И тем не менее в долгие и темные вечера, когда она сидит в кресле-качалке перед печкой, где пляшет веселый огонь, а муж лежит с книжкой на диване и на полу рядом дремлет Бандит, она постоянно вспоминает своего Кристмас Кэта, его блестящую густую шерстку, его шаловливые глаза. Как он со всех ног мчался в лес на поиски приключений. Как он подбегал к ней, брал ее лицо в лапки и ласково утыкался мордочкой ей в подбородок. Первую любовь невозможно забыть. Особенно если в ней воплотилось все самое для вас главное. Особенно когда ваш любимец научил вас любить, тогда как ваша предыдущая любовь, вне вашей семьи, была такой неудачной. Особенно если вы спасли ему жизнь в тихий канун Рождества.

«Никто и никогда, даже моя дочь и родители, не любили меня так, как моя Куки».

А эта история – нью-йоркская. На первый взгляд может показаться, что это уж слишком далеко от Айовы и моего любимого Спенсера. Но это не так. В каком-то смысле эти два места очень близки. Потому что это не одна из типичных нью-йоркских историй, где рассказывается о знаменитостях, бешеных ценах, финансовых воротилах и сверкающих рекламах шоу на Бродвее, о Таймс-сквере, о здании Центрального железнодорожного вокзала с изображением звездного неба на потолке. Мы с другом стояли у Метлайф-билдинг, недалеко от вокзала, и он сказал:

– Знаешь, я впервые вижу здание выше двенадцати этажей.

Я взглянула вверх, и мне показалось, что здание будто падает на нас, задевая верхушкой небо. Только в Нью-Йорке вы ощущаете себя ничтожной букашкой – или, напротив, маленькой частицей чего-то прекрасного и грандиозного.

Впрочем, все это не сам Нью-Йорк, а Манхэттен, один из его густонаселенных районов. В Нью-Йорке живет около восьми миллионов человек, и примерно двадцать процентов из них – на острове Манхэттен. То есть эта история о районе, расположенном по другую сторону мостов, за береговой линией Бруклина и Куинса, за аэропортом Ла-Гуардиа, за бейсбольным стадионом и территорией Международной ярмарки 1964 года, дальше самой последней остановки подземки. И даже не о нем, а о Бейсайде, небольшом городке недалеко от пролива Лонг-Айленд-Саунд, где непрерывное автомобильное движение и в каждом квартале по тридцать жилых домов, хотя у каждого дома имеется крыльцо и маленький садик перед фасадом. В таком городке у скромного библиотекаря может быть собственная комната и кошка, которая, свернувшись калачиком, дремлет на подоконнике, а в окно и на пол падают солнечные лучи. Поэтому Бейсайд – самое подходящее место для этой нью-йоркской истории.

Во всяком случае, для ее начала, потому что именно в Бейсайде обосновались дед и бабка Линды Кайры, когда в десятых годах XX века эмигрировали из Италии в США. В 1927 году они приобрели участок земли, который, по сути, являлся сельскохозяйственным, и построили на нем дом. В те времена в Бейсайде, район Куинс, было малолюдно, но каждого, кто проходил мимо, семейство Кайра гостеприимно приглашало за стол. Когда Управление общественных работ начало постройку скоростной автострады, которая проходила по краю их земли, бабушка Линды стала готовить горячие завтраки для строительных рабочих и на скопленные чаевые выплатила долг за землю и дом. После введения автострады в действие она продолжала свое дело, но теперь к ним сворачивали водители грузовиков, завидев в четыре утра освещенное окно. Даже в 1950-х, после рождения Линды, в доме повсюду стояли мешки с кукурузой или луком, которыми водители расплачивались за еду. Спускаясь в столовую на завтрак, Линда частенько заставала за столом одного или двоих совершенно незнакомых людей. Доброта бабушки не позволяла ей кому бы то ни было отказать в гостеприимстве.

Вскоре Бейсайд стали делить на участки для застройки, и бабушке, после рано умершего мужа ставшей главой семьи, удалось получить четыре участка в самом центре городка, у въезда на автостраду. Линда называла их фермой, потому что бабушка сажала там огромное количество помидоров и другие овощи, там стояла беседка, увитая виноградными лозами, росли яблони, персиковые и фиговые деревья. Линда с родителями жили на первом этаже вместе с бабушкой, которая делала домашнее вино и томатный соус и по-прежнему уже в четыре утра стояла у плиты. На втором этаже жили тетя и дядя Линды по материнской линии. В гости постоянно приезжали и другие родственники. Если это были родственники из Италии, то они гостили лет по пять, но ее хлопотливая бабушка не считала для себя за труд вставать на заре, чтобы приготовить еду на всех. Родители отца Линды, тоже итальянские иммигранты, жили в нескольких минутах ходьбы. Остальные родственники – в соседних кварталах. В основном в Бейсайде селились молодые семьи, поэтому на задних двориках постоянно курился ароматный дымок от жареного мяса, а на улицах было полно ребятишек. Соседи приглядывали за детьми, все равно, своими или чужими, владельцы магазинов каждого знали по имени. Но больше всего из тех времен жизни в Бейсайде Линде запомнился уклад их семейной жизни: обильная итальянская еда, переходящая от одного к другому одежда и целая неделя в августе, когда все с утра до вечера консервировали помидоры.

В четырнадцать лет Линда стала работать в универсальном магазине Герца, расположенного дальше по автостраде. Окончив школу, выучилась на лаборантку, затем вышла замуж и переехала в маленький домик с четырьмя комнатами недалеко от проспекта Белл в Бейсайде, на расстоянии примерно мили от дома бабушки, и стала работать у местного педиатра. Через два года у нее родилась дочь, которую она назвала Дженнифер – самым популярным именем в Америке в 1970-х годах.

Прожив с мужем семь лет, Линда развелась с ним и никогда об этом не жалела. Поначалу родители очень тяжело восприняли эту новость, а бабушка, которой было уже за семьдесят, сказала: «Если ты считаешь это необходимым, то я тебя поддерживаю». С бабушкиного благословения «грех» Линды был прощен, и со временем родители помирились с нею. Ей даже удалось сохранить своих верных друзей – бывших свекровь и золовку, которые поддерживали ее во время развода.

Но пятилетняя дочка Линды болезненно реагировала на серьезное изменение в их семье, хотя, конечно, не могла понять его причины, и одна соседка посоветовала Линде обзавестись кошкой, чтобы отвлечь Дженнифер от переживаний. Эта женщина работала в булочной, и – несмотря на запрет властей, по гигиеническим соображениям, из-за обилия мышей, в маленьких булочных всегда держали кошек – у их кошки только что появились котята. Среди них один оказался очень слабеньким, и мать-кошка не хотела его кормить, так что, если котенка никто не возьмет, сказала соседка, он неминуемо погибнет.

– Хорошо, – согласилась Линда. – Принесите его нам.

На следующий день соседка принесла крошечного серого котенка с пушистой шерстью и размером с теннисный мячик, с маленькими ушками и большими зелеными глазами. Это оказалась киска. Она чуть заметно дрожала, испуганно осматривая незнакомое помещение. Как ее мать смогла отказаться от такой беспомощной крошки?!