самообладание удерживало его, не давало поддаться вспышке разрушительной ярости или искать забвения в вине. Удастся ли ей помочь ему и направить его самообладание на то, чтобы расслабиться хотя бы на час?

– Прислушайтесь к тишине.

Он закрыл лицо руками.

– Тишины нет, Фрэнсис.

– Ш-ш. Сосредоточьтесь. Начните с тишины комнаты. Слушайте ее, как вы слушаете музыку. Если вам в голову приходят какие-то мысли, гоните их и возвращайтесь к безмолвию. Слушайте тишину…

В глубокой тишине раздавалось лишь медленное тиканье часов. Найджел опустил руки. Побелевшие складки вокруг губ слегка расслабились.

Фрэнсис понизила голос до шепота:

– А теперь прочувствуйте свое дыхание. Каждый вдох делается глубже… глубже… Откройте свое тело для дыхания. Растворитесь в нем. – Она расслаблялась вместе с ним, наблюдая, как вздымается и опадает его грудь, и ожидая, пока эти движения не станут медленными, размеренными. – Каждый раз во время выдоха повторяйте про себя что-нибудь, например: ш-ш. Прогоняйте случайную мысль или образ. Осторожно возвращайте свое сознание к одному: ш-ш… ш-ш… Это очень легко.

Она видела, что он медленно погружается в покой. Напряжение постепенно уходило из его тела, рук. Пальцы расслабились, и грифон на перстне, казалось, улыбнулся ей. Она отдавала себе отчет, какой силы образы атакуют его сознание, потому что сама ощущала нечто подобное. Но Фрэнсис не позволяла себе отвлекаться, все ее внимание сосредоточилось только на нем. Когда по телу Найджела пробежала дрожь, Фрэнсис насторожилась. В такт его дыханию она тихо повторяла мантру, возвращающую его разум назад, в пустоту.

– Ш-ш… ш-ш… – слетало с ее приоткрытых губ.

Наконец ее собственные усилия как бы слились с его, ритм их дыхания смешался. Медленное тиканье часов исчезло, и комната погрузилась в небытие.

Из окна лился тусклый свет. Утро началось с дождя. Найджел стоял у окна, положив ладони на решетку. Он поместил Фрэнсис в комнату с решетками, как в тюрьме. Должно быть, после четырех лет заточения в Индии это было мучительно для нее, но она не жаловалась и не просила сменить комнату. Он оглянулся на девушку. Фрэнсис крепко спала на своей кровати, золотисто-медовые волосы в беспорядке рассыпались по подушке.

Найджел принес ее сюда из своего кабинета. Он не мог точно сказать, что произошло прошлой ночью, но где-то в глубине души он нашел то, что она обещала ему: неиссякаемый источник силы и спокойствия. От этого ничего не изменилось и ничего не исчезло, его боль и его сомнения остались с ним. Но произошедшее ночью перенесло его, подобно волне, через эпицентр шторма и выбросило на новый берег. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что пребывал в этом удивительном состоянии более получаса и что измученная Фрэнсис заснула, положив голову ему на колени.

Повинуясь внезапному порыву, он убрал волосы с ее лба, на котором лежала печать непостижимой для него печали. Она не пошевелилась, и Найджел пронес ее на руках через весь погруженный в тишину дом, положил на кровать в ее спальне и укрыл одеялом. Потом он стоял у окна, смотрел, как над Лондоном занимается заря, и обдумывал все, что произошло за последнее время. Найджел не знал, что будет дальше. У него не было никаких предположений относительно того, почему умер Доннингтон, кто убил его, кто подсыпал ему самому яд на собственной вечеринке. Однако именно он должен был найти свидетельства того, что случилось с Катрин, и расшифровать записи.

Тем не менее против Фрэнсис не предпринималось никаких действий. Его люди не смогли обнаружить даже намека на то, что ей грозит опасность. Значит, и эта комната, и эти решетки были не нужны. Необоснованные страхи заставили его привезти девушку сюда и взять на себя ответственность за ее будущее. Было ли это непростительной самонадеянностью? Разве он не должен дать ей право самой решать свою судьбу? Он обещал ей, и, учитывая принятое решение, у него не было выбора.

Он отошел от окна и приблизился к кровати. Желание обладать ею жило в нем, как неутихающая боль. Как просто было бы наклониться и поцеловать эти красиво очерченные губы. Но после минувшей ночи это выглядело бы насмешкой! Он не рассказал ей всей правды о России и о Катрин. Вместо этого преподал ей урок истории, тщательно избегая всего личного. В один из моментов он чуть не забылся и не открыл ей, чем занимался на самом деле. Но у него не хватило смелости вызвать ее отвращение.

Найджел вернулся к окну и прижался лбом к железным прутьям. Если он погибнет во время своей очередной авантюры, то они больше никогда не увидятся. Если вернется – то в пустой дом. Так или иначе, он получит то, что хочет. Но ему невыносимо было сознавать это.

– Найджел?

Он резко повернулся. Фрэнсис сидела на кровати, устремив на него взгляд своих небесно-голубых глаз.

– Вы спали, – беспечно произнес он, – как принцесса среди роз. Уже утро.

– Я кое-что вспомнила. Думаю, это может оказаться важным.

Она соскользнула с кровати, ее шелковые одеяния были измяты, коса расплелась. Движения девушки были такими грациозными, что у него перехватило дыхание.

– А я кое-что решил, – улыбнулся он. – Кто первый?

Фрэнсис наклонилась над умывальником и плеснула холодной водой себе в лицо.

– Сначала вы. И какое же решение вы приняли?