Выслушав Кан Шэна, Ван Хайжун и Тан Вэньшэн оказались в сложном положении. Они были связаны этой общей тайной. Договориться друг с другом о том, чтобы никогда и никому об этом не рассказывать, они не могли; доверия у них друг к другу не было. Поэтому они вместе начали раздумывать над тем, как им поступить. В конечном счете неразлучная парочка отправилась к министру иностранных дел Цяо Гуаньхуа и его жене Чжан Ханьчжи. В доме Цяо Гуаньхуа состоялось совещание, в котором приняли участие три молодых женщины, обладавшие в последние предсмертные месяцы Мао Цзэдуна правом доступа в его покои, чего лишились даже высшие руководители партии и страны, включая Цзян Цин. При их беседе присутствовал опытнейший царедворец и дипломат Цяо Гуаньхуа, хорошо понимавший и соотношение сил в руководстве партии и государства, и то, что скоро закончат свой жизненный путь и Чжоу Эньлай, и Мао Цзэдун. Следовательно, нужно было ориентироваться на их преемников. И тогда Цяо Гуаньхуа вместе с Чжан Ханьчжи, будучи посвящены в тайное сообщение Кан Шэна о Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, посоветовали Ван Хайжун и Тан Вэньшэн не доводить до Мао Цзэдуна высказывания Кан Шэна, подчеркнув, что в случае необходимости Кан Шэн мог бы и сам сделать это через своего секретаря. На некоторое время донесение Кан Шэна осталось неизвестным Мао Цзэдуну.

После смерти Кан Шэна в конце 1975 г. и кончины Чжоу Эньлая в январе 1976 г. Мао Цзэдун сместил с поста Дэн Сяопина. Власть Цзян Цин и ее коллег, в том числе и Чжан Чуньцяо, на некоторое время, во всяком случае внешне, возросла. Вот тогда-то Чжан Ханьчжи, именно Чжан Ханьчжи, очевидно по совету своего мужа Цяо Гуаньхуа, и рассказала Мао Цзэдуну о словах Кан Шэна относительно Цзян Цин и Чжан Чуньцяо. При этом Чжан Ханьчжи толковала всю историю следующим образом: это оказалось, по ее словам, кознями Дэн Сяопина, его ударом, направленным против Цзян Цин и Чжан Чуньцяо. Чжан Ханьчжи не преминула также выставить в дурном свете перед Мао Цзэдуном и свою «соперницу» Ван Хайжун, намекнув на то, что та собиралась использовать высказывания Кан Шэна в ходе дальнейшей политической борьбы. Мао Цзэдун, будучи уже в очень тяжелом состоянии, оставил сообщение Чжан Ханьчжи без видимых и немедленных последствий.

В последнее время перед смертью Чжоу Эньлая Цзян Цин весьма холодно относилась к своему старому знакомому, отражая в определенной степени и настроения Мао Цзэдуна.

Когда же Чжоу Эньлай умер, Цзян Цин явилась в больничную палату, где покоилось его тело (кстати сказать, даже прощание с телом Чжоу Эньлая было организовано не в дворцовых постройках, а прямо в больнице), не сняла, как это положено в таком случае, головной убор и сразу же нанесла обиду вдове Чжоу Эньлая, обратившись к ней неподобающим образом. Она, очевидно считая себя «императрицей», назвала Дэн Инчао, в которой она видела только вдову одного из «сановников императора», ее уменьшительным именем, что позволял себе только Чжоу Эньлай; к тому же вдова Чжоу Эньлая была старше Цзян Цин по возрасту.

Пришедший выразить соболезнование и находившийся тут же, в больничной палате, председатель постоянного комитета ВСНП, маршал Чжу Дэ был просто взбешен. Он сказал Цзян Цин: «Может быть, хватит? Может быть, ты уже достаточно навредила и людям и революции в Китае? Ты что, забыла, как в Яньани вы с Мао пришли ко мне как-то ночью, умоляя меня дать согласие на ваш брак и заявив, что ты всегда будешь держаться в стороне от политики? Да вряд ли в тебе осталось хоть что-то человеческое!» (Очевидно, в этой связи уместно напомнить о том, что в свое время Красную Армию Китая называли «Армией Чжу —Мао», то есть ставили имя командующего армией Чжу Дэ выше имени комиссара армии Мао Цзэдуна.)

