— Мам, ты как? — спрашиваю, гладя спинку ребенка, что устроилась на моих руках.

— Нормально, — голос женщины чуть дрожит, и она поспешно вытирает глаза рукавом, — так себе план, сынок, я уже два раза хотела вычеркнуть тебя из завещания.

Я облегченно смеюсь, затем поворачиваюсь к Эдди, к которому уже подвели его напарника, и на последнего одевают наручники.

— Ты идиот, Эдди, — от души говорю ему я, — но за это я могу тебя только поблагодарить.

Ко мне подходит Рик, старый друг с органов, который расстегивает защитную маску, и стягивает ее с лица.

— Это просто ты шибко умный, — ворчит он в привычной для меня манере, — до последнего не верил, что вся эта ересь сработает. Придумал же!

— Не ересь, а индивидуальная операция по спасению, — жму руку другу, — спасибо.

— Пап, все закончилось, да? Мы поедем домой?

— Конечно, конечно, Киреныш. Уже едем. Я еще нужен?

Рик отрицательно мотает головой.

— Нет, дальше мы сами. Заедешь завтра с утра к нам для показаний. А сейчас — иди к семье, ты им нужнее.

Я почти уже разворачиваюсь, чтобы уйти, когда неожиданно раздается громкий сигнал телефона.

Поворачиваюсь, сам не понимая, что меня насторожило. А затем прислушиваюсь и понимаю — вызов идет из пиджака Эдди.

Рик быстро выуживает телефон, смотрит на вызов, и поворачивается ко мне.

— Майлгис.

Отлично. Просто, блин, шикарно.

— Ответь, — прошу я, в полной надежде, что мы и его поймаем в эту на редкость удачную ночку.

— Слышь, поговори с напарником, и если сдашь нам его, устроим тебя в ту же тюрьму, что и до этого. Ты ж там вроде авторитет был? — это Рик уже Эду.

Знаю, что он блефует, потому что какой идиот вот так договаривается с преступником, но Эдди лишь кивает. Видимо, хочет зацепить с собой на дно побольше людей.

Рик нажимает «ответить», ставит на громкую связь, и в полной тишине подносит телефон к Эду.

А затем я слышу то, что, кажется, едва ли может быть правдой.

— Эд, ты тут? Рыжая у меня, слышишь?! Повторяю — рыжая у меня!

Кристофер

Я замираю с притихшей Кирой на руках, и, не моргая, продолжаю смотреть на телефон. Эд с этот момент и сам вытягивает шею, словно не веря в то, что только что услышал.

Невозможно.

Мое тело становится деревянным в тот момент, когда я представляю, что это правда. Что Элли каким-то образом выбралась из комнаты, и попала в лапы скотине Майлгису, который после подобного точно не жилец.

У меня нет и полминуты, чтоб прикинуть, может ли это быть очередным обманным маневром со стороны Эдди, потому что трубка вновь «оживает» дрожащим голосом бывшего напарника.

— Эд? Ты слышишь?

— Да… — выдавливает тот под пристальным взглядом Рика, — как ты… Сумел?

Я слушаю едва ли не внимательнее всех остальных, но мой глаз успевает заметить, как неестественно выгнулся локоть Эдди. Замечаю — и пропускаю странность «мимо ушей», потому что за спиной его крепко держит один из бойцов группы захвата, а для меня важнее сейчас голос из мобильника, что частит похлеще пулемета:

— Да она сама мне позвонила, представляешь?! Оказывается, наш умник Крис решил не брать ее с собой, хоть ты и ясно дал ему понять… Кстати, его родные уже мертвы? А то место в подвале занято, втроем они туда не поместятся…

Он ржет, противно и будто сказал действительно что-то язвительное, а мне впервые в жизни нечем дышать. Я пытаюсь взять себя в руки, понять, как теперь достать из лап урода Элли — и не могу ухватиться ни за одну здравую мысль в голове.

Или их там попросту не осталось?

Я смотрю на Эдди, который выглядит так, словно ему вручили дополнительные девять жизней вместо одной, и пытаюсь понять, чему же он радуется. Ведь он схвачен, план провален, и какая, нахрен, разница, что там удалось Майлгису, если я собственными руками собираюсь выбить место нахождения этого подвала… Но затем смотрю, как хищно он глядит на телефон, и понимаю, что что-то не так.

— Жди, — бросает Эдди короткое Майлгису, а затем его выпяченный локоть со всей силы жмет по карману пиджака.

Тут же раздается хлопок, и прямо от Эдди по кладбищу начинает разносится густой туман, в котором я ни хрена не вижу. Ссаживаю сопротивляющуюся Киру в руки бабушки, и ползком, где есть кислород, двигаюсь по направлению, где еще секунду назад стоял Эд. Слышу звуки возни, ругань бойцов, а затем — короткие маты Рика.

— Что за…

Туман на свежем воздухе рассеивается невероятно быстро, и к тому времени, как я оказываюсь на месте, уже видно, как на меня смотрит растерянно один лишь охранник Эдди, и Кред в наручниках. Боец к тому же усиленно потирает раненный бок, куда, кажется, ударил Эдди при побеге.

Твою мать!

— Крис! — Рик, также на четвереньках, подползает ко мне, и усиленно вглядывается вдаль.

— Рик, б****! Твои люди что, не знают, когда надевать наручники?! Почему долбанный сообщник в «железе», а главный преступник — нет?!

Туман окончательно рассеивается, и я вскакиваю на ноги, оглядываясь, и бросаясь вперед. Пытаюсь понять, в какую сторону бежать — и вообще не знаю, как сориентироваться! Если б хоть кто-то видел, в какую сторону побежал Эд…

Я смотрю на землю, но тут столько следов, что ничего понять нельзя. Подлетаю к Креду, бью по морде, и натыкаюсь на довольную, издевающуюся улыбку.

— Где убежище Эда?! О каком подвале речь?! Говори, тварь!

Еще удар, но Кред лишь сплевывает кровь, и снова лыбится мне нечищеными, желтыми зубами:

— Кажется, твою Рыжулю сегодня все-таки трахнут! — ржет он мне в лицо, и я перестаю себя контролировать.

Меня оттаскивают от Креда, когда его лицо похоже на окровавленное месиво, а пара пальцем сломаны, и это я только начал. Но Рик, кажется, решил сохранить свидетеля в живых, и показать мне нечто более важное.

— Крис, твоя дочь!

Я перевожу безумный взгляд, и вижу Киру, во все глаза наблюдающую за мной. Ухватываюсь за детский страх, и иду к ней, попутно пряча окровавленные кулаки за спину.

— Прости, малыш. Я тебя сильно напугал?

Она всхлипывает. Посильнее стискивает ткань на бабушкином свитере, а затем…

— Нет. Я хотела, чтоб ему было больно. Он нехороший человек, папочка.

Я выдыхаю, и киваю на слова ребенка. Знаю, что это совсем далеко от педагогики, но какая педагогика сталкивалась с реальным детским похищением?!

— Ты спасешь Элли, па? Она славная… А в подвале сыро, темно… И страшно.

Я перевожу полный надежды взгляд на Пинки, и вижу море сожаления на ее лице.