– Вот, смотри, Гайдис, вот где враги наших богов! Они носят крест на своих плащах и заставляют людей принять их божество. Многие из ливов уже погибли от их рук. Их убили за то, что они смыли с себя чужеземную веру и с волнами Даугавы отправили ее назад в Немецкую землю. Но мы – курши, свободные люди. Да поможет нам Перконс уничтожить это осиное гнездо!

Молодой задумчиво кивает:

– Говорят, их духи очень сильны. Смотри, немцы закованы в железо и строят каменные замки.

– Но и на них есть меч, – возражает старший, – К тому же у них есть чем поживиться. Одно их оружие и латы чего стоят! Ну, приготовься. В сече держись подле меня!

Воины напряженно следят за зарослями на враждебном берегу. Ладьи замедляют ход. Великое множество куршских кораблей, преодолевая течение, медленно подплывает крижскому берегу.

* * *

Жители Риги с молитвами готовятся к битве. Рыцари облачаются в тяжелые доспехи. Возле камнеметных машин быстро растут груды камней. Купцы и мастера, кузнецы и каменщики отложили дела, приготовившись к бою. Священники и женщины тоже взяли в руки копья и мечи. Горожане, полные решимости, выходят за ворота замка навстречу приближающимся врагам. Впереди – тяжеловооруженные рыцари на закованных в броню рослых конях. На их щитах красуются гербы, на плащах нашиты большие красные кресты, у многих из них кроме креста на одежде еще и изображение мечей. Это «швертбрюдер» – братья меча, или меченосцы. Вслед за братьями-рыцарями выступают пращники. Завидев куршей, высаживающихся на берег, пращники и лучники пускают в ход свое оружие. Многие куршские воины падают под их меткими ударами.

Наконец курши выстраивают свои ряды на берегу Даугавы. Сомкнув большие деревянные щиты, балтийские викинги плотной стеной надвигаются на город. Впереди их ожидает первый вал, насыпанный рижанами в поле за воротами крепости. С вала дождем летят стрелы и камни. Падают первые раненые и убитые. Курши стремительно забираются наверх. Закипает ожесточенный бой. Гайдис, прикрываясь щитом, рубится рядом со своим родичем. Тот наносит врагам ужасные удары тяжелой палицей. Вот один из ливов, неосторожно опустив щит, падает с пробитой головой. Гайдис орудует копьем, поглядывая на сражающегося с ним рядом усача. Он старается держаться ближе к родичу, как и было велено. Шум битвы, лязг оружия становится все более громким.

Уже несколько часов бьются курши на валах, почти не продвинувшись к стенам. Едва они начинают теснить обороняющихся, как тяжелые латники-немцы умелыми ударами отбивают натиск. Рыцарей немного. Но они прекрасно вооружены и достаточно храбры. Большинство из них – отчаянные головы, натворившие немало дел у себя в Германии. Грабеж и война – их стихия. Они оказались в краю ливов, чтобы, сражаясь здесь по призыву церкви, замолить свои прежние грехи. Дым и гарь разъедают глаза, душат сражающихся. Это горит деревня, подожженная горожанами. Пот струится со лба Гайдиса, мешает глазам. Его деревянный щит разлетелся в щепки от множества жестоких ударов. Гайдис обеими руками держит тяжелый меч, отбитый им у тевтона. Яростный натиск куршей ослабевает. Силы убывают. И вот заунывно звучат рога на кораблях, созывая воинов на берег. Под это монотонное гуденье усталые воины отступают, уходят с вала, направляясь к месту сбора. Битва понемногу угасает.

* * *

Солнце уже перевалило за полдень. Курши, молча, насупившись, сидят вокруг своих костров. Вдали высятся стены и башни Риги. Курши полны решимости завладеть городом.

– Ну, что, племянник, щит-то порубили в щепы! – обращается к Гайдису его старший родич. – Трудно пришлось. Ну, ничего. Соберемся с силами, опрокинем немцев. Возьми запасной щит в ладье.

– Да, жаркая была битва. У них много стрелков. Запасной щит будет кстати, – устало отвечает молодой воин, ложась тут же, у костра, на землю.

