Мы оставались на орбитах друг друга еще восемнадцать месяцев, потому что не хотели уходить и не хотели оставаться. Так случается в браке, когда один из супругов хочет ребенка, а другой не может его дать.

Да, это был третий, и последний в моей жизни событийный завтрак. Имевший отношение к сперме.

– Значит, это правда? – спросил я.

Мы оба знали, о чем я. О ней и о Майкле.

Эрин вздохнула:

– Это правда. Но я бы поверила ему, даже если бы было наоборот. Не всем нам выпадает увидеть своих отцов в новом свете. Это привилегия.

Тут я понял, что, помогая Майклу лучше понять Роберта, Эрин замещала этим свой поиск примирения с буйным папашей.

– Да перестань. Ты на самом деле умнее, – взмолился я.

– Ты всегда говорил милые вещи. – Она мрачно усмехнулась. – Уже открывал фургон?

Я покачал головой:

– Он дал мне ключи. Но потом мы пошли сюда за тобой.

– Мне он сказал: то, что внутри, убедит тебя.

Лучше бы мне перестали говорить, что находящееся в фургоне изменит мою жизнь. В результате так и окажется с точки зрения того, во что я верил, и с точки зрения функции моей правой руки, но я все равно не хотел больше слышать этого.

– Мы топчемся на одном месте, – сказал я, решив разрядить обстановку. – Давай попытаемся найти какую-то общую почву.

– Ты говоришь, как доктор Ким.

– Мы столько денег выложили за эти консультации – кто бы мог подумать, что они окажутся полезными. – Я выдавил из себя улыбку.

– Тогда что же? – Эрин заговорила томным голосом нашего бывшего психолога. – Что объединяет нас?

– Мы оба не верим, что Майкл в ответе за… – Я указал на тело. Странно было так запросто говорить об этом. – И я полагаю, раз ты вломилась сюда и стала вынюхивать, значит тоже не веришь в естественные причины этой смерти. Ты думаешь, кто-то охотится за Майклом из-за того, что вы с ним откопали, а я просто пытаюсь снять Майкла с крючка и хоть раз в жизни что-то исправить. Вот наша общая почва. Мы оба пытаемся найти убийцу. – В очередной раз мне напоминают, что я здесь не главное действующее лицо и авторство этой книги не дает мне особых прав. Помню, в тот момент я подумал, что для поисков этого проклятого убийцы мотив есть у большего числа людей, чем для совершения убийства. – Давай с этого и начнем. Если мы узнаем, кто это сделал, то убедимся и в правдивости слов Майкла.

– Одно подтвердит другое, – согласилась Эрин, сложила указательные пальцы, приставила их к подбородку и нахмурила лоб. – Мне кажется, в этом месте сегодня произошел прогресс. Как по-твоему?

Место для прогресса и правда наметилось. Я невольно рассмеялся. Мы не случайно влюбились друг в друга, что бы ни происходило потом, и забыть это было нелегко.

– У тебя был очень сосредоточенный вид, когда я вошел сюда. Ты что-нибудь нашла?

– Ну… я не специалист, но все это ненормально. – Эрин вновь склонилась над телом, и я придвинулся к ней.

До сих пор я не разглядывал Зеленые Ботинки внимательно. Пока нес его ноги, брезговал, а фотографию, сделанную Кроуфордом, видел лишь мельком. Глаза у мертвеца были закрыты. В сарае стоял такой мороз, что волосы у покойника покрылись инеем. Лицо было измазано чем-то вроде сажи, которую я сперва принял за следы обморожения, а вокруг рта сформировалась полоса блестящего застывшего дегтя. На шее трупа виднелось кольцо злой красной раны. София говорила о порезе; от него остались пятна на рукавах Кроуфорда, но с близкого расстояния было видно, что крови пролилось больше. То, чем обмотали шею этого мужчины, врезалось в его кожу. Рваные края раны тоже покрылись изморозью.

Эрин прервала мои наблюдения:

– Похоже, его задушили. А что за чернота у него на лице? Действие яда?

– Пепел, – сказал я, повторяя слова Софии. – Скорее всего.

– То есть он обгорел? На улице?

Я кивнул:

– Хотя подтаявшего снега вокруг не было. И если бы он горел, то наверняка катался бы по снегу. Были бы ожоги. София считает, это серийный убийца. В прессе его называют Черный Язык. Но если ты считаешь, что Майкл завяз в каких-то гангстерских делах, как отец, это может быть член банды. Таких типов посылают вышибать из людей долги.

– Может быть. Видок у него жуткий. Думаю, так поступают с людьми, из которых действительно что-то выколачивали, или таким образом оставляют послание. Хотя меня смущает вот что… Ты говоришь, это пепел, но снег не подтаял. Убийца сжигает свои жертвы, не поджигая?

– Вообще, это древняя техника пыток, ее когда-то использовали персидские цари, – сказала из дверей София. – Что? Я задницу отморозила.

– Пыток? – Я вскинул бровь и посмотрел на Эрин. – Согласуется с оставлением послания.

– Что ей известно? – Моя бывшая скрестила на груди руки. – Майкл сказал, чтобы я доверяла только тебе.

– Ей тоже можно. Она знает про деньги.

– Плохо, что Эрн уже потратил, – София покосилась на меня, – добрую их часть. По крайней мере пятьдесят штук, да?

Эрин пронзила меня взглядом, смысл которого не поддавался дешифровке. То ли раздражение, что я растратил деньги Майкла, то ли досада, что я так близок с Софией и поделился с ней своей тайной. Я мысленно задержался на этом моменте, думая, не избыточны ли подобные чувства для бывшей жены, которая нынче провела ночь с моим братом.

– Тебе, похоже, многое известно об этом серийном убийце, – сказала Эрин, держа ухо востро.

Если София и уловила обвинительную нотку в ее тоне, то виду не подала.

– В нашу больницу попала его жертва. Женщина по фамилии Хамфрис. Ее обнаружили случайно, и, по общему мнению, очень вовремя. Но легкие у нее были прострелены, пришлось отключить искусственную вентиляцию. Мне это показалось интересным, я послушала несколько подкастов. Не думала, что эти сведения пригодятся… Но вот пригодились.

– Ну тогда дело закрыто. Если ты послушала подкаст…

– Пусть продолжает, Эрин. Она знает больше нас.

– Значит, мы ищем любителя истории? Со вкусом к средневековым пыткам?

– Вроде того. – София смутилась. – Я это не придумала, ладно? Это называется удушение пеплом. Эрни, я тебе уже говорила, что большинство людей, которые погибают при пожарах в домах, умирают не от ожогов, а задыхаются. Отчасти это происходит потому, что огонь вытягивает кислород из воздуха и становится просто нечем дышать, но даже после того, как пламя потушено, если вдохнуть слишком много дыма, мелкие частицы гари могут покрыть легкие, и они не смогут извлекать кислород из воздуха, даже если он там есть.

– А Древняя Персия славилась пожарами в домах? – спросил я.

– Очень смешно. Они придумали эту пытку, и для нее строили специальные башни, огромные, больше двадцати метров в высоту. Башню наполняли колесами, шестернями и прочим, а на дне – куча пепла. Внутрь заталкивали богохульника, потому что именно за это в те времена карали смертью. И что? Оказаться в помещении, где весь пол засыпан пеплом, разве это может навредить кому-то? Нет. Но колеса и шестерни приводили в движение, они начинали перемешивать пепел, и он взлетал в воздух. Преступник задыхался.