В голове гудело, а во рту пересохло так, что даже язык к небу приклеился. Хрипло откашлявшись, я с горем пополам раскрыла глаза, в которых будто песка насыпали. Да ощущала я себя, надо сказать, не очень. Еще и тело ломило, словно меня пинали всю ночь.

Смутные воспоминания вчерашнего дня нечеткими картинками всплывали в непроснувшемся сознании. Наш с Амиром сумасшедший шопинг забег, его безграничная щедрость и как итог: забитый доверху пакетами с обновками для меня, багажник его огромного внедорожника, до одури счастливая я, на время забывшая о фиктивности наших отношений. А потом еще и это романтично-тихое местечко на берегу моря, вкусный обед и наши праздные разговоры, его шутливые истории и ненавязчивая забота.

Если прикрыть глаза на факты нашего знакомства и его вероломный захват моей личной жизни с молниеносным переводом ее в нашу совместную, то ощущение семейной идиллии грело душу, размывая негатив от первой встречи.

Я окинула взглядом палату, в которой находилась одна. Неплотные шторы занавешивали окно, не давая дневному свету просочиться внутрь помещения лишь немного приоткрытая створка впускала легкий ветерок, доносивший до меня тонкие ароматы утренней свежести, разбавляя запахи лекарств и угнетающих чувств.

Сердце сжалось от накатившей тоски и жалости к себе. В большой, безликой, суперсовременной палате дорогущего медицинского центра я была одна. А так хотелось, открыв глаза окунуться в синеву его взгляда с таким волнение и неподдельным переживанием смотревшего на меня вчера. Хотелось почувствовать его присутствие рядом, вдохнуть его аромат, навивавший смутные воспоминания, теребившие мое сознание еще со вчерашнего дня.

Непрошеные слезы, скопившись в уголках глаз, тонкими ручейками скользнули по щекам. Злясь на себя за излишне быструю смену специфических черт наших отношений, я ладошкой смахнула предательскую влагу.

Вот что за напасть-то такая, что это за гормональные нюни ты тут распустила Симонова? Все это было лишь игрой. Вчера он играл в заботливого семьянина, сегодня вернулся к привычной роли занятого бизнесмена. Да и в сценарии нашей совместной жизни не были прописаны какие-то более искренние чувства, нежели вежливое отношение друг другу на публике.

Тогда зачем сейчас я рвала себе душу, оплакивая то, чего и быть-то не могло.

— Милая, — тихий стук закрывающейся двери и взволнованно-озабоченный голос вошедшей Данэлы разорвали тишину палаты, — ты чего? Что-то случилось, где-то болит? — она быстро подошла к кровати и взяла мою ладонь в свою.

В ее по-матерински заботливых глазах плескалось столько переживания, что ручейки моих слез моментально переросли в водопады, грозившие затопить “горем” все вокруг.

— Везде, — захлебываясь и заикаясь просипела я, приложив свободную руку к животу.

У меня и впрямь как-то дискомфортно тянуло внизу и ломило поясницу. Поначалу я списала это на неудобное положение во время сна, но… Что-то подсказывало мне, что это ни так.

— Срочно врача! — громогласно скомандовала женщина, заглянувшей медсестре.

И если сразу после пробуждения я не сильно волновалась насчет неприятных ощущений, списав их на вчерашние процедуры, вымотавшие меня похлеще скоростно-силовых тренировок. Да и мысли мои витали где-то далеко за пределами моей палаты. То вот сейчас, когда Данэла так строго и очень требовательно третировала медицинский персонал, страх — липкий, холодный — словно юркая ящерка, пробежался по позвоночнику и замер, перехватив горло своими цепкими лапками. Виски ломило до темноты в глазах и я, стараясь не делать резких движений, прикрыла лицо ладошками.

Дыхание сбилось и воздух лишь толчками проникал в мои легкие, не давая воспаленному мозгу окончательно свихнуться от переживаний за здоровье малышки.

— Так, девочка моя, — ласково звучит надо мной голос свекрови, — сейчас ты выкинешь из головы все гнетущие тебя размышления и настроишься только на позитив, — отнимая мои ладони от лица, она присела рядом и взглянула на меня.

В ее глазах яркими искрами сверкала уверенность и та поддержка, которую она излучала, была столь бесценной, что, высохшие было слезы вновь затуманили мой взгляд.

— Спасибо, — получилось сипло, но искренне.

Дверь вновь открылась и в палату быстрой походкой вошла врач, а дальше все закрутилось в таком темпе, что я уже перестала пытаться отслеживать события. Невероятно большое количество различных процедур, анализов, манипуляций, вопросов и прочего — прочего — прочего… Всего того, что было так необходимо в данной ситуации. Время потеряло свое значение, я не понимала, сколько пролетело минут, часов, а может всего лишь несколько секунд…

Вокруг все вертелось, словно в карусели, менялось так быстро, что я не успевала отследить, кто сейчас со мной и что они от меня хотят. Неизменно было одно — Данэла всегда была рядом со мной. Она выступала неким связующим звеном, переводя все то, что говорили сотрудники медицинского центра и мои ответы им тоже. Потому что жутко страшно быть не понятой в стрессовой ситуации. А я не то, что иностранные языки позабывала, я даже русские слова вспоминала с большим трудом, путанно связывая их в односложные предложения.

Спустя некоторое время и миллион различных процедур меня вернули все в туже палату, поставили капельницу и принесли легкий завтрак. Я понимала, что надо поесть, но овсяная каша на воде и без сахара проталкивалась в мой желудок, только благодаря румяным тостам.

— Вот теперь пусть поволнуется, — ехидно сказала Данэла, заходя в палату и убирая телефон в карман.

Завтрак был съеден, лекарство монотонно капало, а время тянулось, замедлив свой бег, словно его поставили на паузу. Во всей этой кутерьме сопровождающая меня Тамиля, конечно же, объясняла, что случилось и какие действия они предпримут, чтобы сохранить мою беременность. Но из всего сказанного ею и переведенного для меня Данэлой, я уловила лишь то, что оставшиеся недели до родов стоит провести в постели и еще мне необходимо, какое-то зашивание. И я была согласна на все, лишь бы моя малышка нормально развивалась и появилась на свет в срок.

— Как у вас здесь дела? — ближе к обеду, когда медсестра уже убрала капельницу, а Данэлу я уговорила съездить домой ко мне заглянула Тамиля.

— Лучше, — улыбнулась я, не лукавя. Неприятные ощущения и впрямь утихли, вот только волнение так и сжимало мертвой хваткой душу.

— Вот и хорошо, — она перелистнула несколько листов на своей планшетке, — через полчаса заберу тебя в операционную. Де не пугайся ты так, — успокаивающе проговорила она, подходя к кровати, — мы наложим парочку аккуратных шовчиков, чтобы твоя малышка больше не пугала нас своим стремление увидеть божий свет раньше времени.

- Привет, пигалица, — его глаза смотрели на меня с волнением и заботой, — чего это вы решили в больничке задержаться? Вас тут вкусно кормят? — усмехнулся он, переводя взгляд на небольшой столик-поднос, стоявший на прикроватной тумбе.

— Нет, — сморщила я нос, вспоминая, как давилась несоленым картофельным пюре и парой кусочков отварной курочки.