В лагере куршей отдых. Воины едят, точат затупившиеся мечи и секиры, разглядывают отнятые у врагов клинки. Некоторые прилегли в тени зеленых кустов неподалеку от берега. Раненые перевязывают свои раны. Рядом с передовой ладьей вожди куршей обсуждают создавшееся положение и принимают решение продолжить штурм города. Ведь защитники крепости немногочисленны, и, в конце концов, зверя можно выкурить из его норы.

В это время из Риги доносятся глухие удары большого колокола. Воины поворачивают головы в сторону города. В глазах их читается ненависть.

– Слышишь, Гайдис, это голос их Бога, который помогает им истреблять нас. Он хочет пожрать нас, – мрачно замечает старый воин, – Мы родились свободными, свободными и умрем. И боги наши пребудут с нами.

И вот по знаку вождей снова запели боевые рога куршей. Воины поднимаются, и вновь длинными рядами приближаются к городу. Взгляду осажденных предстают бесконечные вереницы щитов, медленно надвигающиеся на Ригу. Казалось, поле и вода, все побелело от великого множества деревянных щитов. У берега Даугавы, насколько хватает глаз, повсюду корабли куршей. Такой грозы еще не бывало над Ригой. Видя яростную решимость куршей, защитники на стенах готовятся к отчаянной схватке. Может быть, последней для них. Крестоносцы, горожане с ливами, вновь выходят в поле, поднимаются на валы. На месте деревни остались лишь груды пепла. Многие головни еще дымятся. Монотонное пенье куршских боевых рогов перекрывается всполошным набатом, несущимся с рижских башен. Мощным эхом отдается боевой клич тысяч куршей.

* * *

Стрелки и пращники на валах знают свое дело. Белые щиты куршей похожи на ежей, так густо утыканы они стрелами. Но толстые доски пока надежно защищают воинов. Ощетинившись копьями, курши неумолимо приближаются к городу. Гайдис, прикрываясь новым щитом, идет в одном ряду с дядей. Усатый воин недобро усмехается:

– Ну, держитесь, чужеземцы, поможет ли вам ваш Бог?

Под градом стрел и камней курши уже взбираются на вал. Наверху вновь закипает яростный бой. Удары громадной палицы расчищают дорогу усачу. Вокруг бездыханные тела противников. Не отстает от него и Гайдис. Точным броском он посылает копье в ринувшегося ему навстречу лива. Не успев увернуться, тот падает, пронзенный насквозь. Выхватив меч, Гайдис вступает в схватку с высоким рыцарем, который из-под шлема глухо изрыгает немецкие проклятия. Рыцарь умело владеет оружием. Его меч наносит короткие, сильные удары, но молодой курш достойно отражает их. Толстый щит пока выдерживает. Гайдису также привычен меч. Громкий лязг стали сопровождает моменты, когда оба клинка с силой сталкиваются. Рыцарь в кольчуге поверх куртки, прикрываясь небольшим щитом, яростно пыхтит и наносит все более сильные удары, движениями напоминая дровосека. Как назло, щит Гайдиса все-таки ломается. Высокий рыцарь продолжает наседать. Удары сыплются один за другим. Гайдис, обливаясь потом, только успевает защищаться. Сквозь пот, заливающий глаза, он как в тумане видит перед собой красный крест и меч, вышитые на котте тевтона. Рыцарю, видно, тоже несладко. Летний погожий день делает и без того жаркий бой просто невыносимым. Он изнемогает от жары в тяжелом шлеме, в котором нет подъемного забрала. Глухая металлическая пластина с вырезами для глаз и дыхания закрывает все лицо. Наконец, не выдержав более, тевтон рывком сдергивает с головы шлем и отбрасывает его в сторону. По его злому распаренному лицу струится пот. Хрипло выкрикнув по-немецки: «Бей!», рыцарь энергично работает мечом, принуждая противника отступать. Споткнувшись о тело убитого лива, Гайдис теряет равновесие и падает на одно колено, одновременно поднимая над головой меч для защиты. В то же мгновение готовившийся нанести последний удар рыцарь медленно оседает на землю. Красная кровь струится по его рыжим волосам. Гайдис удивленно смотрит на красный крест и меч, на безжизненное тело рыцаря.