– Вот и все, – объявил Константин. – Сейчас очистим экран от основного текста и ознакомимся с посланием нашего далекого предка. Вот, читай.

«Посвящение преподобному Ли-Цзы-ченю, солнцеподобному наставнику нашей обители, который, после беспримерного труда шестого возрождения завета “Небесного императора”, ушел от ныне скорбных детей его на вечное поселение в нижний храм (тут стояли два слова: “Логический пропуск”). Пусть “не спящие ночью” позаботятся о его бренном теле и бессмертной душе.

Мин-Дзе-джао, младший писец У-до».

Выведя на принтере перевод, Илья и Константин перебрались за другой стол и принялись слово за словом перечитывать текст.

– Нечто подобное я и предполагал, – удовлетворенно кивнул Шадский. – Приписка, конечно, сделана младшим писцом, в память о том, кто в свое время научил его правильно держать в пальцах кисточку.

– Объясни мне, пожалуйста – перебил его Хромов, – что такое «логический пропуск» и как можно интерпретировать выражение «шестое возрождение завета». Кроме того, интересно было бы знать, где находится этот самый У-до, если в тексте подразумевается определенное географическое место?

– Логический пропуск? – почесал затылок Шадский. – В принципе он проставляется, если использованные для перевода иероглифы по смыслу никак не согласуются друг с другом.

– То есть?

– Как бы тебе попроще объяснить? Бывают выражения типа «кипящий лед» или, например, «живой труп». То есть словесное выражение есть, но общепонятного смысла оно не несет.

– А все-таки хоть какой-нибудь перевод-то этого прочерка можно будет вытащить?

– Конечно, – кивнул Константин, – нет ничего проще.

Он опять уселся за компьютер, и через минуту Илья держал в руках лист с переводом выпавших из общего списка иероглифов.

– Сверкающий, сияющий, светящийся, лучезарный, озаряющий, – принялся читать левый столбик Хромов. – Ого, да здесь более двух десятков эпитетов. Так, а второй иероглиф что означает? Мрак, темница, подземелье, преисподняя. И что же у нас получится, если соединить их вместе?

– Лучезарная темница, или светящийся мрак, – сказал капитан.

– Выходит, что Ли-Цзы-чень после праведных трудов по возрождению «завета» удалился в храм «Мрачного сияния».

– Итак, общий смысл мы уловили. Что же касается того, куда он удалился и какой завет оставил, то это, скорее всего, узнать вряд ли удастся, – вздохнул Константин.

– Тогда попробуем вникнуть в смысл основного текста. Может, встретимся вечером, когда все разойдутся? – предложил Илья. – Мне надо кое-какие дела закончить.

– Согласен, приходи в половине восьмого, – сказал капитан.

Вечером Шадский встретил Хромова громким возгласом:

– Ты смотри, какую я штуку только что раскопал!

Майор подошел к монитору и увидел два текста.

– Замечаешь сходство?

– Что-то не очень, – ответил Илья, переводя взгляд с одного манускрипта на другой.

– Ну как же? Видишь первую букву? И здесь такая же, и вторая буква схожа, и третья.

– Следовательно, у нас имеются два одинаковых текста? – догадался майор.

– Да, один из них был среди твоих образцов, а другой обнаружился в экспонатах Берлинского музея.

– И как же ты на этот факт наткнулся?

– Да случайно. Я было принялся выявлять часто встречающиеся в имеющихся у нас текстах буквенные кластеры и неожиданно понял, что две текстовки полностью идентичны.

– Тебе не кажется, Костя, что у всех текстов был один источник? Допустим, у нас есть оригинал, а его копия лежит в Берлине, или наоборот.

– А у меня, Илья, тоже мысль возникла насчет «шестого возрождения завета». Может, он имел в виду, что их солнцеподобный настоятель взял на себя труд сделать шестую копию какого-то первичного завета.

– Видимо, свиток имел настолько важное культовое значение, что переписывать его мог только сам настоятель, – сказал Хромов.

Константин объединил все выявленные тексты в один файл и дал задание компьютеру найти повторяющиеся в них сочетания значков-букв.

– Посмотрим, что у нас получится. Смотри, Илья, вот эти два, следующих один за другим кластера есть в каждом тексте. В большом же свитке они повторяются шесть раз. После первого такого кластера расположены четыре иероглифа. Попробуем их перевести.

Константин вновь забарабанил по клавишам, и Илья увидел, что иероглифы съехали в сторону и около них начали быстро формироваться столбики с русскими словами.

«Нетленный пасынок небес», – вдруг так отчетливо прозвучало в голове у Ильи, что он невольно содрогнулся.

– Одежда, накидка, гореть, блистать, – бормотал капитан. – Итак, Илья Федорович, получается словосочетание, означающее что-то похожее на вечно бодрствующих стражников некоего подземного царства, причем одетых в некие сверкающие одежды.

Илья сразу же припомнил недавно расшифрованную приписку младшего писца по имени Мин-Дзе-джао.

– В приписке к большому свитку тоже упоминались те, кто никогда не спит!

– Да? – недоверчиво поднял брови Константин. – Что-то я не припомню.

– Было там такое выражение. Что-то вроде: «кто никогда не спит», пусть позаботится о душе и теле безвременно ушедшего наставника.

– Теперь вспомнил, – кивнул Константин. – Давай попробуем перевести остальные иероглифы из свитка.

Было уже поздно, и Константин предложил прерваться до следующего дня.

Трясясь в полуночном троллейбусе, Илья рассеянно глядел в окно, машинально провожая глазами проплывавшие мимо транспаранты, увешанные тускло светящимися лампочками. Один из них, изображающий «мирный атом», внезапно привлек его внимание.

«Как это изображение похоже на то, что нарисовано на коврике», – подумал Хромов.

Спал он в эту ночь беспокойно. То ли тому причиной был проносившийся над Москвой циклон, то ли давала о себе знать усталость. Всю ночь его мучили кошмары, глаза он открыл ровно в пять часов утра.

– Химия, – прошептал он, пытаясь удержать в памяти фрагменты сна, – я точно видел этот рисунок в каком-то учебнике по химии.

Он повернулся на другой бок и вздрогнул, пораженный внезапной догадкой. Именно в эту секунду у него в голове связались воедино и бледный рисунок на старинном выцветшем коврике, и изображение на транспаранте.

– Не может быть! – Илья вскочил с кровати, поспешил в кабинет и принялся перебирать на полках книги. Вытянув темно-синий учебник «Общей физики» Жана Росселя, он плюхнулся на диван и начал торопливо перелистывать слипшиеся от времени страницы. Наконец, на странице 61 он наткнулся на изображение, очень похожее на древний рисунок. Не желая более оставаться в неведении, Илья вытащил контейнер из-под стола и перенес на диван. Вынув из него коврик, он расстелил его на письменном столе, положив рядом с ним и раскрытый учебник Росселя.