Бодигард… А что, прикажете всякий раз производить боевую трансформацию? Утомительно и несколько безвкусно… А при ее нынешней работе вопрос безопасности актуален – время такое.

Да и при ее миссии – порядок и справедливость – тоже.

Ангелина Яковлевна уселась на правое сиденье и устало бросила:

– Домой.

Славик пришел в себя. Чувствовал он себя неважно, но, в общем, мог как-то соображать и двигаться. Михалычу – тому было намного хуже. И даже «Рамштайн» не освежал.

Ладно, пора сваливать. Славик пошарил в борсетке. Уф, все на месте – и пятихатка с какой-то мелочовкой на текущие расходы, и пятнадцать штук в отделении, которое не сразу и найдешь. Его доля с трех последних раскладов. Заначка. Дома-то особо не заныкаешь, у матери нюх как у бобика.

Не сунулась, значит, в борсетку корова старая, а ведь могла бы, пока они тут в отключке были. Лошара пергидрольная…

«Лошара»? Славик вспомнил, что и как сделала с ними Ангелина, и с трудом удержался от повторной рвоты.

Пора, пора. Он сходил в туалет, умылся, вернулся, салфеткой вытер лицо по-прежнему невменяемому Михалычу. Позвал официанта, расплатился. Жестко огрызнулся на претензии по поводу «напачкали, кто убирать будет?». Ну, собственно, как огрызнулся – послал подальше. Потому что – не терпила.

Заставил Михалыча подняться со стула, повел к выходу. Пришлось посторониться, пропуская навстречу двух девушек. Одну, которая в мини-юбке и босоножках с высокой шнуровкой, вроде бы видел на районе, другая, в джинсах, была ему незнакома. Зачетные телки, отметил Славик. Даже Михалыч дернулся было к ним; ишь ты, попускает его.

Ладно, не до телок сейчас.

На улице стало полегче – асфальт и бетонные стены домов, конечно, отдавали накопленное за день тепло, но хоть солнце не палило.

– Ну что, по домам? – спросил Славик.

Глупо спросил. Во-первых, Михалыч пока еще не мог ответить, он и на ногах-то стоял нетвердо. Во-вторых, что значит «по домам»? Ага, сейчас только не хватало с матерью сцепиться!

Ага, сообразил он, тогда к Михалычу. На тачке. Тут недалеко, но в таком состоянии… Хватит на сегодня приключений.

Он подтащил Михалыча – ты смотри, упирается, про телок что-то мычит, обратно в кабак рвется! – к краю тротуара, поднял руку. Тачка подрулила почти сразу, да не хачмобиль, а хорошая «тойота». Рядом с водителем сидел еще один мужик, смутно знакомый. Конкретно – никак не вспоминалось. Да и хрен бы с ним, подумал Славик.

Он с трудом впихнул товарища на заднее сиденье, втиснулся следом, назвал адрес.

– А пешочком? – удивился водила. – Тут ходу-то пять минут!

– Да друг вот… – объяснил Славик. – Это… ну, короче, плохо себя чувствует…

– Ясно, – кивнул водитель, трогаясь с места. – Лады, довезу уж. И денег не возьму, за такое и брать-то неловко, один черт по пути…

– Стоп, – сказал вдруг пассажир с переднего сиденья и обернулся: – Слышь, Серега, а рожи-то знакомые! Так-так-так… Денег, говоришь, не возьмешь? Да ты рули, Серега, рули, только вот тут сверни, ага, вот сюда, к гаражам. Вот и отличненько! Стоп-машина. Вылезайте, пидоры!

Водила засмеялся – и прозвучало это очень неприятно.

– Вы чего, мужики? – пролепетал Славик.

Водитель, не обращая на него внимания, жизнерадостно спросил:

– Что, Сань, неужто они?

– Они самые, Серега, сто пудов! Развели тогда, на МКАДе, как пацана, бабла сняли, суки… Втроем, сейчас-то их двое, жаль, третьего куда-то потеряли. – Он прикрикнул: – Кому сказано! На выход, гниды!

За гаражами Славика били не сильно, Михалыча вообще почти не тронули. Ну так, немножко. А вот потом… Потом, угрожая пистолетом, содрали с Михалыча брюки и трусы, поставили раком, сзади пристроили Славика и велели: «Долби!» Деваться было некуда…

Затем их поменяли местами.

– Так-то, пацаны, – прокомментировал Серега. И обратился к товарищу: – Слышь, Сань, сколько раз я тебе говорил: вози с собой травматику! Убить не убьешь, а смотрится как настоящий «макарка», такая вот пидорва всегда ведется. Да, ты в борсетках у них пошарь, может, найдется что.

– Само собой… – проворчал Саня.

Он выгреб все, что было у обоих, и крякнул:

– Нормальный ход! Полтинник, как с куста! Пополам, Серега!

– Поперло, – заржал тот. – Ну, счастливо оставаться, петушня!

Мужики сели в машину и уехали.

Славик плакал, застегивая джинсы, и тут Михалыч прохрипел:

– Убью! Убью, сука!

Очухался, отстраненно подумал Славик. От шока, наверное. А вслух сказал:

– Да я и сам жить не хочу, Михалыч…

– И не будешь! – заорал тот. – Хоть словечко брякнешь – ты покойник, понял?

– Да понял, блин, понял… – уныло ответил Славик. И вдруг он сообразил. – Слышь, Михалыч, а ведь это все она! Ну, ведьма! Ну, в смысле, Ангелина, училка моя!

– Крыша поехала? – брезгливо осведомился Михалыч.

– Да ты как раз в отключке был, – зачастил Славик, – а она ка-ак… ну, это… короче, как плюнет в нас, а потом говорит: проклинаю, говорит, всё, говорит, у вас теперь наперекосяк пойдет, и девки вам давать не будут! Вот сволочь, скажи?

– Девки, говоришь? – задумчиво протянул Михалыч. – Девки… – Он вдруг хлопнул Славика по плечу и весело сказал: – Пошли-ка обратно, в кабак. Я помню, там были две такие телки… С этого и начнем – проверим, как нам не дают. Ну и еще мыслишки есть. Двинули, Славян!

– А деньги? – спросил Славик. – Эти-то все забрали, подчистую…

– Мобилу оставили? Не тупи, звони Вадьке, пусть подтягивается. Скажи, Михалыч велел, дело, скажи, на сто тыщ.

Набирая на ходу номер Вадика, Славик подумал, что те две телки – они точно должны дать. Да и Михалыч, похоже, что-то уже прикинул, замутить собирается.

Жизнь налаживалась.

– Так, уходим отсюда! – Наташка замерла, едва переступив порог кухни. Обернулась к Любке, которая только начала снимать неудобные босоножки с замысловатой шнуровкой до колен: – Люб! Не разувайся!

– А что такое, девочки? – Белесый крепыш Вадим доставал из холодильника коньяк. Смотрел на Наташку с ленивой наглецой: попалась, мол, так хоть не дергайся.

– А вот что. – Наташа решила не лукавить, кивнула на тонкий инсулиновый шприц на столе. Рядом – жгут, окровавленные ватки. – Вы колетесь. Мы с вами не…

– Ах-хах-ха! – расхохотался крепыш. – Ты про это? Не бери в голову! У Михалыча диабет, вот и колется. Инсулином.