chitay-knigi.com » Драма » Штурм Дюльбера - Кир Булычев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 77
Перейти на страницу:

– Мы не можем игнорировать этот глупейший донос, – сказал Александр Васильевич, совершив еще один круг по каюте. – Потому что от нас именно этого и ждут. Мы игнорируем донос, копия его летит, если уже не улетела, в Петроград, где у нас с вами немало врагов.

Верховский кивнул, соглашаясь с тем, что у адмирала много врагов, а Коля вскинул голову, изящно устроенную на высокой шее, потому что оценил слово «мы», сказанное адмиралом.

– И это именно сейчас, когда наша настоящая работа идет полным ходом и достаточно мелочи, чтобы все погубить.

Верховский кивнул, показывая, какая работа их объединяет с адмиралом, но Коля кивнуть не посмел, потому что в святая святых его не допускали.

– Не сегодня-завтра из Петрограда посыплются панические телеграммы, – уверенно сказал Колчак. – У них тоже на шее сидит Совет, и они еще больше нас боятся потерять власть. Меня в худшем случае отправят в Соединенные Штаты закупать оружие или консультировать по минному делу, а им придется идти в отставку… если не на эшафот.

– Достаточно послать туда доверенного человека, – сказал Верховский, – чтобы он установил на месте, кто лжет.

– Вот это, господин полковник, – Колчак остановился напротив Верховского и кончиками сухих пальцев взял его за пуговицу на груди, – было бы роковой ошибкой. Мы должны откликнуться на этот грязный и глупый донос, словно свято верим в каждое его слово. Мы соберем, причем гласно, все возможные комиссии, советы и союзы! Бейте в барабаны, полковник!

– Слушаюсь, – неуверенно отозвался полковник и совершил незаконченное движение плечами, будто собирался уйти, не двигаясь с места.

– Сегодня же с копией письма делегировать представителей Совета и ЦВИКа в Петроград к Керенскому! Включить в комиссию самых серьезных дураков Севастополя. Остальные должны создать грандиозную комиссию. Грандиозную. Но совершенно секретную. Эта комиссия совершенно тайно должна будет обследовать резиденции всех Романовых и близких к ним лиц. Секретно, Верховский. Так, чтобы весь Крым знал и смеялся. Теперь вы все поняли?

– Теперь я все понял, – улыбнулся Верховский улыбкой гимназиста, догадавшегося, что корень из четырех – два.

– Идите. А вы, мичман Берестов, задержитесь на минутку. У меня будет к вам другое задание.

* * *

– Ну и как у вас дела? – спросил Колчак, усаживаясь в кресло и показывая Беккеру на соседнее. Садясь, адмирал нажал какую-то невидную для Беккера кнопку, потому что тотчас же отворилась дверь и вошел матрос в белой блузе с подносом, на котором стояли две рюмки, хрустальный графин с коньяком и черная пузатая бутыль.

– Рюмку коньяка, лейтенант? – спросил Колчак, показывая движением руки поставить поднос на столик.

– Благодарю вас, – сказал Коля.

«Что ему нужно от меня? Конечно, не исключено, что адмирал нуждается в преданных людях – достаточно заглянуть в исторические труды, чтобы понять: ни один великий полководец не входил в историю, не окружив себя заранее верными маршалами. Именно умение отыскать этих будущих соратников и есть главная черта таланта покорителя вселенной».

– А я побалуюсь виски, – сказал адмирал, сам наливая себе из черной бутылки, и в Коле возникла жгучая зависть и обида – обида была от той легкости, с которой Колчак, видно, берегший виски, а коньяк имевший в избытке, не удосужился предложить рюмку – одну маленькую рюмочку Коле.

«Жалко, – неожиданно подумал Коля, – жалко, что у меня нет собаки, я бы приходил домой и ее бил», – и он улыбнулся этой детской и очень правильной мысли.

– Вы хотели что-то сказать? – спросил Колчак.

– Нет, ваше превосходительство.

– Давайте договоримся, Коля, – сказал Колчак, – когда мы на людях – я принимаю только формальное обращение мичмана к вице-адмиралу. Но здесь, вдвоем, без свидетелей… Ваше здоровье.

Коля поднял рюмку и заметил, как дрогнула его рука.

Адмирал назвал его Колей. Это не было галлюцинацией.

– Допивайте, допивайте, – сказал Колчак добродушно. – В такое трудное время доверие – основная связь между людьми. Все остальное слишком опасно – ни страх, ни деньги не могут обеспечить длительную преданность – преданность в страшные дни всеобщего предательства. Доверие! А доверие должно быть взаимным!

– Вы не спрашивали меня…

– Зачем? Чтобы заставить тебя лгать? А так твоя маска оказалась прозрачной, и контрразведка полковника Баренца за полдня узнала о тебе столько, сколько ты знаешь о себе сам.

Коля хотел подняться, но Колчак уловил движение, сказал жестко:

– Сиди. Умел врать, умей и слушать. Почему взял документы Берестова?

– Он мне сам их дал, ваше превосходительство!

– Меня зовут Александром Васильевичем, и наш уговор я не отменял. Когда же он успел их тебе дать?

– Я видел его перед бегством. Перед бегством в Румынию. Он хотел, чтобы я передал их его тете. Но тетя умерла, а документы остались у меня.

– Он жив?

– Нет, он погиб. Я бы не посмел взять бумаги живого человека.

– Бунтовщиков испугался?

– Как я могу доказать каждому пьяному матросу, – сказал Коля, – что я такой же русский, как он?

– Разумно. Но чтобы больше мне не лгать. Никогда. Ты хочешь еще что-то сказать?

– Нет, Александр Васильевич.

– Почему ты оказался в Севастополе? Почему дезертировал?

– Здесь тоже делаются дела, Александр Васильевич. Вы смогли бы провести такие дни в феодосийской глуши?

– Я действую иначе. Виски хочешь?

– Нет, спасибо.

– Ты неглуп. Ты догадался, что это моя последняя бутылка. Не посылать же авизо в Одессу? Ладно, Беккер… или фон Беккер?

– Просто Беккер.

– Разумеется, просто – вариант с «фон» годился только до войны. Мне надо, чтобы ты немедленно выехал в Ай-Тодор. Знаешь, где это?

– Разумеется.

– Поедешь туда инкогнито. Отвезешь мое письмо вдовствующей императрице. Оно никому не должно попасть в руки. Только императрице. От этого зависит судьба России, которая тебе, Коля, не должна быть безразлична.

– Когда выезжать? – Коля поднялся.

– Немедленно.

* * *

Коля добрался до Ай-Тодора с ветерком; на штабном моторе. Шоффэр, немолодой матрос Ефимыч, был неразговорчив. Когда за Байдарскими воротами дорогу впереди перегородило овечье стадо и пришлось простоять минут пять на людной дороге, шоффэр откинул полу бушлата, расстегнул деревянную кобуру «маузера» и так сидел – рука на рукояти. Видно, имел приказ охранять пассажира.

За Байдарскими воротами поехали вниз, из тумана и холода, спускавшегося с гор, в весеннюю теплынь моря. Проехали Симеиз, и Коля вспомнил далекое лето, Лидочку – милую, смышленую ялтинскую девочку, ставшую спутницей несчастного Андрюши. Коле было искренне жалко Андрея – ничего против него он, разумеется, не имел и, сложись обстоятельства иначе, рад бы отдать руку за своего товарища. Впрочем, он ничего плохого Андрею и не сделал – тому не стоило суетиться и слушаться Ахмета. Ахмет… вот еще одна потеря. Где он? В Стамбуле?

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности