необычайном месте. Направо против меня чудная картина гор в невиданных на земле красках (проснувшись, конечно, я их не помнила), но во сне стояла в очаровании и говорю: «Что это? Ведь на земле таких красок нет!» Налево от меня неисчислимое количество белоснежных, тянущихся к небу деревьев, стоящих в тихой зеркальной воде. Между деревьями бесконечное число белых светящихся лодок всех размеров, начиная от крошечных. В каждой лодочке лежит тоже весь в белом светящийся человек. Прямо против меня, в отдалении, жуткое, бушующее, совсем черное море. Я оказалась тоже в лодочке и вижу, что налево от меня моя покойная мать, а направо моя Ирочка. Я не успела придти в себя от радости свиданья, как чувствую, что моя лодочка качается. Я говорю: «Мамочка, моя лодочка качается!» А она отвечает: «Этого быт не можеть, кто здесь, тот на вечном покое!» В это время моя лодочка как бы срывается с якоря и уносится в страшное море. Я слышу, как мать моя говорить: «Значит, тебе еще не время!» В этот момент я проснулась с невероятно тяжелым чувством, что попадаю в какие-то жуткие жизненные бури, и мне ясно почувствовалось, что что-то неблагополучно с Андрюшей и я его не увижу.

33. Юный страдалец Андрей

Сон оказался пророческим. Я начала плакать, подошедшая сестра испугалась, думая, что у меня что-либо болит, стала успокаивать, а я одно твержу: «С Андрюшей несчастье!» Да оно и случилось, несчастье, но о таком мне не думалось, ведь он был еще так молод. Позвала сестра доктора, дали капли, просили успокоиться, говоря, что это плод фантазии от слабости организма, а я чувствовала, что не ошибаюсь. Так было весь день. Я еще едва стояла на ногах, со мной стояла сестра у окошка, из которого видна аллея, по которой в больничные ворота въезжали автомобили. Ровно в 6 ч. вечера показалось такси. Сестра и говорит: «Ну вот Вам и Андрюша едет, а Вы-то придумали, да волновались». Из такси выходит Петя и его молоденькая жена, а ведь он говорил, что ему в этот час нельзя было уйти с работы. Я едва не упала. Входят они, стараясь не выказывать волненье: «Где Андрюша, что с Андрюшей?» Петя говорит: «Не волнуйся, мамочка, наверное, все обойдется благополучно, но Андрюшу сегодня ночью арестовали и увезли».

Нужно было добиться, в какой он тюрьме. Я не имела сил встать и самой ездить узнавать, но мне в этом помогли. Он находился в Бутырской гюрьме. В четверг на Страстной неделе одна добрая женщина повезла меня в тюрьму, держа под руку. Мне разрешили передавать ему еженедельно белье и продукты. В субботу я повезла ему пасочку и куличик, но, конечно, все не в форме пасхи и кулича, а как хлеб и сладкий творогь з чашке. Крашеных яиц не разрешали, а нужно было крутые разрезать пополам, очищенными. При передачах полагалось прикладывать список передаваемаго, и я между строк поздравила его с Воскресением Христовым. Какая же была радость, когда мне принесли обратно записку с его распиской в получении, где и он поздравляеть меня и пишеть, что он бодр и целует меня. Это была Божья милость. Надзиратель, передававший, или не читал, или пожалел нас и пропустил. После этого все три месяца, что он провел в тюрьме, мы каждый раз писали по несколько слов другь другу. чернилом, Большой частью все они были густо зачеркнутычернилом а раза три прошло благополучно. На третьем месяце пришел ко мне незнакомый пожилой господин. Он только что вышел из тюрьмы, где за религию просидел в одной камере с Андрюшей, и теперь ехал на вольную ссылку в Казахстан (бывшая Киргизия у Алтайских гор, со столицей Алма-Ата, бывший г. Верный). Как обрадовалась я, можно себѢ представить.

Он сказал мне, что вся камера, в которой 300 человек, любит Андрюшу и называеть Ангелом Хранителем. Где кто затосковал и запечалился, там Андрюша, где поссорились и дело может дойти до драки, там Андрюша и непременно или рассмешит тоскующего, или умиротворит поссорившихся. «Помимо любви мы все прониклись и большим уважением к этому еще почти ребенку», —сказал мне господин Г.

Представить себе тот ужас, что охватывает, когда вызывають к следователю на допрос, может только тот, кто его испытал. Обычно допрашивают не один, а несколько человек. Епископы не выдерживали и при виде только обстановки, еще до допроса, падали в обморок.

Вызвали Андрюшу. Вернулся в камеру с убитым лицом и в слезах. Все окружили его и спрашиваютъ—ничего не отвечает. Дня три не хотел ни есть, ни пить. Наконец сказаль: «Я Бога обманул! Когда заполнялся протокол показаний, и мне предъявлено было в обвинение все буквально, что я говорил на исповеди О. Михаилу, я все понял. Когда нужно было дать ответ на вопрос: «Как ты относишься к поминовению властей?» Я испугался и написал: «Отношусь безразлично». Бедный мальчик!—сказал мне пришедший. — Какая чистая душа.

Когда его вызвали вторично на допрос для сверки показаний, то он обратился к следователю со словами: «Прежде чем снимать с меня второй допрос, я попрошу дать мне протокол первого допроса». —«Зачем тебе?» —удивившись, спросил следователь. «Я хочу изменить там одно показание». —«Это интересно», —сказал тот. Ему дали протокол, он взял со стола перо, зачеркнул слово безразлично и написал: «Отношусь отрицательно». С этим господином мы жили потом вместе в Алма-Ате и были большими друзьями.

Когда мне приходилось в приемной тюрьмы ждать очереди для передачи, то познакомилась со многими, также скорбевшими по близким заключенным. Приходил один пожилой, очень воспитанный господин. У него сидели две старушки сестры. И за что? При обыске нашли кусочек переписанного от руки акаффиста Иоанну Воину, и как раз последнее радование «Радуйся, Иоанне Воине». Они прочитали и говорят: «А! Вы радуетесь войне. Их без дальнейших слов арестовали и посадили в тюрьму. Три месяца просидели оне, пока удалось доказать, что это молитва и «Иоанн Воин» —имя Святого. Воть за что сидели и мучались люди. У некоторых из посещавших тюрьму для передач сидели дети даже 10-12-ти лет, которые наравне со взрослыми отправлялись в лагерь Сибири за то, что в школе что-нибудь сказали против властей, а ведь у большинства из таких детей были замучены или пропали родители.

Через три месяца мне разрешили свидание с Андрюшей через решетку, в присутствии часового ГПУ. Это означало, что скоро он будет выслан. Список вывешивался за один день и разрешалось проводить у поезда и передать, что возможно, даже деньги. Каждое утро я брала с собой мою внучку Ниночку и