* * *

Перед смертью Мао Цзэдун испытывал на себе все большее воздействие своей болезни. Он начал страдать давно. Уже в 1948 г. он время от времени не мог писать, его не слушалась рука, был вынужден диктовать свои статьи, распоряжения и выступления. У него был недуг, описанный английским врачом Дж. Паркинсоном в 1817 г., именуемый болезнью Паркинсона – клинический синдром, обусловленный поражением подкорковых ядер головного мозга. Это проявляется скованностью, анемией, дрожанием рук и ног, нарушением походки и речи и т. д. Ряд таких симптомов проявлялся у Мао Цзэдуна.

5 сентября 1976 г. в связи с кризисным состоянием здоровья Мао Цзэдуна канцелярия ЦК КПК вызвала в Пекин члена Политбюро ЦК КПК Цзян Цин, совершавшую поездку по стране.

У нее были и свои источники информации, ибо Цзян Цин не торопилась вернуться в Пекин. Она прибыла в столицу 7 сентября, появилась в доме Мао Цзэдуна и начала распоряжаться там. Она позволила себе при этом говорить, что надо радоваться тому, что страданиям Мао Цзэдуна приходит конец. Лишним, по ее мнению, людям, то есть всем тем, кто не находился на дежурстве из числа работников обслуживающего персонала, Цзян Цин велела разойтись по домам.

Далее, игнорируя советы врача, не рекомендовавшего беспокоить и трогать Мао Цзэдуна, Цзян Цин начала ворочать его тело, протирать ему спину и т. д. Она надела Мао Цзэдуну слуховой аппарат и стала кричать в него. Но все было тщетно. Мао Цзэдун уже ни на что не реагировал. Активность Цзян Цин, может быть, даже ускорила его агонию.

Весь день и вечер 8 сентября с Мао Цзэдуном прощались члены руководства партии и страны. Среди них был и маршал Е Цзяньин, остававшийся после ухода Мао Цзэдуна на посту фактического руководителя вооруженных сил страны. Е Цзяньин не смог долго смотреть на агонию вождя и вышел из комнаты. Но Мао Цзэдун дал знак вернуть его, сжал его руку, посмотрел на него, но ничего не сказал, вернее, не смог сказать. Е Цзяньин гадал, какими могли быть последние слова Мао Цзэдуна. (Спустя менее месяца после кончины Мао Цзэдуна Е Цзяньин арестовал Цзян Цин и ее сторонников в руководстве КПК.)

Вскоре после ухода Е Цзяньина Мао Цзэдун полностью потерял сознание и умер. Это случилось в 0 часов 10 минут 9 сентября 1976 г. Он умер, не оставив завещания.

После смерти Мао Цзэдуна Цзян Цин вихрем ворвалась в комнату, где лежало тело умершего. Она прежде всего приказала Чжан Юйфэн, которая формально считалась секретарем Мао Цзэдуна по секретному делопроизводству, передать ей все материалы и документы усопшего.

Чжан Юйфэн была определена на свой круглосуточный пост «под боком» у Мао Цзэдуна не только по его личному желанию, но и по решению Политбюро, причем того состава, который существовал еще до «культурной революции».

Взаимная неприязнь Чжан Юйфэн и Цзян Цин проявилась тогда со всей очевидностью. Ведь, по сути, у еще не охладевшего трупа Мао Цзэдуна столкнулись две его последних по счету супруги. Каждая из них претендовала на то, чтобы к ней относились как к подруге жизни Мао Цзэдуна и считала соперницу самозванкой.

В ответ на претензии Цзян Цин Чжан Юйфэн сообщила, что вопрос о том, как поступить с «материалами председателя», будет решать Политбюро. Цзян Цин была в бешенстве: «Ушло то время, когда собака нахальничала, благо хозяин у нее был в силе. Прошло время, когда ты могла обижать людей, пользуясь силой и властью своего покровителя. Ты ведь всего-навсего ничтожная секретарша, ты – пустое место. Разве не так?» (Любопытно, что в сознании Цзян Цин женщины при Мао Цзэдуне были как бы его собачками. На суде над ней самой Цзян Цин говорила, что она сама была всего лишь «болонкой», которая во время «культурной революции» выполняла приказы Мао Цзэдуна.)