перечислены соседи – как ближайшие, так и те, кто за последние десять лет переехал.

С полминуты Чампайн разглядывал список своих знакомых, после чего, по-птичьи отрывисто дернув головой, глянул на угол стола, на пол, на меня и снова на Киппи. Опять его плечи мелко затряслись в беззвучном смехе над какой-то одному ему известной шуткой.

Киппи, кашлянув, выложила перед Чампайном еще один лист.

– У вас дома в Бриджпорте следователи нашли альбом вашего выпускного класса. В этом списке – имена всех одноклассников, оставивших в вашем альбоме свои подписи.

Те материалы я просматривал; этот список был самым коротким.

Киппи, подняв взгляд от документа, спросила:

– Это список ваших старых друзей, Николас?

В комнате нависла тишина.

Когда Киппи назвала Чампайна его полным именем, он дернулся в ее сторону и замер. Словно циклоп из греческих мифов, своим единственным глазом он таращился на нее через стол.

– Друзей у меня никогда не было, – выдавил он наконец, сидя все так же неподвижно. – А моя сестра и сын мертвы.

Киппи молитвенным жестом свела у груди ладони и вновь посмотрела на Бархатного Чокера.

– Очень жаль это слышать.

– А ты похожа на Кари, – добавил Чампайн.

У Киппи и в самом деле замечалось некоторое сходство с Кари Брокман.

– Ники, – бдительно вмешался Райс, тронув своего подзащитного за предплечье. – Эти люди здесь не для того, чтобы обсуждать это.

– Кари Джо была моей самой любимой, – как в забытьи продолжал Чампайн. – Мы с ней рассуждали, как можно будет все построить, но позже, спускаясь, я вдруг услышал, как она плачет.

– Они здесь не затем, чтобы об этом говорить, Ники. – Райс уже открыто сжимал Чампайну предплечье.

– Кари не знала, что я вернусь. Не знала, что я слышу ее плач. – Чампайн перевел взгляд с меня на Хэнсона и снова остановился на Киппи. – Если ты плачешь, то в тебе нет любви. – Он печально покачал головой. – Нет и не будет.

В комнате снова воцарилась тишина. Возникало опасение, что наш гамбит сработал слишком уж хорошо. Чампайн намеревался объяснить «астральному двойнику» Кари, почему их роман вдруг оборвался… И почему она должна была умереть. Неужели мы довели его до той самой грани?

И тут голова Чампайна дернулась в мою сторону.

– Я тебя знаю. – Он двумя пальцами коснулся телесной нашлепки у виска. – Это ведь ты был там в то утро?

Я промолчал.

– Ты был с собакой, которая вытворила это со мной. – Чампайн скользнул указательным пальцем по повязке к углублению, где должен был находиться правый глаз.

Сидни Райс выпрямился, щелкнул кнопкой своей ручки и нервно глянул в мою сторону.

– Еще раз: кто это, черт возьми?

– Успокойся, Сидни, – сказал детектив Хэнсон. – Это наш человек. По контракту с ЧУПом занимается поисковыми собаками.

– И это его собака напала на моего клиента?

Хэнсон нехотя кивнул.

– Так. С меня довольно. – Райс с суровым видом начал собирать бумаги в свой кейс. Приостановившись, он обличительно ткнул пальцем в Хэнсона. – Это возмутительно, детектив! И вы знаете, что я этого так не оставлю! Будет скандал, большой и шумный.

Чампайн, на протяжении всей этой сцены не сводивший с моего лица свой единственный глаз, спросил:

– Это ты, что ли, и был тем «кадровым содействием» в Гомсруде?

– Что? – растерянно переспросил я, тем самым нарушая установку.

Голова Чампайна дернулась к Киппи, затем снова ко мне:

– Она сказала, что несколько факторов в Гомсруде были связаны с Бархатным Чокером… и один из них – «кадровое содействие».

Я посмотрел на детектива Хэнсона, который, откинувшись на спинку стула, вскинул руку.

– Ну я был в Гомсруде, – признался я.

– Это там у тебя случилась эта хрень с рукой?

Я в ответ кивнул. Плечевая перевязь мне уже особо не требовалась – еще день-два и я думал ее выбросить. Но она помогала стабилизировать руку: меньше движений, меньше боли.

Чампайн с гнилостной ухмылкой произнес:

– Это он посчитался за моего сына.

Комната затихла в третий раз.

– За кем приходит мой гость, – вкрадчиво прошелестел Чампайн, – тому жить остается недолго.

Глава 41

– Он приходил к вам пять раз, а ты так и не узнал его имя?

– Я знал, что лучше не спрашивать, а он все равно не сказал бы, – ответил детективу Ники Чампайн. – Имейте в виду, в ту первую ночь он пришел меня убивать.

– Но этому помешал твой мальчик.

– Я был бы уже мертв, если б мой сын не вошел.

После прорыва голова Чампайна сосредоточилась на его поднятых коленях, откуда он лишь изредка взглядывал на Киппи. С открытием шлюзов Хэнсон снова взял допрос под контроль. Киппи едва успевала делать пометки, в то время как детектив проводил Ники Чампайна через каждый из пяти визитов его таинственного гостя. Дж. Сидни Райс также что-то увлеченно строчил, но, подозреваю, эти аннотации держали ориентир скорее на его следующее появление на телевидении. В голове адвоката, вероятно, кружились в танце видения международного бестселлера.

Что до меня, то я сидел и слушал, как Бархатный Чокер развертывает свое повествование.

Хэнсон заглянул в записи Киппи.

– «Зеленая кепка “Джон Дир”, темные очки, плотная коричневая куртка, ботинки». Он в каждый свой визит наряжался одинаково?

– Ну да. Длинные светлые патлы, хотя не думаю, что они принадлежали ему, – рассудил Чампайн. – Иногда были усы песочного цвета, но, скорее всего, тоже фальшивые.

– Ты говорил, что он пришел в ночь твоей первой вылазки, когда была похищена Эшли Мюллер, – но как он узнал о тебе? Как нашел твой дом?

Чампайн вскинул на Киппи взгляд «шаловливого мальчишки», но затем снова упал головой себе на колени.

– Думаю, что он тоже искал, а наткнулся на меня. Или, может, сам выслеживал Эшли, а потом увидел, что случилось… и поехал следом за мной до дома.

Я где-то читал, что кодировка «серийный убийца» присваивается после трех убийств. За Чампайном их значилось четыре. Бекки Грол была бы пятой, если б их с сыном не остановили. Значит, Эшли Мюллер стала первой жертвой Бархатного Чокера.

– Ты сказал, что похитил Эшли с зоны отдыха, – Хэнсон снова заглянул в записи Киппи, – за столбом с маркировкой триста тридцать три, к северу от Канкаки. Но ее «Фольксваген Кабрио» был найден на южной окраине Чикаго. Ты перегнал ее машину?

Из жертв Чампайна Эшли Мюллер была единственной, кто не родился и не жил в Чикаго. Его она огибала по пути домой в Декейтер, когда черт дернул ее остановиться у I-57 за столбиком «333».

– Нет, – сказал Чампайн. – Я машину не трогал.

– Тогда он это